Дело о мрачной девушке - Эрл Гарднер

– При перекрестном допросе разрешаются наводящие вопросы, – заметил судья Маркхэм. – Вы не стали выступать с возражением, когда адвокат защиты спросил свидетеля о сути разговора, а поскольку это перекрестный допрос, я разрешаю вопрос.

Клод Драмм медленно опустился на свой стул.

Кринстон неуютно заерзал в свидетельском кресле.

– Имя миссис Мейфилд не упоминалось, – наконец сказал он.

– Вы уверены? – спросил Мейсон.

– Ну, оно могло быть упомянуто как одна из возможностей.

– Значит, оно было упомянуто как один из возможных вариантов? Я правильно вас понял?

– Да, могло.

Мейсон внезапно перевел направление атаки:

– Днем двадцать третьего октября мистер Эдвард Нортон получил довольно крупную сумму в тысячедолларовых купюрах, не так ли, мистер Кринстон?

– Насколько я знаю, да, – угрюмо ответил тот.

– Вы обеспечили получение денег?

– Нет, сэр.

– В тот день вы ходили в один из банков, в котором у фирмы «Кринстон и Нортон» имелся счет?

– Да.

– В который?

– «Вилерс Траст энд Сейвингс».

– С кем вы там разговаривали?

Внезапно Кринстон изменился в лице:

– Я бы предпочел не отвечать на этот вопрос.

Клод Драмм вскочил с места.

– Я возражаю! – закричал он. – Это несущественно и не относится к делу. Перекрестный допрос ведется неправильно.

Мейсон лишь улыбнулся в ответ.

– Ваша честь, – обратился адвокат защиты к судье, – могу я выступить с короткой аргументацией?

– Хорошо, – согласился судья Маркхэм.

– При допросе этого свидетеля выставившей стороной он заявил, что является здравствующим партнером фирмы «Кринстон и Нортон». Я не стал выражать протест, когда был задан этот вопрос, хотя, возможно, для ответа на него требовался вывод свидетеля, но при перекрестном допросе у меня есть право выяснить у него, какой деятельностью он занимался как один из партнеров и причины, на которых основывались его выводы.

– Но не за все время деятельности фирмы, – заметил судья Маркхэм.

– Нет, сэр, – ответил Мейсон. – Именно поэтому я ограничил вопрос временны́ми рамками – двадцать третьим октября – днем смерти Нортона.

Судья Маркхэм посмотрел на адвоката тяжелым и осторожным взглядом. Мейсон не стал отводить глаза, которые прямо встретили взгляд судьи.

Клод Драмм вскочил на ноги.

– Дела фирмы, – заявил он, – не имеют никакого отношения к делу.

– Но вы сами квалифицировали свидетеля как члена фирмы, – заметил судья Маркхэм.

– Только для того, чтобы показать, что он был близко знаком с погибшим, ваша честь.

Судья покачал головой:

– Я не убежден в том, что перекрестный допрос ведется должным образом, но в деле такого рода я не хочу грешить против обвиняемых. Отвечайте на вопрос, свидетель.

– Отвечайте на вопрос, мистер Кринстон, – повторил Мейсон. – С кем вы разговаривали?

– С мистером Шерманом, президентом банка.

– Что вы обсуждали?

– Дела фирмы.

– Вы говорили о погашении долга примерно на девятьсот тысяч долларов – долга фирмы перед банком, доказательством которого являются долговые расписки, если я все правильно понял, подписанные только вами как частным лицом, не так ли?

– Нет, сэр, не так. Это долговые расписки фирмы, подписанные «Кринстон и Нортон».

– Подписанные именем фирмы «Кринстон и Нортон», но под ними стоит подпись только Артура Кринстона, не так ли?

– Думаю, так, – ответил Кринстон. – В основном делами фирмы, связанными с банковскими операциями, занимался я – то есть я подписывался под долговыми расписками за фирму, хотя в большинстве случаев на чеках расписывались мы оба. Нет, я хотел бы изменить только что сделанное заявление. Мне кажется, что документы в «Вилерс Траст энд Сейвингс Банк» были подписаны моим именем от лица фирмы, и таким же образом выписывались чеки.

– Вы отправились в дом к мистеру Нортону, чтобы обсудить с ним наступление срока выплат по этим долговым обязательствам, не так ли?

– Да.

– Тогда почему вы стали обсуждать шантажирование Фрэнсис Челейн экономкой? Как так получилось?

– Я не говорил, что экономкой! – закричал Кринстон. – Я сказал, что ее имя было упомянуто как возможный вариант.

– Понятно, – сказал Мейсон. – Я ошибся. Отвечайте.

– Потому что деловые вопросы, относящиеся к этим долговым распискам, отняли всего несколько минут времени. Мистера Нортона очень волновало шантажирование его племянницы, и он настоял на том, чтобы отложить обсуждение дел и спросить моего совета по этому поводу.

