Князь Барбашин (СИ) - Родин Дмитрий Михайлович

Всё это было сделано по одной причине. Гданьский магистрат, обеспокоенный потерями своего торгового тоннажа, обратился в совет Ганзы с призывом соединенными силами покончить с русскими каперами, пока "русские не обрели истинного господства на море" и пока "это зло ещё не успело пустить слишком глубоких корней". Но Андрей, помня о казусе войны трёх восьмёрок, недаром готовился к такому обороту и ныне Малой готов был доказать, что это именно с гданьчанина Андриана Флинта началась каперская война между Гданьском и Русью. Тем более что жалоба на то ограбление ещё аж трёхлетней давности давно уже лежала в Совете и все гданьские жалобы пошли уже после неё.

Разумеется, Андрей понимал, что своя рубашка ближе к телу и "Сомоса хоть и сукин сын, но это наш сукин сын", однако разногласия между Гданьском и Любеком продолжали нарастать, и, играя на них, единого фронта, направленного против русского мореплавания, можно было избежать. А это было главное, что сейчас нужно было Андрею.

Двухэтажный дом купца Исраэля Хармена стоял на одной из узких улочек Любека недалеко от ратуши и центральной площади. Купец перебрался сюда из родного Мюнстера совсем недавно, и пяти лет ещё не прошло, но дела отсюда вёл уже давно, торгуя с ливонским Ревелем. Женившись на Эльзабе Тегелер, дочери купца Тегелера, торговавшего со Швецией, Исраэль постепенно встроился в треугольную торговлю между Любеком, Швецией и Ревелем. А благодаря контактам в Леонгардском братстве, члены которого были связаны главным образом с верхней Германией, он смог быстро и хорошо расширить свои дела.

И вот с недавнего времени в этом доме поселился появившийся непонятно откуда относительно высокий, около 173 сантиметров роста, статный молодой человек довольно крепкого телосложения. У него было длинное, узкое лицо с низким, несколько покатым лбом и тяжелым подбородком. Одевался он довольно скромно, в основном в одежды тёмных цветов, но всегда носил с собой меч, явно демонстрируя своё отношение к дворянству.

В Любек его привела нужда. Но нуждался человек не столько в деньгах (хотя и в них тоже), сколько в ином. И для этого иного ему нужна была вся сила купеческого союза. Купец Исраэль и его жена, считавшие так же, как и он, что Швеция должна быть отделена от Дании, любезно приняли его в своем доме и помогли связаться с бургомистром Николаем Брумзе.

Он заявился в магистрат, полный самых смелых надежд и оказался весьма разочарован. Эти чёртовы торгаши не любили спешить, пытаясь отыскать во всём свою выгоду. И потому сейчас молодой человек сидел на стуле возле распахнутого окна, пребывая в состоянии холодного бешенства. Бегать, просить, уговаривать – разве о подобном он мечтал в своё время. Но с судьбой не поспоришь. В конце концов, он сам выбрал свой путь.

Громко топая башмаками, в комнату вошёл слуга, тут же поёжившийся от порыва холодного ветра из-за распахнутого настежь окна.

– Там к вашей милости гости.

– Кто-то из совета?

– Нет.

– От купцов?

– Нет, по виду дворянин, но имени своего не назвал. Сказал, представится вам лично.

Молодой человек стиснул ладонь на рукояти кинжала. Неужели ищейки короля так быстро нашли его? Да нет, не может быть, никто, кроме самых верных, не знал, куда он направится. А уж убийца тем более вряд ли придёт вот так, в открытую. И ему стало даже интересно: кого это судьба подсунула в этот раз. Поднявшись со стула, он прикрыл стрельчатую раму и повернулся к слуге:

– Зови его сюда и сообрази чего: вино, там, закуски.

– Да, ваша милость.

Поклонившись, слуга выскочил за дверь.

Посетитель оказался ещё более молодым человеком, чем он сам, одетым просто, но со вкусом. Он с благодарностью кивнул, усаживаясь на указанный стул, и с интересом принялся рассматривать хозяина комнаты. Вошедший слуга поставил на стол бутыль с вином и два оловянных бокала, после чего быстро удалился, повинуясь мановению руки хозяина.

– Итак, с кем имею честь?

