Тихий Дон Кихот - Дмитрий Вересов

Отдавать Брежневу деньги, как недавно предложил Корнилов? На Анин взгляд, деньги отдавать пришлось бы всю их с Корниловым оставшуюся жизнь. И надежды Михаила на великие доходы от юридической фирмы она считала слишком нереалистичными. Или, может, она Мишу недооценивает? Что-то же у него явно происходит… Она чувствует.

А может быть, все-таки не расстраивать Брежнева своими непрошеными признаниями? Ей и себя было искренне жаль. Жаль было безжалостно давить в себе только-только зародившееся новое дочернее чувство. Встреча с «отцом» оставила в ее сердце ощущение взаимной симпатии и обещание родственной любви. Она даже не представляла, как преподнести Сергею Владиславовичу еще один сюрприз в собственном лице.

Она посмотрела на часы. Пора будить Михаила и собираться.

Пока они готовились к операции, Аня забавлялась от души. Корнилов велел ей сотворить с собой что-нибудь такое, чтобы стать совершенно неузнаваемой. Ане и в голову не приходило, что жену следователя, занимающегося расследованием убийства Перейкина, в лицо узнавать никто не должен.

– Питер – город маленький! Ты же сама в этом убедилась – Перейкину ты оказывается, знала! А представь, что люди, которые за Светланой следят, в курсе всех событий. Хорошо если тогда в Эрмитаже вас действительно никто не видел. Ну, а если кто-то узнает в тебе милицейскую жену? Ей за это, между прочим, угрожали расправой над ребенком! Поэтому мы тебя сейчас сделаем! Мама родная не узнает!

– Ты что, Корнилов, мне бороду с бакенбардами приклеишь? Или в блондинку перекрасишь за оставшиеся сорок минут?

– Нет. Существуют простые законы жанра. Ты меня спроси. Мы ведь это проходили. Есть у человека характерные черты – свои убрать. Чужие привнести. Вот и вся премудрость!

– И что же во мне характерного? – язвительно спросила Аня.

– Челка, Анечка. Челка. – И под разочарованным взглядом жены он поспешно добавил: – И красота! Красотища! Но ее ведь не спрячешь. Прямо не знаю, что делать…

– Ладно… трепло… давай работать над имиджем.

В результате творческих усилий в машину к Корнилову садилась девушка, очень мало напоминавшая Аню. Чувствовалось в ней природное изящество, но стиль можно было смело причислить к рэперскому. Вместо изящной джинсовой курточки на ней был тонкий серый свитер. Он доходил ей почти до колен и лишнего внимания к фигурке не привлекал. Черная косынка с узором, которую она завязала банданой, пригодилась для того, чтобы полностью убрать под нее челку. Белый открытый Анин лоб совершенно изменил ее лицо. Брови, которых обычно не видно было под челкой, сделали ее старше и выразительней. Найдены были и Анины очки в тонкой оправе. Раньше она их не носила, хоть и была близорука. Стеснялась. Но Корнилов почувствовал, что влюбляется в нее заново.

Да и Аня себя чувствовала совершенно другим человеком. Как будто бы на ней была карнавальная маска. Хотелось делать глупости и все их списывать на счет незнакомой ей девушки, которую она с интересом рассматривала в зеркале бокового вида.

Корнилов привез ее на Загородный проспект. Выйдя из «Фольксвагена» за квартал до места, дальше она отправилась пешком. Непривычно было смотреть на мир через очки. Видно было значительно лучше. Но далеко не всегда это было приятнее.

Она бодро зашла во Владимирский пассаж, убедившись, что красная «Тойота» Перейкиной уже припаркована рядом с входом. Здесь же стояло еще несколько шикарных новеньких авто. Потратить субботнее утро на шмотки, конечно, решила не только Света. Аня улыбнулась, потому что вспомнила, что ведь и Корнилов пытался соблазнить ее игрой «Одень жену». И собирался назначить ее именно на субботу. Если бы не Перейкина, возможно их синий «Фольксваген» тоже стоял бы сейчас здесь.

Как и было оговорено, Аня прямиком направилась к «Бенеттону». Войдя в бутик, она огляделась, но никого подозрительного на ее взгляд здесь не было. Две подружки одинаково модельного вида заливисто смеялись, приседая и чуть не падая с десятисантиметровых каблуков. Аня набрала номер Перейкиной и сказала: «Я уже пришла».

Здесь, в длинном коридоре, было целых десять примерочных. В самой дальней должна была ждать ее Перейкина с Ваней. Выбрав наскоро какой-то оранжевый свитерок, она направилась мимо продавщицы якобы прикинуть его на себя.

Аня заглянула в примерочную. Кивнула Свете, которая сидела на корточках и быстро снимала с белокурого Вани ярко-красную куртку. Вывернула ее наизнанку, и она получилась розовой. Потом достала из недр своей объемистой сумки две фантастически яркие розовые заколки в виде громадных пышных цветков и приколола их к Ваниной светлой голове с обеих сторон. Метаморфоза была впечатляющей. Ваня прямо на глазах превратился в хорошенькую девочку, да в такую, что не заметить ее девичества мог только слепой.