– А почему ее шантажировали, как он считал? – поинтересовался Мейсон.

– Он думал, что это происходит из-за чего-то, что она сделала.

– Естественно. Он упомянул, что именно она сделала?

– Нет, не думаю.

– Он упомянул, что это могло быть?

– Он упомянул, что у нее неуправляемый характер, – внезапно выпалил Кринстон и закусил губу. – Секундочку. Я не хотел этого говорить. Я снимаю свое заявление. Не думаю, что он сказал подобное. Это моя ошибка.

– Ваша ошибка или вы пытаетесь защищать обвиняемую Фрэнсис Челейн? – спросил Мейсон.

Лицо Кринстона побагровело.

– Я стараюсь ее защитить гораздо лучше, чем вы! – воскликнул он.

Судья Маркхэм постучал молотком по столу:

– Мистер Кринстон, суд уже один раз предупреждал вас. Теперь мы заявляем, что вы выразили неуважение к суду, и налагаем на вас штраф в размере ста долларов за выказанное неуважение.

Раскрасневшийся Артур Кринстон склонил голову.

– Продолжайте, – сказал судья.

– Обсуждали ли вы с мистером Нортоном что-либо еще, кроме вопросов задолженности банку, дел фирмы и возможности шантажирования его племянницы?

– Нет, сэр, – с явным облегчением сказал Артур Кринстон, потому что вопрос не касался шантажа.

Мейсон вежливо улыбнулся.

– Возможно, ваша честь, мне в дальнейшем потребуется снова вызвать мистера Кринстона для продолжения перекрестного допроса, но в настоящий момент у меня больше вопросов нет, – объявил Мейсон.

Судья Маркхэм кивнул.

– У вас есть вопросы к свидетелю? – обратился он к Клоду Драмму.

– Сейчас нет, – ответил заместитель окружного прокурора, – но если адвокат защиты оставляет за собой право вызвать этого свидетеля для продолжения перекрестного допроса, я оставляю за собой право задать ему несколько вопросов после перекрестного допроса.

– Вам будет предоставлено это право, – постановил судья Маркхэм. – Продолжайте.

Клод Драмм драматично повысил голос.

– Я хотел бы пригласить мистера Дона Грейвса, – объявил он.

Дон Грейвс поднялся со своего места в зале суда и прошел вперед. Зрители оглядывались на него и перешептывались. Слушание дела об убийстве продвигалось очень быстро, что являлось необычным, а адвокат защиты, казалось, упускал много возможностей при перекрестных допросах. Однако те, кто знал Мейсона, не сомневались в нем, потому что его техника защиты в суде стала образцом среди адвокатов.

Было очевидно, что судья Маркхэм заинтригован так же, как и зрители. Время от времени он переводил задумчивый взгляд на спокойное и безмятежное лицо Перри Мейсона.

Дон Грейвс откашлялся и в ожидании посмотрел на Клода Драмма.

– Вас зовут Дон Грейвс, и вы работали двадцать третьего октября сего года и некоторое время до этого доверенным секретарем мистера Эдварда Нортона, не так ли?

– Да, сэр.

– Вы находились вместе с мистером Нортоном вечером двадцать третьего октября?

– Да, сэр.

– Когда вы в последний раз видели его в тот вечер?

– Примерно в половине двенадцатого.

– Вы видели его до этого?

– О да! Мистер Кринстон вышел из кабинета где-то в одиннадцать двадцать семь или двадцать восемь, и практически сразу же после ухода мистера Кринстона мистер Нортон вышел в приемную и заявил, что мне нужно съездить домой к мистеру Кринстону за какими-то документами.

– Что произошло потом?

– Мистер Кринстон спустился вниз, а мистер Нортон велел мне разбудить Питера Девоэ, шофера, чтобы тот отвез меня в дом Кринстона. Затем, как только я двинулся по направлению к лестнице, мистер Нортон крикнул: «Подожди! У меня появилась другая идея» – или что-то в этом роде. Он подошел к окну и позвал мистера Кринстона, чтобы спросить, не могу ли я поехать вместе с ним. Мистер Кринстон ответил, что он приехал на машине судьи Пурлея и ему требуется спросить разрешения, а я, предполагая, что судья Пурлей не будет возражать и что дорога́ каждая минута, бросился вниз по лестнице и как раз открыл входную дверь, когда Кринстон кричал моему шефу, что судья Пурлей готов взять меня. Я подбежал к автомобилю судьи и сел на заднее сиденье, затем судья завел мотор, и мы поехали по петляющей дороге, пока не доехали до того места, что судья Пурлей показывал на карте.

– А дальше?

– Там я повернулся и посмотрел назад, – с драматизмом в голосе сообщил Дон Грейвс, – и увидел в заднее стекло машины то, что происходило в кабинете Эдварда Нортона.