По грехам нашим. Книга 4 (СИ) - Старый Денис

- Прямо, как Карл XII, - сказал я, подъехавшему вплотную к телеге, Ипатию.

- Помню такого бездарного шведского короля. Пил по малолетству, чуть до тридцати дожил. И что у вас общего? – растерянно спросил пападанец из параллельного мира, всматриваясь в окружающие меня пейзажи.

- Так в моей истории его ранили в ногу и после долго перевозили на телеге и носили на носилках, а тот войсками командовал,- сказал я, в очередной раз забывшись о том, что Ипатий, пусть так, как и я попаданец, но из другого мира, где не было Великой России, как и отсутствовали стремления таких правителей, как Петр I, возвеличить свою державу до мирового уровня.

До сих пор смутно понимаю, как можно было хоть что-то сохранить своего, православного, когда из все й Руси и был то Новгород, да Псков. В каком же унижении жили потомки славных русичей?! Но и среди них нашелся настоящий боец и я должен благодарить кого-то или что-то, что этот человек, Ипатий рядом со мной.

- Боярин-воевода, тама гонец ад мордвы прискакал, - сообщил, подбежавший посыльный.

Когда я уже услышу «разрешите доложить», или «так точно»? Не хватает этой дисциплины в войске, четкости и лаконичности доведения приказов, формулирования докладов, составления рапортов? При своей жизни, никогда мне этого не добиться, тут настолько все закостенело в отношении, когда все дружинники равны и на хрен послать некого! Десятник и сотник – авторитеты и их послушают, но, если те не проявляют должного мастерства, мужества, могут и не пойти за таким командиром. Так что, слава Богу, хоть какая-то субординация и порядок. А чтобы была привычная с прошлой жизни дисциплина, нужно изменить саму систему комплектования войск.

Между тем, от Антяса прибыл гонец, а с ним и полсотни воинов. Будущий вождь всех племен мордвы, я постараюсь, чтобы это было так, находился в пятичасовом переходе. Но это для него часов пять, нам же из-за дождей с пушками все десять, а то и того больше.

Да, погода не баловала. Как только мы отправились в путь, сразу же пошли нескончаемые проливные, к тому же холодные, дожди. Интендантские службы сразу же начали выдавать отвар шиповника всем воинам, а командиры следить за тем, чтобы их ратники не ходили в мокрых одеждах. Все чаще становились на привалы и палили костры, чтобы просушиться и даже принять на грудь алкоголя. Не пьянки ради, а здоровья для. Очень не желательны были небоевые потери, когда стремишься на поле боя не потерять ни одного воина.

Но мы упорно шли и рассылали все больше разъездов вокруг, особенно, когда стали подходить к условной границе союза мордвинских племен. Там и ожидал меня Антяс, собирая под свои знамена все больше воинов. Не все гладко в союзе и не все роды стремились сохранить власть престарелого деспота-эмира Булгарии, но и идти под руку слишком уж молодому вождю мокши, не спешили. Нужен был катализатор для того, чтобы колеблющиеся племена приняли единственно правильное решение - отринуть приговоренную к исчезновению Булгарию и встать под знамена Руси.

- По здорову ли, друже Антяс? – спросил я уже молодого парня летами, но мужа по внешнему виду.

За время от первой нашей встречи этот некогда юноша превратился в матерого волка с мудрыми глазами. В нем появилась властность и осознание права повелевать. Между тем, Антяс не проявлял надменности в отношениях со своими соратниками и подчиненными, но они и без того признавали его право лидерства. Мелькнула мысль о том, что Руси такой вот волевой вождь всей мордвы и не нужен. А что, если разногласия какие будут, то сразу получим сильного врага? Но хотелось, вновь и вновь, верить в людей, несмотря на то, что я уже был неоднократно предан, вопреки всему, иначе паранойя мой диагноз. Тот же Лис нагадил в душу: я же был уверен, что облагодетельствовал его, а тут без особых колебаний поднес отравленное вино, да убийц привел.

- По здорову, брат, боярин-воевода! – громогласно произнес Антяс, демонстративно, чтобы слышали все присутствующие при встрече, что он меня назвал «братом».

