Моя легендарная девушка - Майк Гейл

Я включил телевизор. Этого действия я старался избегать всю неделю. Как я ни любил смотреть телевизор, сама мысль о времени, которое я провожу за этим занятием, вгоняла меня в тоску и отчаяние — как будто я без сопротивления скатываюсь все ниже и ниже в последние ряды самых отъявленных неудачников. Мама купила мне переносной телевизор на день рождения перед моим отъездом в университет. И сказала: «Он будет тебе вроде друга. Ненавязчивый голос в тишине, когда станет одиноко». Она это очень мило сказала, но с тех пор я боюсь, что, если не буду осторожен, придет день, когда я действительно стану считать телевизор другом.

Ничего интересного не показывали. Я пробежался по каналам, надеясь поймать что-нибудь стоящее. Спорт, что-то из истории искусств, новости, скачки и реклама подгузников. В отчаянии, я решил поискать спасения в чем-нибудь другом. Оставив телевизор работать, я принялся сочинять новое письмо в банк:

Уважаемый сэр!

Я хотел бы объяснить Вам мое текущее финансовое положение. Я только что начал работать учителем в Лондоне. Из-за издержек на переезд в столицу и по причине того, что мне заплатят только в конце сентября, я был бы очень признателен, если бы Вы увеличили мой кредит на 500 фунтов до конца ноября.

С уважением,

Поставив точку после «и» в своей фамилии, я задумался, нужна ли там вообще точка. Потом я взглянул на экран и внимательно осмотрел комнату, пытаясь понять, что я сейчас чувствую. Найдя ответ, я опять уткнулся в бумагу. Мне было скучно. Когда я был маленький, я, бывало, говорил отцу, что мне скучно, а он отвечал, что однажды я узнаю, что такое настоящая скука, и мне станет по-настоящему тоскливо. И вот теперь, сидя здесь и буквально разрываясь от желания сделать хоть что-нибудь, я понял, что узнал наконец, что такое настоящая скука. Мне действительно было тоскливо. Когда я скучал ребенком, у меня вся жизнь была впереди. Я вполне мог позволить себе провести пару лет там и сям, не делая Ничего. Но теперь, когда надо мной навис мой двадцать шестой день рождения, у меня больше не было в запасе вечности, и призрак убитого времени неотступно преследовал меня, как преследовал призрак тех двух лет, что я сидел на пособии. Этот, последний, приходил ко мне каждый раз, как только я узнавал, что кто-то из моих однокурсников получил приличную работу, кто-то пишет теперь для «Эмпайр»[63] и зарабатывает тридцать тысяч фунтов в год, а кто-то просто наслаждается жизнью.

Я еще раз переключил каналы. Разглядывать стены было значительно интереснее, чем наблюдать за происходящим на экране, так что именно на них задержался мой взгляд, впитывая годы отчаяния, осевшие на этих обоях. Сбросив носки и брюки, я забрался под одеяло и устроился в кровати. И так я лежал, ни о чем не думая, довольно долго.

18:34

В правом углу комнаты, над шторами, я заметил паутину, потому что сквозняк, свистевший сквозь щелястую оконную раму, безуспешно старался оторвать ее от стены. Она казалась хлипкой, как будто висела там для украшения, а не ради каких-то практических целей. Тот паук, что сплел этот шелковый силок, подумал я, останется голодным, потому что ни одна уважающая себя муха не попадется в такую хреновую паутину. Выходит, Мать Природа создает таких же ленивых, апатичных и нерешительных существ, как я, не только среди приматов.

Зазвонил телефон, отрывая меня от мыслей о пауках, паутинах и мухах. Он успел прозвенеть три или четыре раза, прежде чем я выбрался из постели и взял трубку, потому что я все прикидывал, кто же это может быть.

Агги (1000:1)

Алиса (5:1)

Кейт (3:1)

Мартина (2:1, преимущество на ее стороне)

— Привет, это я.

— Привет, — ответил я, и мне стало стыдно, что я все еще ставлю на самую последнюю лошадку. — Чем занималась?

— Ничем, — ответила Кейт. — А ты?

Я вспомнил о своем обещании перезвонить ей и уже собрался почувствовать себя виноватым, как вдруг до меня дошло, что она позвонила мне несмотря на то, что я ничего не предпринял. То есть Кейт действительно хотела меня слышать. Я тут же расслабился. Вдалеке раздавалась полицейская сирена.

— Прости, я не перезвонил, хотя обещал. Я уснул.

— Обожаю спать, — отозвалась Кейт, — это, наверное, мое хобби.

Она рассмеялась, и я вслед за ней, но ее смех был радостным, в нем звучало лето, а я усмехнулся нервно и хитро, потому что вдруг подумал — одетой она спит или голой?

