По грехам нашим. Книга 4 (СИ) - Старый Денис

- Помогите, убивают! – что есть мочи заорал я, прекрасно зная, что меня услышат.

В какой-то степени мой крик был уроном чести и вероятным спадом авторитета. Ну как же, непобедимый воин и первый смельчак и так взывает о помощи, демонстрируя свою неспособность справиться всего с двумя варнаками.

- Арх, - зарычал один из татей и ринулся на меня с каким-то отчаянием успев зло зыркнуть в сторону съёжившегося Лиса.

Вижу летящее к моей голове лезвие, уворачиваюсь, но чувствую, резкую боль в правой ноге, которая сразу же и отпускает, однако ноги подкашиваются, и я заваливаюсь. Сталь сверкает на острие меча, который готовится рубануть меня и защититься уже нечем и увернуться не получится, мешают массивные ножки стола и сундук.

- Урх, - произнес заносящий для удара меч чужак и упал своей тушей на меня.

В комнате я услышал русскую брань и звон металла. Но очень быстро все закончилось.

- Тебя нельзя оставить и на день, - ворчал Ипатий, когда стягивал тело татя с меня.

- Это мистика, как ты тут оказался? – вымученно спросил я, морщась о боли. Нога и ребра болели.

Ипатий, ничего не говоря, быстро разорвал мне штанину и достал веревку, которой начал перетягивать ногу.

- Да вот, летел на заводных к своему другу, боялся, что тот отправится косить мордву без меня, а он тут с мужиками развлекается. Божана вообще в курсе извращений? – в своем репертуаре, отыгрывая роль озабоченного солдафона, бормотал Ипатий, заканчивая перетягивать мою ногу.

Потом начались разбирательства этого инцидента. Отказавшись от прихода знахарки, или монахини из монастыря, которая ведала в лекарском мастерстве, я решил сейчас же допросить Лиса, понадеявшись на свою регенерацию. Уж больно интересно стало, с чего я был удостоен таких игр. И откуда перемены характера и образа у приказчика, какие тайны и секреты тот рассказал тем, кто списал парня. А его просто списали, подставив под удар. Если бы я был убит, что существовать Лису оставалось часы, если не минуты.

Приказчика не нужно было пытать, использовать элементы психологического давления, он пел, как соловей в мае. Что сказать про случившееся? Все зло в этом мире от баб, замечу, что в данном изречении я разделяю женщин и баб. Этот идиот, ослепленный не одной тысячей гривен серебром и ценнейшим товаром, уже отъезжая на торги в свободные немецкие города, проявлял спесь, я не обратил внимания на это, да и пообщались мы мало. У парня проснулась гордыня, и он посчитал, что я зарабатываю непомерно много и только благодаря талантам своего приказчика.

Дальше, уже в Любеке, Лис влюбился в прекрасную, с его слов даму, дочь какого-то там аристократа. Вот только это был мезальянс. О чем не преминули высказать парню. Встречаться с этой дамочкой не запрещали, но ничего более, чем вздыхания под луной и редкие поцелуи.

Я был уверен, что девку ему подложили, и неискушенный в любви паренек, попался в классическую «медовую ловушку». Во Владимире не так легко было найти себе женщину, а гормоны бурлят. Нужно было подсказать парню, где в стольном граде, за малую деньгу можно было решить проблему, или самому подсунуть ему сиротку. Многие бы пошли на такие условия, если голодно в доме, да перспективный парень…был.

Для злодеев же, после проявления влюбленности Лиса, осталось дело за малым… Напеть красивых речей, обрисовать райскую жизнь и женитьбу с возлюбленной, и шахид готов. Вот только бывший приказчик и не догадывался, что он смертник. Идиот, принял католичество и получил индульгенцию – прощение всех грехов на год. И Лис решился убить меня и сразу же бежать в Любек. Уже был готов караван из зерна и с десятком мастеровых – носителей секретов. Отправиться они собирались сразу же после известия о моей смерти и принести эту благую, для немцев весть, должен был один или даже несколько человек из наемников, которые пришли ко мне, чтобы вступить в милицию. Ну и как можно говорить о том, что средневековые люди были глупее? Такая многоуровневая операция, прямо можно было воскликнуть «браво!», но ноющая боль в ребрах и онемение ноги не предполагало яркого выражения восхищения, даже скупых аплодисментов.

