Ох, Мороз, Мороз... (СИ) - Волкова Дарья

Самым странным было то, что дальше рабочий день продолжился так, будто не было всей этой свистопляски. Офис, конечно, тихонько гудел. Но работа шла в штатном режиме, и концу рабочего дня атмосфера ажиотажа и скандала в головном офисе «Т-Телеком» улеглась. Мороз на своем месте, по-прежнему строг и требователен, проекты двигаются, работа идет.

А в пять позвонила Алена. И в ультимативной форме потребовала, чтобы Павел приехал.

Можно было послать ее. И ее приказной командный тон. Но поговорить им надо. И чем скорее, тем лучше. Поэтому Паша коротко ответил: «Хорошо».

Перед выходом из кабинета он открыл переписку с Ингой. Но так и не нашел, что ей написать. Паша чувствовал себя усталым и опустошенным. Выйдя из кабинета, он дал Лауре поручение завтра же заменить диван в кабинете. И поехал к жене.

Глава 11. Снег жесток

Снег жесток к тем, кто засыпает в его объятьях.

— Может быть, пора уже прекратить этот цирк? — Алена к разборкам приступила сразу же, едва Павел перешагнул порог квартиры. Квартира, между прочим, принадлежит Алене. Как и обе машины. Вспомнилось из киноклассики: «Машина на имя жены, дача на мое имя… Ничего у тебя нет! Ты голодранец!» Павел не пойми с чего вдруг улыбнулся. В положении голодранца, оказывается, есть свои плюсы. Он просто об этом забыл.

— Я тебя к этому призываю последние несколько лет.

— Это значит, ты возвращаешься домой?

— Это значит — мы разводимся.

После небольшой паузы на Павла посыпался поток отборной брани. А Сергей Антонович утверждал, что поговорил с дочерью. Это он ее таким словам научил? И, не обращая внимания на крики жены, Павел пошел в спальню. Раз уж пришел — надо кое-что из вещей забрать и переодеться заодно.

— Мороз, ты ведешь себя как скотина! — выкрикивала за его спиной Алена. — Ты вот так спокойно смываешь в унитаз десять лет нашего брака?! Просто на пустом месте! Говоришь: «Мы разводимся» — и поворачиваешься ко мне спиной! Ты не хочешь со мной даже ничего обсудить!

— Я пытался много раз с тобой это обсудить, — Павел принялся расстегивать рубашку. — Но ты все переводишь в скандал и перечисление того, что тебя во мне раздражает.

— А… черт… где мои сигареты?! — Алена вылетела из спальни.

Ну и чудненько. Успеет спокойно переодеться.

Не успел. Алена вернулась в тот момент, когда Павел уже успел надеть джинсы и держал в руках джемпер.

— Что это у тебя?! — взвизгнула Алена. Кинула пачку и зажигалку на тумбочку.

Павел обернулся.

— Это джемпер. Мой джемпер.

— У тебя спина расцарапана, Мороз! — Алена подлетел к нему разъяренной фурией, схватила за плечи, развернула. — И засос, засос на шее.

Да что за… Не может быть… А, хотя…

Пощечину Паша успел в очередной раз перехватить.

— Ты мне изменяешь! — от визга Алены закладывало уши. — Конечно, ты ничего не хочешь объяснять. Ты просто нашел себе другую бабу!

Павел быстро натянул джемпер.

— Ты фантазируешь.

— Коне-е-ечно! — расхохоталась Алена. Смех ее был громким, истерическим. — Ты бл*дь, Мороз. Бл*дь с членом.

— Все, хватит! — не надо было приезжать. Ничего хорошего из этого не вышло. — Я завтра передам заявление Ракитянскому, он с тобой свяжется.

— Это кто еще? — фыркнула Алена.

— Адвокат по бракоразводным процессам.

— Надеешься что-то себе отсудить? — издевательски пропела Алена. — Я оставлю тебя без штанов.

— Штаны я тебе оставлю, — Паша кивнул на лежащие на кровати брюки. — Просто не хочу больше тебя видеть.

— И не надейся, Мороз, так легко от меня отделаться! — Алена шла за ним по пятам. — Я найду эту твою бабу. К которой ты от меня уходишь! И отомщу ей. Слышишь, я отомщу ей. Если ты думал, что спокойно уйдешь от меня и будешь миловаться с ней — хер тебе, Паша, понял меня?

— Тебе же доктор прописывал какие-то хорошие транквилизаторы? — Павел снял с плечиков куртку. — Надо бы повторить курс, Ален.

