Виктор Конецкий: Ненаписанная автобиография - Виктор Конецкий

Тема тоже легкая и приятная — по следам очерков Кольцова. Да! Забыла тебе сообщить, что я вернулась в отдел внутренней жизни. Очень прошу тебя — срочно телеграфируй, куда и когда тебе можно позвонить. Я тебе все толком объясню, насчет командировки и вообще.

Жду!

Видела у В. Каверина твою книжку. Видела у В. Катаева твое письмо.

А простому советскому человеку фиг?

Г. Долматовская

6.07.67

Ну и подружки у меня!

Ужас!

Они даже не знают, что я еще не сдал отделу внутр. жизни материал за командировку в Арктику ровно год назад! И ваш бухг. арестовал и до сих пор держит мой гонорар за рассказ в «Лит. России» (500 р.!). Рассказ («Профессор Сейс и судьба Альфы Ориона». — Т. А.) был напечатан в новогоднем номере! Сволочи. Суки. Сейчас я уже кончаю статейку, которая называется «Как я не написал статью для «Литературной газеты»» (объяснит, записка бухгалтеру). И вышлю эту статейку тебе, дорогая и любимая моя. И ты будешь вертеться как угорь на льду, ибо в статейке много правды-матки и издевательств над «Литгазом». И тебе придется ее печатать. Или платить мне огромную неустойку.

Зачем мне ехать в Еревань? Ты совсем сошла с остатков ума! Я — штурман дальнего плавания. Я шесть раз пересек Атлантический океан только что. И скоро опять уйду в моря, чтобы отвезти нашим дорогим в полном смысле этого слова друзьям-арабам танки, которые наконец сокрушат евреев и втиснут их своими гусеницами в священную землю Синая. А ты посылаешь меня в Тбилиси, чтобы там покупал лавровый лист и продавал его в Ленинграде! Ты совсем сошла с ума!

Жди статью, а лучше возьми командировочку и прикати на денек. Я сейчас чистый, тихий, трезвый, элегантный и все время сижу дома и жду, когда меня вызовут на соответствующую комиссию, чтобы оформиться на постоянную, работу в Балтийское пароходство. А статью под таким названием я действительно заканчиваю, ибо арест гонорара потряс меня до корней. Там у вас лежит еще мой рассказ. Называется «Старинная морская история». Выясни его судьбу. И если его зарезали, то отдай чужими руками в «Лит. Россию». Вообще, я написал кучу всякой записочно-очерковой ерунды, но мне лень идти к машинистке. Приезжай, мы разберем все бумажки, и я снабжу тебя материалом на десять номеров. Будем печатать «с продолжением».

Привет!

Виктор Конецкий

09.07.67

Вить!

Новости у тебя такие (а может, ты уже знаешь?). Вчера я гуляла с председателем иностранной комиссии Союза Чернявским. Говорили что-то о литературе. Ну, у каждого свое хобби. У меня Битов и Конецкий. Тут он и сообщил, что ты должен ехать в Чехословакию, но в Чехословакию не поедешь, а, наоборот, в Париж. Тут я стала пытать его каленым железом, не путает ли чего по пьяному делу. Нет, не путает. Пришло приглашение тебе. И они (Союз) уже послали туда ответ, что ты, мол, это можешь сделать в октябре. Представляешь, Париж в октябре? С ума сойти! С тобою поедут еще Марцинкявичус и Братунь. Тьфу-тьфу, не сглазить. И ты пока молчи из суеверия (хотя бы моего).

Теперь менее приятные новости. Наш главбух выслал тебе деньги, но за командировку вычел и отдавать не хочет никак. «Старинную морскую историю» «Лит. Россия» печатать не хочет. Что делать? Может, забрать и передать в морской клуб «Недели»? Без твоего разрешения я не рискнула это сделать.

Я вовсю ремонтируюсь. Купила проклятые обои и ванну. В редакции полно работы, но эта суетня меня устраивает пока, чтобы в голову чепуха не лезла. Сейчас собрала Майкины (писательница М. Ганина. — Т. А.) рассказы за год, попытаюсь пропихнуть в «Знамя» заметочку. Вить, а Вить! Бери свои бумажки и приезжай. В Переделкине тихо очень, хорошо. Телеграмму дай. Я пыль смахну и печку истоплю. Чтоб пахло печкой.

Ну, привет тебе, и маме передай тоже. Приезжай скорей, не ленись.

Г. Долматовская

7.08.67

Здравствуй, мой личный Бунин, по-моему, ты захандрил, что значит «радоваться ничему не можешь»? С ума сошел! Ты написал прелестный опус («Соленый лед». — Т. А.), нет, серьезно, мне нравится, и не только мне. Но как его напечатать? Все в ужасе от твоего горького юмора. Я не хочу, чтобы они показывали его начальству, оно умрет, но не это меня огорчает. Боюсь, настучит. Потерпи немного. Побудь тихим. Переделкино тебя ждет, если грибов к 1-му не будет, куплю на рынке и насажу. Старушку, конечно, можешь себе найти для интересу, но жить изволь у меня. Я тебя буду выдерживать, как старое вино, если не для Парижа, то для плавания. Твои попутчики, говорят, ничего. Юстинаса Марцинкявичуса, до его производства в секретари, я знала как порядочного, скромного, сдержанного человека и отличного поэта. Лет 5 не видела, но, по слухам, он не изменился. Второго не знаю, но говорят о нем неплохо.

Рощин уже давно не работает, а, наоборот, пьет. Рассказ пока не забрала (не было этих людей), но сделаю в понедельник. «Лит. Россия» просит, чтобы ты прислал еще парочку рассказов из «Соленого льда», они хотят дать тебя массированным ударом[15]. Обещали телеграфировать тебе.

Приезжай скорей, как всегда, буду тебе рада, комаров в Переделкине нет, коров тоже, людей тоже.

Жду! Привет маме.

Катаев (Г. Д.)

17.08.67

Галь!

Париж накрылся даже раньше, нежели я думал. Якобы инкомиссия не успевает оформить наши документы. Переносится на декабрь. Все это, конечно, какая-то ложь.

Девятнадцатого я лечу в Чехию, если еще чего-нибудь не случится.

Ввиду этих изменений я чувствую себя сидящим между тринадцатью стульев. Вероятно, я выберусь в Москву и Переделкино числа десятого. Прости, если тебе мои изменения приносят какие-нибудь хлопоты. Я надеюсь, что это не так.

Держи хвост пистолетом и пиши о Болгарии. Привет!

Виктор

P. S. Статью можешь пускать к начальству. 85 р. дарить никому не буду. Пущай расплачиваются.

1967

НЕ УБИЙ!

Сегодня я собирался покинуть берега Невы на «Стреле», но друзья повезли билет сдавать, пью горячее молоко, ибо совершил путешествие на яхте в Петродворец, где мы нормально сели на камни, с которых слезали целую ночь, и я простудил глотку, так как не пил по причине данной себе клятвы спиртного. Полечу третьего-четвертого. Даже если буду еще хныкать простуженной глоткой. А если я вечером прилечу? Куда мне деваться? Из Шереметьева возят в Переделкино таксеры? А ты можешь за мой счет прикатить в Шереметьево и меня встретить? А куда тебе дать телеграмму о моем прибытии? На газету накануне? А музыка будет на перроне?

Ответь открыткой или потраться на письмо-телеграмму, как только облобызаешь эти строки. И вообще, берегись. Я человек опасный. От цитрамона и аспирина у меня речевое недержание.