Уголовно-правовые взгляды Н.Д.Сергеевского - Александр Чучаев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На обломках указанной келейности была построена новая, вначале положительно воспринятая многими пенитенциаристами так называемая система индивидуального заключения. Но она также не оправдала возлагавшихся на нее надежд. «…Одиночное заключение в виде общей меры исправительной, а равно репрессивной – два качества, на которых в особенности настаивают его защитники – представляются вообще, а для русской тюрьмы в особенности, нововведением, по меньшей степени сомнительным, – пишет Сергеевский. – Кроме неравномерности его по тяжести для различных субъектов, слабая сторона одиночного заключения как меры репрессии заключается в том, что оно направляется преимущественно на дух человека, а не на тело его. Неизбежность угнетающих впечатлений, а во многих случаях и крайне вредное воздействие на психическую сторону личности арестанта, едва ли может подлежать сомнению» 341.
Выступая против системы одиночного заключения, он также обращает внимание на так называемую практическую сторону вопроса. Во-первых, она достаточно затратна, всякая ошибка в ее организации может привести к диаметрально противоположным результатам. Во-вторых, простейшая задача келейной тюрьмы – разобщение арестантов – не всегда может быть достигнута. В-третьих, для управления такими тюрьмами требуется наличие «наивысших достоинств тюремной администрации», так как они открывают широкий простор для различного рода злоупотреблений: притеснений заключенных либо предоставления им незаконных льгот. «Плохая организация работ превратит одиночную тюрьму в старую пенсильванскую 342; недостаток медицинского надзора вызовет оставление в кельях и тех арестантов, которые должны быть переведены в общее заключение ввиду состояния их здоровья; наоборот, добродушно-слабое отношение медика и директора тюрьмы переведет всех арестантов, кроме немногих, в чем-либо провинившихся, из келий в общие камеры и т. д.» 343. «Что все эти злоупотребления не заставят себя ждать, в том ручается старый опыт и очевидная для всех недостаточность, качественная и количественная, служебного персонала» 344.
Обурнская система первоначально возникла в г. Обурне (Северная Америка), откуда и получила свое название. В XVIII в. стала применяться в Европе (например, частично была внедрена в госпитале св. Михаила в Риме). Данная система предполагала одиночное заключение арестанта только ночью. Днем же он принимал участие в общих работах. Но главное заключалось в том, что узник обязан был сохранять в это время абсолютное молчание (именно поэтому данную систему еще называют системой молчания). Цель запрета разговоров была та же – разобщение заключенных.
Этот тип организации одиночного заключения также оказался нежизнеспособным. Для поддержания системы молчания часто применялись строгие меры взыскания, например телесные наказания. К тому же правом их назначения обладали низшие чины тюремной администрации, которые часто им злоупотребляли.
Применяемые меры не давали должного эффекта. Заключенные усваивали так называемый условный язык (язык знаков) и таким образом отлично обменивались между собой информацией.
Английская система одиночного заключения признавала основным условием исправления преступника существование у него определенных стимулов к этому. Поэтому тюремное заключение делилось на этапы, последовательно проходя которые заключенный при хорошем поведении получал послабления в режиме содержания.
Первый этап отбывался в одиночном заключении, который длился девять месяцев. По сути он представлял собой своеобразное испытание заключенного и был направлен в первую очередь на его устрашение. В связи с этим данный период одиночного заключения характеризовался особой строгостью режима.
Во время второй части заключения осужденный днем трудился на общих работах, а на ночь переводился в одиночную камеру. За хорошее поведение, труд, успехи в освоении ремесел и т. д. выдавалось определенное количество марок. Они давали заключенному право перехода из низшей в высшую ступень. Предусматривалось четыре таких ступени. Каждая новая ступень гарантировала осужденному изменение условий содержания и облегчение тюремного режима (улучшение питания, свидания со знакомыми и переписку с ними, прогулки и т. д.).
Стремление к исправлению поощрялось переводом в третью ступень. В этом случае заключенный получал так называемую условную свободу, которой он пользовался вне тюрьмы под надзором полиции (вероятно, можно сравнить это с условно-досрочным освобождением из мест лишения свободы по действующему российскому законодательству).