— Ты ублюдок, Мороз!

— А ты — жена ублюдка, — он аккуратно положил обручальное кольцо и ключи от квартиры на полку. — Бывшая жена. С Ракитянским играть не советую, он зубастый.

Развернулся и ушел.

Стук в дверь заставил Ингу вздрогнуть. Первая мысль — что это он. Павел. Но саму себя тут же одернула. С чего бы ему к ней приезжать? Лерка, наверное. Но отчаянно хотелось, чтобы вдруг — он. И в глазок смотреть ее стала, сразу открыла. А за дверью — он.

— Привет, — тихо произнес Павел. Снова непривычно и одновременно привычный в джинсах и кожаной куртке. — Извини, что я без предупреждения.

— А… ничего… — Инга запоздало распахнула дверь — Заходи.

Они стояли в тесной прихожей и молчали. Первой нарушила молчание Инга. Сказав совершенно неожиданное для себя:

— Ты голодный? Ужинать будешь?

Ответ прозвучал тоже неожиданно.

— Буду. Я сегодня даже не обедал.

И что теперь делать?! Инга принялось судорожно соображать, куда его провести? На кухню? Нет, там тесно и не слишком чисто. Тогда куда? Куда?!

Вариант один.

— Проходи сюда, пожалуйста.

Ей вдруг стало остро стыдно за свою квартиру. За эту гостиную, уже порядком обветшавшую, не знавшую ремонта. За облезлую мягкую мебель с засаленными подлокотниками. За тусклое не вымытое окно.

У нее ведь трехкомнатная квартира в нормальном по московским меркам районе. Инга же зарабатывает вполне приличные деньги. Ведь можно же было все привести порядок, чтобы не было стыдно пригласить к себе. А к ней не приходил никто. Лерка разве что. Тетка один раз приезжала на годовщину смерти матери. Да вот еще Горовацкий недавно. Вот и все гости.

Павел оглядел помещение. Господи, стыдно-то как… В Инге совершенно внезапно и вдруг проснулся комплекс хозяйки. Хотелось сквозь землю провалиться за вид своей квартиры.

— Садись сюда, — она махнула рукой сторону дивана. — Я сейчас что-нибудь придумаю в плане… поесть.

— Хорошо, — Павел послушно сел на диван, который под ним жалобно скрипнул. Лишь бы не развалился. А Инга ретировалась на кухню. Комплекс хозяйки развернулся вовсю. «Чем угощать будешь, хозяюшка?» — ехидно спрашивал кто-то внутри. Инга потянулась за сигаретами и отдернула руку. Нет. Не сейчас.

В общем, угощать Павла, кроме как чаем с бутербродами, было нечем. Слава богу, в холодильнике нашлись приличные мясные и сырные нарезки. И чай рассыпной на полке обнаружился — кажется, эту жестяную банку ей привозил из отпуска у родни Саня. Утверждал, что это настоящий, какой-то элитный, в магазине такого не купишь. А Инга чай не пьет. Ну вот теперь и пригодился.

Бутерброды Инга делала особо старательно и красиво, даже вспомнила, что огурцы где-то должны были заваляться — и они таки и в самом деле там завалялись, Инга их порезала тонкими полупрозрачными ломтиками. В общем, чем смогла, тем и удовлетворила внутреннюю хозяйку. И даже печенье нашлось, и пришлось мыть красивую хрустальную вазочку, чтобы его туда пересыпать. В общем, хлопотала она минут двадцать. Из гостиной не доносилось ни звука. Инга сгрузила на добытый из глубин посудного ящика и так же отмытый поднос тарелку с бутербродами, вазочку с печеньем, чашки, сахарницу — и пошла в гостиную. Поднос в руках непривычно дрожал.

В гостиной было тихо. Павел Мороз спал. Спал в неудобной позе, завалившись на бок и положив голову на засаленную диванную подушку. Ступни его при этом по-прежнему касались пола, как будто он просто в какой-то момент упал на бок и мгновенно уснул.

Инга осторожно поставила поднос на пыльный журнальный столик. Когда он только вошел в эту комнату, он казался в ней абсолютно инородным, чужим, отдельным от этой комнаты и этой квартиры. Сейчас же, спящий, он как-то… вписался. В интерьер. Инга нервно хмыкнула. Зажала себе рот рукой. Спит же человек. Похоже, что минувшей ночью бессонницей страдала не только она.