Стоит ли говорить о том, что Лиса никто не ждал в лесу у поместья для бегства, как это он полагал?

- Но это глупо, нападать на меня в усадьбе. Тут и охрана и патрули рядом, да и слуги стрелять из арбалетов мастера? Зачем? – спросил я по-немецки у Лиса, не теряя времени, совершенствуясь в языках. Раз выжил, то обучение нужно продолжить, да и не хотелось, чтобы все вокруг понимали разговор, а людей собралось много, только охранников с десяток ожидали повторной атаки.

- Вино, оно отправлено, я запаниковал, не знал, как вести себя, вот и кликнул двух своих охранников, - обреченно сказал Лис.

Дальше разговор уже был не особо интересным, за исключением одного факта, что этот идиот опять принес мне немало денег. Немецкие купцы и покупали товары у бывшего приказчика по приличным ценам и не требовали того оставить серебро в вольных городах, а, напротив, дали сверху еще две тысячи серебряных марок для закупки «колдовского зерна», которое дает урожай даже в проклятые годы. Да и заказали купцы побольше оружия, которое уже приобрело определенную славу в немецких землях. Как же, самих рыцарей в хвост и гриву гоняли, не умением же, только оружием хитрым, да подлым, иначе один рыцарь семерых убивахо?! По мнению бюргеров только зачарованное оружие было способно победить славных воинов Христа.

Так что получал я уже купленное оружие, как и зерно, овощи, много специй. У нас они, пусть и дорогие, но даже в сравнение не идут с ценами на европейских рынках. Там наемникам платят специями за найм. Все это богатство вместе с подводами необходимо реквизировать

- Ипатий, пошли своих людей, думаю, две сотни хватит, нужно захватить дом Лиса, все там прошерстить, собрать и подсчитать. Захватить его караван, потом в Новгород за кораблями, чтобы не дай Бог, не уплыли. Пусть они гонят их сюда, в Унжу. Нам зерно, как и купленное оружие, самим пригодится. Да и Жадобу, если в Новгороде встретят, пусть поторопят. Если морские судна не проходят по рекам, тогда скупают все речные, цена не имеет значения, - обратился я к Ипатию, который в согласии кивал головой.

Глава 10. Ветерок перед штормом

Лиса казнили. Можно много заниматься морализаторством, но эти люди, что столпились на небольшой площади у причала, не поняли бы иного решения, если бы не увидели болтающегося на веревке татя. А тот был татем. Тимофею было поручено изучить общественное мнение, чтобы принять решение на радость толпы и еще больше стать своим, всяким там, справедливым и все такое. Признаться, я думал, что придется «проявлять милосердие», но ошибся. Не менее девяноста процентов опрошенных, как и разговоры в пивном дворе, постоялом дворе, на кузне, других производствах, все за лютую смерть. Разнились лишь способы казни. Лиса называли «неблагодарным», «коварным латинянином», «вероотступником». Интересным фактом стало то, что язычник Браслав, который уже переселился в поместье, громче всех кричал, что Лис «предал веру». В его понимании, как я это для себя объяснил, православные – враги, но свои враги, а вот латиняне, это чужие, более злейшие враги. Вот такой вот кавардак в головах людей.

С казненным имуществом так же все сложилось впоследствии нормально, тот собирался переезжать к немцам, но не смог. Да и не сумел бы, он был обречен – отпускать Лиса никто не собирался, выбраться из поместья ему бы не дали. Ну а если бы удалось каким-то невероятным способом сбежать, то его настигли хоть и в неоткрытой еще Америке, вот на льдах Антарктиды, так как глаза Божаны, налитые злостью и ненавистью, говорили ярче тысячи слов о незавидной судьбе обманутого и недальновидного парня.

Это жена более спокойно переживала риски, с которыми я сталкивался далеко от дома. Там не видит, не слышит, а тут вот он, убивца, которому не хватило буквально чуть-чуть.