Колесничие Фортуны - Владимир Свержин

Следователь явственно поперхнулся.

– Что? Съел, сталинский сокол? – злорадно прошипел Лис. – Капитан! У меня есть глобальная идея. А не заехать ли нам в Венджерси, пока этот сатрап переводит дух? Должен тебя предупредить, второго такого случая может не быть.

Он наткнулся на мой выразительный взгляд и сразу скис.

– А то можешь жениться на маркизке, – внезапно оживляясь, завершил он. – Хотя мне как-то не показалось, что она была особо рада нас видеть...

Судя по звуку, отец английской демократии и личность, приближенная к государю, в волнении осушила пресловутый ковшик.

– Ладно. С этим тоже вроде понятно. Перейдем к тем дням, когда ты предал своего господина.

– Все было совсем не так, милорд! – запротестовал слуга лорда Томаса. – Незадолго до отплытия короля из Святой Земли маркиз встречался с посланцем законного наследника престола. Тот велел ему, как только корабль окажется у берегов Европы, сделать так, чтобы он пошел на дно вместе с Ричардом. Лорд Томас, мир праху его, проделал все в точности. В одну из ночей, когда море было неспокойным, он увидел невдалеке волны, разбивающиеся о скалы. И тогда Томас Эйстон велел мне приготовить к спуску одну-единственную шлюпку, а сам отправил на корм рыбам впередсмотрящего, и если бы не злосчастный обломок мачты, ударивший его по голове, мы бы оба могли спастись. Мне удалось спустить шлюпку на воду, хотя это было совсем не просто. Каким-то чудом мне удалось добраться до берега. К радости своей, утром я увидел, что среди оставшихся в живых был и мой господин. Он был жив, но тяжело ранен. Я скрытно наблюдал за ними, опасаясь приблизиться, вплоть до того часа, когда короля, его оруженосца и лорда Томаса схватили имперские солдаты. Я отправился вслед за ними и однажды ночью решился прокрасться в лагерь, чтобы похитить своего хозяина или хотя бы его бездыханное тело. Увы, мне не повезло. Меня заметили, избили и как сообщника пленников доставили прямо к герцогу Лейтонбургу.

– И ты ему выложил все?

– А что мне оставалось делать? Лорд Томас был уже при смерти, сделать для него я все равно ничего бы не смог, а иной надежды спасти свою жизнь у меня не было.

– Ты прав, мой друг. Так что же именно ты ему сказал?

– Я сказал, что король Генрих, умирая, велел сохранить для своего законного наследника неисчислимые богатства, которые хранятся в замке Венджерси. Казалось, он пропустил мимо ушей мой рассказ о золоте и драгоценностях и все расспрашивал о каком-то посохе.

– Каком?

– Он называл его “посох императора Феодосия”.

– Гм-м... Это мне ни о чем не говорит. Надо будет спросить у Инельмо.

“Ба! Знакомые все лица! – обрадовался я. – Во всяком случае, будет кому нас представить”.

– Хорошо, оставим пока посох в покое. Что было дальше?

– Император, простите, герцог Лейтонбург, дал мне денег, велел купить мне какую-нибудь ферму здесь, в Англии...

– И ни за что, ни за что не продавать каморку с очагом, нарисованным на куске холста! – не выдержал Лис.

– ...И ждать возвращения законного наследника.

– Понятно. Но, по-моему, ты кое-что забыл. Как насчет весточки, которую ты с оказией передал супруге своего господина?

– Вам же и так все об этом известно, – после некоторого молчания отозвался узник.

– Мне с самого начала было известно почти все то, о чем ты говорил! – тоном, не допускающим возражений, рявкнул неизвестный. – Но это мое дело! Мне важно, что знаешь ты!

Пытаемый обреченно вздохнул:

– Принц Оттон велел мне сообщить жене маркиза Венджерси, что ее супруг жив и находится в заключении в старом, полуразваленном замке Ройхенбах. Так я и сделал.

– Молодец, друг мой. Должен тебе сообщить, что по твоей милости погибли пятеро добрых англичан и едва избежала смерти твоя госпожа.

– Проклятие! По глупости своей они погибли! – неожиданно зло выругался Лис.

– Я не виновен, милорд! – словно заслышав мысли моего напарника, запричитал Джон из Уэкомба.

– Виновен, виновен. Но речь не об этом. Ты облегчил свою душу, сказал правду и, как честный человек,, достоин смерти. Более того, друг мой, ты умрешь от удара меча, как положено дворянину, а не как грязный изменник, разорванный четверкой лошадей.