– Моё имя Андрей, дорогой Густав, – немецкий у странного посетителя был неплох. – И у меня к вам небольшой разговор, который может иметь большие последствия.

– Хм, заинтриговали, – Густав нахмурил брови. – Однако меня вы знаете, а вот я вас нет. Это, знаете ли, невежливо.

– А если я скажу, что знаю больше, чем вы предполагаете, это тоже будет невежливо? – усмехнулся гость.

– Вы так думаете? Так удивите меня, – тут молодой человек практически упал на стул и, закинув ногу на ногу, обхватил левой рукой голень правой ноги возле лодыжки.

Гость поднялся со стула, подошёл к столу и налил в один из кубков рубиновой жидкости. Потом глянул на хозяина и подбородком указал на бутыль, что держал в руке. Уловив такой же молчаливый кивок, налил во второй кубок и, поставив бутыль, отошёл в сторону, предоставив хозяину возможность самому брать свой напиток. Тот вздохнул, но поднялся и, подойдя к столу, взял оставшийся кубок.

– Вас зовут Густав Эрикссон, и вы приходитесь родственником нынешнему правителю Швеции, – начал гость, отпив из своего. – Вы были взяты в заложники королём Кристианом, но бежали из пределов его страны. А теперь находитесь в Любеке, собирая силы и союзников на борьбу.

Рука Густава, держащая кубок, чуть дрогнула.

– Кто вы, чёрт бы вас побрал!

– Значит, собираете, – облегчённо выдохнул гость. – А то я, грешным делом подумал, что тороплю события.

– Торопите?

– Конечно. Вы же тоже верите, что Кристиан не оставит Швецию в покое, а молодой Стуре вряд ли устоит.

– Он сын своего отца…

– А отец признал Кристиана наследником, – перебил гость. – Впрочем, разговор не об этом. Кстати, не ответите на один простой вопрос: а отчего вы не вернулись сразу в Швецию? Только не говорите, что у вас нет денег, или что вы боитесь поимки. Простите, но не поверю.

– И каков же ваш вывод? – в голосе молодого Вазы явно слышалось напряжение и скрытая угроза.

– О, всё просто, – его собеседник буквально расплылся в дружеской улыбке: – Я ведь сказал, что вы собираете силы на борьбу? Да, сказал. Вот только не уточнил с кем на борьбу. Сдаётся мне, кто-то хочет править Швецией сам – и без Стуре, и без Кристиана. О, не надо так тискать кинжал, право слово. Не хотелось бы оставлять Швецию без возможного короля. Поверьте, ваше желание вовсе не моё дело и как либо вредить вам я не собираюсь. Впрочем, как и помогать.

– Тогда зачем всё это? – Эрикссон неопределенно обвёл рукой в воздухе.

– Как говорят некие островитяне: не стоит складывать все яйца в одну корзину. Ваши переговоры, насколько я осведомлён, лишь в самом начале. А ведь любой мятеж, как и война, требует лишь три вещи: денег, денег и ещё раз денег…

– Мятеж! – воскликнул Ваза. Нет, он прекрасно понимал цену своих действий, но вот так прямо, не сглаживая углов, его помыслы при нём пока ещё никто не называл.

– Ну да, – спокойно парировал гость, садясь на стул. – Как говорят у меня на родине (кстати, я долго мучился, пытаясь срифмовать на германском языке):

– Так вот, – продолжил гость, откидываясь на спинку. – Пока короны на вашей голове нет, вы всего лишь мятежник. Как там у вас сложится, я не знаю. На каждый пример удавшегося восстания можно привести пример неудавшегося. Да мне, если честно, это и не интересно. Но вот что интересно мне и моему государю, так это финские границы Швеции.

– Финские границы? – бровь Густава взлетела вверх. – Так вы представляете московского правителя? Вот уж никогда не думал, что у этого лесовика такая великолепная разведка.

– Хм, я бы попросил вас выражаться более корректно. Вы, всё же ещё пока не брат-венценосец, а я сам, знаете ли, как раз родом из этих, как вы выразились, лесовиков. Причём не простой фрельс, а принц крови. Причём, как и мой государь, тоже имеющий право на шведскую корону и как бы не больше, чем у вас.