Восемьсот виноградин - Лаура Дейв

После сбора урожая вмешательство отца ограничивалось в основном сцеживанием и смешиванием. Во время сцеживания вино переливают из одного сосуда в другой, чтобы избавиться от накопившегося на дне осадка и проветрить. Затем наступает черед смешивания. Отец соединял виноград двух или более разных клонов – в зависимости от того, что требовалось вину. Первоначальные бочковые вина – все равно что специи в рагу. А финальный продукт – смесь нескольких клонов – собственно рагу. В этом и состоит работа винодела. Подобно повару, он должен понимать, какие ингредиенты хорошо сочетаются друг с другом.

Когда я стала постарше, отец начал брать меня с собой, и мы вместе дегустировали только что смешанные вина. Я помогала добавить к его творению заключительные штрихи. Отец делился со мной первым глотком нового вина, зная, что я честно скажу, готово оно или нет.

Казалось невероятным, что этого больше не повторится. Что кто-то другой закончит труд, который с такой гордостью начал отец.

В утро вечеринки погода стояла великолепная. Светило яркое калифорнийское солнце, вселявшее радость и надежду.

У нас сложилась традиция проводить это утро в винограднике. Везде, кроме четырнадцатого блока, виноград был уже собран. Отец старался так подгадать время, чтобы день вечеринки совпал с уборкой урожая в четырнадцатом блоке. После праздника мы не ложились спать, а срезали спелые грозди, пока не всходило солнце.

А в утро вечеринки вся семья дружно осматривала виноград. Даже когда мы были маленькими, отец брал нас с собой, чтобы вынести коллективное решение, нужно винограду еще время или нет. Мы изучали папину таблицу с данными, погоду и сами ягоды. Убрать сегодня? Или пусть повисят еще?

Однако когда я выглянула из окна, в четырнадцатом блоке никого не было. Виноградные грозди, спелые и сочные, тихо покачивались на лозах.

Бен крепко обнял меня. Я чувствовала: он благодарен за то, что его ошибка и моя обида остались в прошлом.

– Доброе утро, – сказал он.

Вид у него был счастливый, и я вспомнила, как же приятно делать любимого человека счастливым.

Бен выглянул в окно и увидел то, что видела я. Пустой четырнадцатый блок.

– А что, если поехать в город и поесть тех блинчиков, о которых все время твердит Мэдди? – предложил он, чтобы меня как-то утешить.

Я согласно улыбнулась. Бен потянулся поцеловать меня, но тут у него зазвонил телефон. Он не стал отвечать, однако почему-то напрягся.

– Мишель? – спросила я, отстраняясь.

Бен проверил, кто звонит, и быстро отключил звук.

– Да.

– Они уже вернулись в Лондон?

– Не совсем. Остались в Сан-Франциско. – Он подождал, пока его слова уложатся у меня в сознании, и продолжил: – Мэдди хочет попасть на вечеринку в честь сбора урожая.

– Да?.. – растерянно пробормотала я.

– Могу передать ей, что это неудачная идея.

Я тут же согласилась.

– Не надо. Если Мэдди хочет приехать, я тоже этого хочу.

Бен благодарно кивнул.

– Очень мило с твоей стороны. Только ума не приложу, что делать с Мишель.

– В каком смысле?

– По-моему, она тоже собирается приехать.

Я не знала, что и ответить.

– Как? Почему?

– Несмотря на прочие недостатки, Мишель – прекрасная мать. Думаю, она хочет показать Мэдди, что мы все ладим друг с другом. Я, конечно, могу ответить «нет», но… Просто боюсь оттолкнуть Мэдди, оттолкнув ее мать. Понимаешь?

Я кивнула и попыталась сообразить, что же нам делать.

– Тогда давай позовем и ее.

– Что?

– Нужно пригласить Мишель.

– На вечеринку?

Похоже, Бену мой план пришелся не по душе. Перед глазами у него стояла сцена в кухне. Зачем ему еще одна такая?

Я придвинулась ближе. Как же его убедить?.. Важно загладить впечатление от двух наших первых встреч и двигаться дальше.

Мишель получит столько власти, сколько я ей уступлю, а я больше уступать не собираюсь.

– По-моему, не очень удачная мысль, – покачал головой Бен.

– Если мы надеемся чего-то достичь, придется наладить с ней отношения. Нужно звучать на одной волне.

– Мишель звучит на собственной волне. – Бен сделал глубокий вдох, словно не знал, как объяснить. Словно вообще не хотел ничего объяснять. – Вечер и так обещает быть слишком тяжелым. Не хочу, чтобы встреча с Мишель сделала его еще тяжелее.

– Может, и не сделает. Давай просто решим, что именно так и будет.

Бен с сомнением посмотрел на меня, но все же кивнул.

– Хорошо. Как скажешь.

– Вот и отлично! – с улыбкой ответила я.

Бен улыбнулся в ответ.