– Пощадите, милорд! Я вам еще пригожусь!

– Не надо, Джон. Ты мне уже больше ничем не пригодишься! Не порть мое мнение о тебе, ты так великолепно держался на допросе. Когда-нибудь я закажу мессу за упокой твоей грешной души. Эй, Пит!

Послышался звук открывающейся двери.

– Отнеси приговоренного в его камеру да позаботься, чтобы у него была теплая вода и вообще все, что он себе пожелает. Завтра на рассвете отрубишь ему голову. Да, кстати! Ты узнал, что это за туловище мне сюда притащили?

Несчастный стажер, все это время лежавший в душном волосяном мешке ни жив ни мертв, обомлел, поняв, что наконец-то пришла его очередь.

– Они сами не знают! – прогудел Пит голосом низким, как звук соборного колокола. – Говорят, что этот щенок сопровождал Джеймса Лесли.

– Занятно! – Раздался гулкий звук шагов, звяканье шпор, и Виконт почувствовал сильнейший тычок под ребра.

Надо признать, что Крис достойно встретил первый натиск неприятеля, то есть продолжал усердно изображать бесчувственное тело.

– Да он, часом, не окочурился? – с тревогой в голосе спросил будущий собеседник де Монгийе. – Вечно эти остолопы материал портят! Так! Вода у нас кончилась. – Пустое ведро полетело в угол – Бен, идиот, чего ты смотришь! Быстро принеси воды!

Виконт внутренне запротестовал, предчувствуя холодный душ, но тут шаги вновь стали приближаться. Чья-то рука подхватила мешок, в котором он был добротно упакован, и первое, что он увидел, было острие кинжала, проскользнувшее в полудюйме от его носа. Виконта бесцеремонно вытряхнули из вспоротого мешка на свет божий, коий соответствовал самым грустным его предположениям.

Пыточная камера была оборудована по последнему слову науки и техники конца XII века. Часть приборов была мне известна, о назначении некоторых я только догадывался. Я от души надеялся, что лекции, на которых рассказывалось о применении подобных изобретений человеческого гения, наш стажер благополучно проиграл в футбол. Во всяком случае, мне не хотелось его расстраивать раньше времени.

– Ба! Очухался! Прекрасно, мой друг, прекрасно. Что ж, давай знакомиться. Я – Джордж Уолрен, граф Шейтмур. В народе меня еще называют Варрава.

– Варрава? Тот самый? – зачарованно прошептал Крис, созерцая коренастого атлета, оголенного по пояс... Действительно, в комнате было жарко: пламя, разведенное под многочисленными щипцами, давно уже натопило комнату до банного состояния.

– Тот самый! – с радостной улыбкой подтвердил граф Шейтмур. Его добродушное лицо рубахи-парня как-то странно не сочеталось с графским титулом и основной профессией.

Виконт вдумчиво икнул.

– А почему ты так волнуешься? По мне – основная трагедия христианства в том, что Иисус слишком поздно познакомился с Варравой. Будь он знаком с ним раньше, весь Синедрион вкупе с римским прокуратором и Иудой был бы вырезан еще до того, как они додумались коснуться Сына Божия. Смотреть надо, кому истину проповедовать! Да ты не молчи, ты разговаривай! Потому что сейчас ребята придут, на дыбу тебя подвесим, и разговаривать тебе все равно придется. Правда, с куда меньшими удобствами.

Наш юный друг не заставил себя долго упрашивать:

– Я – Кристиан де Ла Доннель, виконт де Монгийе, оруженосец доблестного рыцаря Вальдара Камдила.

Крепыш, кажется, в полном изнеможении сел на дубовую плаху, напоминающую разделочную колоду мясника.

– Господи, ну а этот-то искатель приключений откуда взялся на мою голову?! В портах вы не высаживались, на территории королевства о нем слышно не было... На ковре-самолете вы что ли прилетели?

Виконт стоически молчал. То ли его напугала неожиданная реакция внезапно ожившего библейского персонажа, то ли еще что... Но, видимо, кроме собственного имени, он решил не сообщать врагу более ничего.

– Ну ладно... – со вздохом продолжал Джордж Уолрен, – этот хоть вменяемый. Надеюсь, с ним можно будет говорить по-человечески. Как твой хозяин, понимает нормальный язык?

Кристиан кивнул.

– Спасибо, друг! Ты меня буквально возвращаешь к жизни! – облегченно произнес граф, меряя шагами камеру пыток. – Ну а тебя-то чего понесло к этому Лесли?