Город (сборник) - Дин Кунц

Он чуть поклонился.

– Спасибо тебе, Иона Керк, что разделил со мной замечательное печенье своей мамы. Я тебе очень признателен.

Направляясь к квартире миссис Лоренцо, я ощущал глубокое разочарование: ранее надеялся, что мы с мистером Иошиокой объединим силы, чтобы вывести на чистую воду Фиону Кэссиди. Он не отличался физической мощью: рост пять футов и шесть дюймов, хрупкое телосложение, но во время моего визита у меня сложилось впечатление, что он и смелый, и мужественный. Возможно, возникновению такого впечатления поспособствовали тигры на ширмах.

Я не помню, чего тогда ждал. Вероятно, память подвела меня по прошествии стольких лет. А может, никаких особенных злых деяний я и не ожидал, просто жил в тени угрозы, исходившей как от моего отца, так и от Фионы Кэссиди.

Наступили длинные выходные Дня труда. Во вторник мне предстояло идти в школу святой Схоластики. В субботу, после долгой репетиции в общественном центре, я вернулся домой в двадцать минут шестого, уже после того, как мама уехала в «Слинкис».

В ванной вымыл лицо и руки над раковиной. Потом пошел в свою комнату, снял с кровати покрывало, сложил, убрал в стенной шкаф, расстелил постель, чтобы не делать это перед сном. День выдался теплым, воздух в комнате застоялся, и я поднял нижнюю раму, чтобы проветрить мою спальню.

На кухне увидел записку, прикрепленную магнитом к дверце холодильника: «Скажи Донате, когда придешь домой. Она принесет тебе обед и посидит с тобой, чтобы мы мог спать в своей кровати. Люблю тебя больше всех. Мама».

После чая у мистера Иошиоки прошла пара дней, и я ни разу не видел Фиону Кэссиди. Подумал о том, чтобы на несколько минут подняться на чердак, послушать, что творится в квартире 6-В. И только решил не делать глупостей, как в дверь позвонили. В глазок я увидел мистера Иошиоку.

– Добрый вечер, Иона Керк, – прошептал он, едва я открыл дверь. – День прошел у тебя хорошо?

– Хорошо? – следуя его примеру, я понизил голос до шепота. – Пожалуй, что да. А у вас, сэр?

– Бывало и хуже, спасибо тебе. Я хочу тебе кое-что сказать.

Он отступил от двери.

– Конечно, заходите, сэр.

– Только тебе, – прошептал он.

– В квартире никого нет, кроме меня.

Он вошел, закрыл дверь, встал к ней спиной, словно заслоняя меня от какой-то враждебной силы.

– Извини за вторжение.

– Нет проблем, – заверил я его. – Хотите присесть и что-нибудь выпить? Чай заваривать я не умею, но могу приготовить горячий шоколад или что-нибудь еще.

– Ты очень добрый, но я могу задержаться только на минутку. Извини меня.

– А что случилось?

– Мисс Ева Адамс не шумела, совсем не шумела. Однако два раза, примерно по часу, я ощущал очень неприятную… – у него перекосило лицо, словно он испытывал физическую боль от необходимости произнести грубое слово, – …вонь.

– Вонь?

– Да. Очень сильную.

– Что за вонь?

– Химический запах. Похожий, но не трихлорэтилена. Это жидкость, которая используется при химической чистке. Я портной, поэтому хорошо знаю этот запах.

– Может, она что-то использовала, чтобы снять старый линолеум?

– Я так не думаю. Совсем не думаю. Нет.

Он нахмурил брови, втянул нижнюю губу.

– Вы, похоже, тревожитесь.

– Эта жидкость одного класса с трихлорэтиленом, но более летучая.

– Летучая? Я умею играть на пианино, но ничего не знаю о химических веществах.

– Легко воспламеняемая, – объяснил он. – Может вызвать пожар, взрыв, катастрофу. Только не принимай меня за паникера.

– Летучая, – повторил я и подумал, что это слово подходит к этой женщине ничуть не меньше, чем к химическому веществу, которое унюхал мистер Иошиока. – Вы уверены, что запах шел из квартиры 6-В?

– Прошлым вечером я поднялся на шестой этаж и принюхался. – Его кожа не была такой черной, как моя, и не скрыла румянец. Не знаю, что его смутило: признание, что он подглядывал за соседкой, или тревога, что я приму его за паникера. – Запах шел от ее двери.

– Вы сказали мистеру Смоллеру?

– Я решил дождаться, случится ли это в третий раз, этим вечером. Но несколько минут тому назад, придя с работы, я обнаружил вот это на своей кухне.

Из кармана он достал четыре части фотографии, сделанной «Полароидом». Протянул их мне, но я мог и не складывать их вместе, чтобы понять, что изображено на фотографии: шестипанельная шелковая ширма с двумя играющими тиграми.

– Эти части фотографии лежали одна на другой на моей разделочной доске, пришпиленные к ним ножом, взятым из ящика на моей кухне. – Я вернул разрезанную ножницами фотографию, и его рука тряслась, когда он брал ее четвертушки. – Я уверен, это угроза. Меня предупредили, что нельзя приближаться к ее двери… или жаловаться на запах.

– Думаете, Ева Адамс видела, как вы подходили к ее двери?

– Я не знаю, что и думать.

– Как проникла она в вашу квартиру с «Полароидом»?

– Действительно, как? – Рука по-прежнему тряслась, когда он убирал разрезанную фотографию в карман пиджака.

– Ваша дверь запирается?

– Да. Так же, как и твоя, на два врезных замка. – Он собрался сказать что-то еще, но сначала оглядел комнату, пристально посмотрел на одно из окон, выходящих на улицу, на свою правую руку, на ладонь, на тыльную сторону, на тонкие ухоженные пальцы, и только тогда продолжил: – Я пришел сказать, что намерен держаться подальше от этой женщины и не давать ей повода злиться. Я уверен, что тебе следует поступить так же, ради себя самого и твоей матери.

Я вспомнил голос: «Я люблю резать. Ты веришь, что я люблю резать?»

– Что такое? – спросил мистер Иошиока.

– Я рассказал вам не все об этой женщине.

– Да, я знаю.

– Правда? – удивился я. – Откуда?

– Как называют лицо хорошего игрока в покер?

– Покерное лицо, – ответил я.

– Да, полагаю, это правильно. У тебя не такое лицо. Я понятия не имею, что ты скрывал, но точно знал, что скрывал.

– Она угрожала мне ножом, – признался я после короткой паузы.

Я подумал, что его это поразило, но точно сказать не могу, поскольку у него лицо как раз было покерное.

– Где это произошло?

– Здесь, в этой квартире. Помните, я говорил, что она может появляться, как по волшебству, там, где мгновением раньше ее не было.

– Почему она угрожала тебе ножом?

Я откашлялся, вытер нос рукавом, хотя необходимости в этом не было, потом сцепил пальцы, хрустнул костяшками и лишь после этого ответил:

– Видите ли, она оставила открытой дверь в квартиру 6-В, и я прошелся по всем комнатам.

Даже на покерном лице отразился тот факт, что мое любопытство он счел непристойным.

– Почему ты это сделал?

Я чувствовал, что еще не готов рассказать ему о сне, в котором видел Фиону задушенной и мертвой.