— Что ты делаешь сегодня вечером?

— Ничего, — ответила Кейт, — у меня денег нет. Да и вообще не хочется идти куда-нибудь. Так что я подумала, не посидеть ли мне дома и не посмотреть ли телевизор.

— Хорошая мысль, — сказал я и зачем-то кивнул.

— А что показывают?

Я отыскал пультик под серыми брюками из «M&S». Красный огонек в нижнем углу телевизора мигнул, и вот передо мной появилась серия «Папиной армии»[64]. Я сообщил об этом Кейт, и мы посмотрели немного молча, она — в Брайтоне, я — в Лондоне, объединенные чудом телевидения. Рядовой Пайк взобрался на огромную кучу мебели в кузове грузовика у телеграфного столба. Насколько я понял, там была спрятана бомба, и ему предстояло ее обезвредить.

— Обожаю «Папину армию», — тихо сказал я, надеясь, что она меня не услышит.

— Я тоже, — согласилась Кейт. — Обхохочешься.

Мы сидели молча (только иногда смеялись), наблюдая, как рядовой Пайк застрял на верхушке телеграфного столба, а капитан Майнворинг предпринимает попытки его вызволить. Эту тишину нельзя было назвать неловкой, наоборот. Я чувствовал близость Кейт, как будто она сидела на кровати рядом со мной и рассеянно предлагала мне чипсы с сыром и луком из пакета, при этом еще и положив голову мне на плечо от счастья, что она занимается таким земным делом, как проведение субботнего вечера перед телевизором.

— Что там еще есть? — немного погодя спросила Кейт.

Пробежавшись по каналам, я нашел на БиБиСи2 документальный фильм о том, как высокотехничные воры крадут компьютерные микросхемы из компаний в Силиконовой долине, и сразу же им увлекся. Я сказал Кейт, чтобы она переключилась на БиБиСи2, и в течение последующей четверти часа мы узнали много нового о том, как мафия бесчинствует на рынке краденых компьютерных микросхем. В отличие от меня, Кейт эта программа почти не заинтересовала, но несмотря на то, что она сразу же захотела вернуться к «Папиной армии», она стала смотреть БиБиСи2 ради меня. Я был тронут. Потом (когда закончился фильм про микросхемы) мы переключились на Четвертый канал, потому что на АйТиВи начались новости, но никто из нас не счел новости развлечением, а именно развлечения нам и были нужны. Во время рекламы автомобилей мы с Кейт стали придумывать нелепые названия для машин на перегонки. Вот три лучших:

1. Нисан Ниппель.

2. Воксхол Простата.

3. Форд Охх!

Рекламная пауза закончилась, и женский голос за кадром сказал что-то вроде: «А теперь нечто совершенно иное». Пошли титры какой-то передачи, которую я никогда раньше не видел. Это явно было что-то модно-музыкально-стильно-молодежное, потому что на экране замелькала яркая графика, которая успела довести мои зрачки до изнеможения, пока вступительная мелодия не завершилась последней триумфальной нотой. Я так и не узнал, как она называется, потому что как раз тогда, когда я собирался переключиться на «Вечеринку Ноэль», я заметил на экране нечто, что мгновенно обратило в руины все мое умиротворение.

— Дейв Блумфильд!

— Кто? — переспросила Кейт.

— Самый отъявленный зазнайка во вселенной.

Дейв Блумфильд, он же «самый отъявленный зазнайка во вселенной», объяснил я, учился со мной в университете на одном курсе. Он был высокого роста, наполовину испанец и на четверть ирокез (ходили слухи), с карими глазами и мягкими иссиня-черными волосами, благодаря которым он походил на какого-то щеголя времен короля Эдуарда. Он часто сидел в столовой на верхнем этаже, читая «Гардиан» от корки до корки — верный знак будущего зазнайки, — попивая черный кофе и куря «Кэмел» без фильтра. Женская половина факультета (включая преподавателей) ловила каждое его слово. Женщины вообще были без ума от него настолько, что он даже заполучил (и бросил!) Анетт Франсис — самое прекрасное создание на курсе. А это была такая надменная девушка, что, когда я однажды собрал всю свою смелость и спросил у нее, который час, она просто отказалась со мной разговаривать. И что самое ужасное — он окончил университет с отличием. Кейт не могла взять в толк, почему, увидев бывшего однокурсника на вершине славы, представляющим свою новую телепрограмму, я настолько вышел из себя. Я попробовал объяснить.

— Дело в том, что некоторым все дается слишком легко, — бушевал я. — И пока нам, простым смертным, приходится трудиться в поте лица, им все подают на блюдечке.