– Пусть первым в меня бросит камень тот, кто скажет, что это мальчик, – сказала Аня, тоже присела на корточки и протянула Перейкину-младшему руку.

– Привет! – по-деловому бросил он Ане.

– Ну мы пошли,– сказала Аня, глядя в прозрачные Светины глаза. Та кивнула, вышла из примерочной и направилась к продавщице, прикрывая собой отход первой группы.

– Девушка, – начала она строго и очень тихо, – у бадлона шов разъехался. Вот, смотрите. Мне такой же принесите, только нормальный. – Показала шов, как будто ткнула свою нерадивую падчерицу в грязно вымытый пол. И требовательно, глядя на потупившуюся продавщицу, сказала громче: – Есть у вас? Или администратора позвать?

Видимо, роль эта Светой игралась не раз и была ей до боли знакома. Не особо напрягаясь, она полностью завладела вниманием покрасневшей продавщицы. Могла ли та думать о том, кто с кем куда заходил и кто оттуда потом вышел.

Через пять минут Аня с мужественным Ваней за ручку вышли из Пассажа прямо на глазах у серенькой «девятки» с тонированными стеклами. И направились в сторону улицы Рубинштейна. Там находился изумительной красоты проходной двор на Фонтанку. Громадные арки украшены были подвесными цветочными вазами. Три переходящих друг в друга дворика выполнены были в романтическом итальянском стиле. Аня очень любила эти места. Здесь еще до первого замужества она частенько гуляла и мечтала о том, что когда-нибудь ее рыцарь найдет способ ее от чего-нибудь спасти. И увезет с собой на край света.

– Ну что, Ванек, поедешь ко мне погостить? А мама нас сейчас догонит. Мы с тобой, знаешь, куда поедем? В лес, на речку. Купаться будем! Ты ведь на даче был наверно?

– Нет, – после секундного раздумья ответил Ваня. – Я купался в Египте, на Канарах и в Турции.

– А… – растерялась Аня. – А я в речке. Но это ничего – в лохани, в ушате, в реке, в океане – всегда и везде вечная слава воде!

– А куда мы идем? – уже готовым заплакать голосом прогнусавил Ваня, и ротик его сложился подковкой.

– В машинку сядем, – как можно лучезарнее ответила Аня. – А там дядя Миша. Он пистолет тебе покажет. Хочешь?

– Видел я… Мне папа показывал. А где сейчас мой папа? – опять застал Аню врасплох Ваня.

– А что тебе мама сказала? Она, наверно, знает?

– Она сказала, что за папой пришли ангелы. И он с ними улетел.

– Так оно и есть. Понимаешь… Папа тебя и сейчас очень любит. Он только прийти к тебе не может. Но он всегда будет тебе помогать. Он и сейчас тебе помогает. А вот и машинка наша. Дядя Миша, это мы.

Они погрузились на заднее сиденье машины, которая ждала их на Фонтанке у выхода из двора.

– А чего ты на меня так смотришь? – вдруг спросила Аня, поймав взгляд Корнилова в зеркале заднего вида.

– Знаешь, – сказал Корнилов серьезно, – а ведь я вас не узнал. Но мне ты все равно сразу понравилась. Даже с маленькой девчонкой за ручку. Вообще-то, на женщин с детьми я принципиально не смотрю. Значит – это судьба.

– Я – не девчонка! – заявил Ваня категорично. И стал сдирать с себя бантики. – Сними-и-и-и!

– Ну ладно, ладно. Ты не очень-то ори, мужик! – примирительно сказал Корнилов, повернувшись назад.

– А на женщин без детей ты смотреть себе позволяешь? – язвительно спросила Аня, снимая очки. – На них твои принципы не распространяются?

– Я не смотрю! Как же можно! – поднял руки, капитулируя, Корнилов. – Я только сравниваю… И сравнение всегда в твою пользу.

Светлана выбежала из подворотни через пятнадцать минут после Ани с Ваней. Одета она была достаточно скромно – черные свободные брюки с какими-то клапанами для неизвестных инструментов. Тонкая, черная же, тренировочная курточка на белой молнии обтягивала истощенные по-модному плечики. Ухоженные светлые волосы, тонированные в самом дорогом салоне города, убраны на затылке в валик. Несмотря на полное отсутствие косметики, простую одежду и кроссовки, материальное благополучие Светы впиталось в нее намертво и било в глаза. Гладкая кожа была приятного золотистого цвета. Даже в глаза, казалось, были вложены немалые деньги. Иначе почему у кого-то глаза – озера или небеса, а у Перейкиной они были такого цвета, как зеленоватая вода бассейна в пятизвездочном отеле города Ниццы.