Вот же мудрец! В одном приветствии ответил на все возможные вопросы. И личную дружбу подтвердил, и решил вероятную проблему лидерства, и обозначил приверженность к будущим договоренностям с князем, волю которого я, как воевода, выражаю. Молодец! Меньше времени потратим на расшаркивания.

- Испей со мной вина горячего, преломи хлеб, ты гость мне, а о делах после трапезы, - я жестом пригласил Антяса в свой шатер, даже поднявшись с носилок, чтобы самостоятельно проследовать вслед гостю.

Прочувствовав отсутствие видимого дискомфорта, решил сам похромать к столу и лично налить что-то вроде глинтвейна своему союзнику. Регенерация и сейчас дала эффект, нога практически не болела.

- Две тыщи со мной, да и иные роды выказали свою покорность и приведут своих воев, первой молодых, много воев было в войске, что на Русь пойдет, - вещал Антяс уже после ужина.

Получалась гражданская война, или междоусобная, межплеменная. Старшие, опытные войны служили уже достаточно давно в общем войске, которое сформировалось не вчера. Частью пошли защищать Булгарию от монголов, частью постоянно служат при верховном вожде. Но Антяс был уверен, что, как только узнают о решении старейшин, воины начнут дезертировать и переходить на сторону прорусской партии.

В целом же силища формировалась основательная. Набиралось войско в больше, чем шесть тысяч, но проблема заключалась в том, что использовать конных и пеших мордвин, как иррегуляров точно не рационально, может быть и болезненно для всего дела. Для того же, что бы встроить их в уже отлаженную систему единого войска, требуется время. Приняли соломоново решение – пеших распределили по сотням наших воинов, чтобы те быстро прояснили принципы нашей тактики, ну а кавалерию разделили на три части, такие себе усиленные эскадроны, и поставили к ним наблюдателями наших ветеранов. Временно, чтобы проводили разъяснение и могли реагировать на изменения во время боя. Особо оговаривалось, что ветераны не должны были поучать, а чтобы вовремя распознавали сигналы и могли увидеть на поле боя возможности для атаки, в рамках наших тактических приемов.

Все мероприятия по встраиванию войска Антяса в систему нашей унжанско-суздальско-наёмничьей рати заняли еще неделю, и становилось уже опасно задерживаться с выходом, о нашем расположении, как и намерениях, наверняка, не знал только ленивый. Да и магазины в Нижнем Новгороде, недалеко от которого мы и стояли, уже начали показывать свое дно и пустые стеллажи, а из Унжи караван задерживался, видимо, из-за тех же дождей, так как три судна по реке пришли вовремя.

Вычистив «под ноль» все склады и свои и нижегородские с обязательством оплатить не меньшим добром в скором будущем, армада нашего уже общего воинства в более, чем шесть с половиной тысяч воинов, за время стояния охочие люди пребывали и от русичей и от мордвы, даже марийцы прислали свой отряд, отправились в путь. И… ничего, четыре дня ни одного выстрела стрелой, ни одного конного отряда, вообще ни души.

- Вастан, а где люди? – спросил я одного из сподвижников Антяса о наболевшем.

- Боярин-воевода, так эрзя зело лютые на мокша стали, токмо те в леса ушли, а когда мы пройдем ратью своей, то и выйдут. Глава наш оставит воев, дабы те оборонили селища, - ответствовал Вастан.

То, что Антяс решил оставить несколько отрядов в нашем тылу, было оговорено. Не хватало еще каких-нибудь обходных маневров от противника и удара в спину. Оставшиеся в селищах ратные получат еще и дополнительное задание по разъяснению населению ситуации. Необходимо провести разъяснительную работу, не нужны недомолвки и слухи. Мы приходим на эти земли навсегда и нечего стращать народ сплетнями. Пусть выходят с лесостепей, так как лесов тут не то, чтобы и много, и занимаются спокойно своими делами.

- Корней, впереди на версты четыре севернее в лесу конный отряд из сотни всадников. Я послал своих, но стоит подождать результата, вдруг нарвемся на засаду, - говорил Ипатий, бесцеремонно оттирая Вастана от меня.