Нарушение правил поведения влекло отмену «условной свободы», возвращение осужденного в тюрьму.
При несоблюдении режимных требований заключенный лишался определенного количества марок. По сути это означало обратный процесс: переход из высшей ступени в низшую, вплоть до одиночного заключения в первоначальном варианте.
Система Крофтона, или ирландская, мало отличалась от английского одиночного заключения. Единственным ее отличием, пожалуй, являлось наличие так называемой переходной тюрьмы. В нее помещались осужденные, прошедшие через ряд испытаний и признанные достойными пользоваться «условной свободой». Строго говоря, она не была похожа на тюрьму в ее классическом виде. Заключенный находился в помещении, скорее походившем на казарму; носил одежду, принятую в гражданском обиходе; работал в мастерской или поле; свободно перемещался по городу, выполняя данные ему поручения, и т. д.
Пребывание в переходной тюрьме преследовала цель подготовки к освобождению лица из мест лишения свободы 345.
Сергеевский упрекал разработчиков закона в том, что они выбрали для тюрьмы самую дорогую, самую сложную и самую трудно реализуемую систему, которая, по признанию самих составителей проекта, может губительно действовать на здоровье человека.
Одиночное заключение рассматривается проектом как средство усиления репрессий. Между тем, по мнению ученого, для людей, привыкших к умственному труду, оно не будет достаточно чувствительным. Для тех же, кому нахождение с другими осужденными тяжело и неприятно, келья окажется даже облегчением. Эти обстоятельства сказались на содержании проекта, поэтому, например, при аресте одиночное заключение предполагалось только по собственному желанию арестанта.
«Мы безусловно предпочитаем, как меру репрессии в тюрьмах, – пишет Сергеевский, – тяжелые работы, сокращение праздничных дней, даже сокращение в пище, насколько оно не будет разрушать здоровья. Что касается до воздействия исправительных, то в этой области выбор тех или других мероприятий… должен зависеть от свойств и особенностей того материала, над которым приходится оперировать. Не путем введения иностранных, более или менее шаблонных, теоретически построенных институтов, выросших притом на такой отвлеченной мистической почве, как пенсильванская келейная система, а путем изучения местных народных условий и приспособлений к ним должна идти тюремная реформа. Для русского крестьянина-земледельца, например, келейное заключение, вне всякого сомнения, принесет не исправление, а одно лишь озлобление, чувство вражды и ожесточения» 346.
Сергеевский считал ошибочным порядок, согласно которому расходы по содержанию и управлению тюрьмами, составляя значительную часть государственного бюджета, ложатся на налогоплательщиков, тогда как по справедливости они должны покрываться за счет виновных. В прежние времена государство не считало себя обязанным содержать заключенных. Оно делало это в пределах крайней необходимости или возмещало свои расходы, используя последних в качестве дармовой рабочей силы. Этот путь стал неприемлемым, однако и содержать в тюрьме за государственный счет преступников, имеющих собственное имущество, явно неразумно.
Ученый предлагал в Уложении закрепить правило, в соответствии с которым все расходы, связанные с содержанием заключенного в тюрьме (в том числе и по управлению тюрьмами), возлагались на него самого. При этом следовало учитывать род и срок заключения. Средства должны взыскиваться в порядке, предусмотренном для взыскания судебных издержек. «Между этими двумя взысканиями нет никакого различия по их юридической природе; допуская одно, закон может вполне последовательно установить и другое. Сам проект, обращая в казну заработок арестанта, весь (при каторге) или часть его, тем самым признает принцип возмещения тюремных расходов из имущества арестанта – в данном случае из продуктов труда, – но только не проводит этого начала последовательно. …Обращение в казну заработка должно рассматриваться как составная часть взыскания расходов. При отсутствии у осужденного имущества взыскание должно падать исключительно на заработок, причем, во всяком случае, желательно, в видах поощрения к труду, сохранить небольшой процент вознаграждения» 347.