– Я ей сейчас позвоню. – Он обнял меня за талию и поцеловал в шею. – Вернее, чуть позже…

Люди, которые дают маху

Бобби стоял рядом с кухонным столом, держа в руке стакан с зеленым напитком, который обычно пил по утрам. Один цвет этой жидкости вызывал у меня отвращение, не то что вкус.

Брат уже успел надеть костюм. На столе перед ним лежала раскрытая газета. О драке с Финном напоминал только порез рядом с губой да покрытая синяками рука.

Бобби услышал, как я вошла, однако головы не поднял – только сел и перевернул страницу.

– Прекрасный день для вечеринки, – заметил он.

– Отличный день, – ответила я и села рядом.

Бобби отыскал сводку спортивных новостей.

– Папа только что был здесь. Четырнадцатый блок решил пока не трогать. Уберем после вечеринки. Все вместе, как обычно. – Он кивнул на свой стакан. – Хочешь?

Я бы предпочла, чтобы он поделился не напитком, а своими мыслями. Меньше всего на свете мне хотелось пить эту вязкую зеленую жижу. Но я все-таки сделала маленький глоточек, чтобы брат знал: я на его стороне.

– Неплохо, да? – с улыбкой спросил он.

Я указала на его костюм.

– Ты куда?

Бобби забрал у меня стакан и осушил одним глотком.

– Надо съездить в Сан-Франциско по работе. Пообедаю в городе. К вечеринке, конечно, вернусь.

Брат принялся собирать вещи.

– Уже немного опаздываю. Пора ехать.

– Тебя подвезти?

– Я же только что сказал, что опаздываю. Если за рулем будешь ты, кто знает, когда мы доберемся до места?

Я хотела было возразить, но потом вспомнила, как на днях подвозила другого брата и что из этого вышло.

Бобби взял в руку портфель.

– Ну, говори уже, – буркнул он.

– Что говорить?

– Все, что угодно. Убеди меня, что у Финна на уме ничего такого не было. Что у них обоих на уме ничего такого не было.

Я подняла голову, чувствуя на себе тяжелый взгляд Бобби. Он не хотел, чтобы я убеждала его простить Финна с Маргарет. Более того, он не желал никого прощать.

– А где Маргарет? – спросила я.

Бобби перелил остатки зеленого сока в термос.

– Уехала в Хилдсбург. Повезла близнецов в гости к одной нашей знакомой.

– Она пропустит вечеринку?

– Да нет, к вечеру вернется. Просто не могу видеть ее больше необходимого. Решил, что нам обоим нужна передышка.

– А что думает Маргарет?

– Не все ли равно, что она думает?

– Бобби, ты должен с ней поговорить. Избегая друг друга, вы ничего не добьетесь. Маргарет никогда бы не стала намеренно причинять тебе боль.

– Как считаешь, мне от этого легче или тяжелее? Я знал, что у нас не все гладко. Я же не идиот. Но знать, что не все гладко, и обнаружить, что жена влюблена в твоего собственного брата, далеко не одно и то же.

– Дело не в этом.

– Да? Уверена? – Он замолчал, поднес распухшую руку к распухшей губе и принялся грызть ноготь на большом пальце. – Знаешь, Маргарет подумывала завести еще одного ребенка. Если ей было настолько плохо, зачем она хотела родить? Может, надеялась, что ребенок заменит ей то, чего не в силах дать я?..

– По-моему, вам с Маргарет нужно сесть и как следует все обсудить.

Брат сердито посмотрел на меня.

– А по-моему, ты должна была мне рассказать.

– Бобби, я же не знала!

– Я не о Маргарет. Я о Бене. У него есть ребенок, да?

Я кивнула, пытаясь прочесть по выражению лица, что он об этом думает.

– Ты на него злишься? – спросила я.

Как ни странно, Бобби помотал головой.

– Нет, нисколько. Мне его жаль.

Он направился было к двери, потом остановился.

– Люди иногда дают маху. Не надо их винить. Не надо считать, будто все знают, о чем ты думаешь или чего недополучаешь. Это не значит, что тебя не любят. Просто дали маху.

Я кивнула. Бобби говорил не о Бене, но великодушнее всего было притвориться, что речь именно о нем. Внезапно я осознала, почему брату настолько тяжело. Он хотел быть тем, кто никогда не дает маху, на кого все смотрят с восхищением, особенно Маргарет. Бобби казалось, что это и есть любовь. Он не понимал разницы между тем, каким Маргарет его видит, и тем, какой хочет предстать перед ним сама.

Бобби снова сел.

– Твое сочувствие мне не нужно, – объявил он.

– Я тебе его и не предлагаю, – ответила я и взяла брата за руку.

Высокая производительность

Когда Бобби отправился в Сан-Франциско, чтобы уладить дела, а заодно провести целый день без Маргарет и Финна, я поехала в Санта-Розу и остановила машину перед зданием суда, занимавшегося в основном сбором штрафов за превышение скорости. С собой у меня были две огромные папки с материалами, которые я накопала в интернете, чтобы доказать справедливость своего иска. Иск этот я рассчитывала подать тому, кого увижу за столом в приемной.