Варвар в саду - Збигнев Херберт

В конце концов Пьер де Кастельно приходит к выводу, что ересь возможно искоренить только силой, а поскольку организовать коалицию из местных феодалов, которая под предводительством Раймунда VI пойдет войной на катаров, не удается, он проклинает графа Тулузы: «Тот, кто лишит вас ваших владений, сделает благое дело, а убивший вас будет благословен». Так завершил свою миссию папский легат и, сочтя, что большего он сделать не может, отправился в Рим.

На рассвете 15 января 1208 года он был убит. Подозрение падает на людей Раймунда VI. Окровавленную рубашку мученика носят по городам и замкам северной Франции, призывая верующих в крестовый поход. Раймунд VI, видя близящуюся опасность, решает подчиниться воле папы. В июне 1209 года, сопровождаемый тремя архиепископами, девятнадцатью епископами, сановниками, вассалами, духовенством и народом, он, обнаженный до пояса, с веревкой на шее, шествует к каменным львам, которые стерегут портал красивейшего романского собора в Сен-Жиле, и на всем пути его бичуют розгами. Договор, который был подписан после этой церемонии, по сути является передачей графства под подлинную диктатуру Церкви. К тому же Раймунд VI принимает поразившее всех решение, а именно нашивает на свою одежду крест и выступает на соединение с армией крестоносцев, которая продвигается долиной Роны.

Огромная вереница людей, коней, железа, растянувшаяся на многие километры, уже одним своим видом вызывает страх. В состав армии входят фламандцы, норманны, бургундцы, французы и немцы. Предводительствуют ими епископы, архиепископы, герцог Бургундский Эвд II, графы Невера, Бара и Сен-Поля, бароны и рыцари, прославившиеся на полях сражений, такие как Симон де Монфор{166} и Ги де Левис{167}. А кроме того, в нее входят герольды, оруженосцы, а также наемники, страшная и беспощадная сила, рекрутировавшаяся из алчущих крови и добычи воров и разбойников, без которой не обходилась ни одна средневековая армия. Более всех ценились наемники, происходящие из Страны басков, Арагона и Брабанта. В армейской иерархии они стояли в самом низу, но в битвах зачастую становились решающим фактором. Если добавить вспомогательные части и толпы паломников, соблазненных возможностью благочестивого созерцания костров, на которых сжигают людей, то цифра в триста тысяч человек, приводившаяся хронистами, отнюдь не кажется невозможной, при том что рыцари составляли в этой людской массе весьма небольшой процент (примерно как в современной армии танки по отношению к пехоте).

Первым сеньором, против которого обратились мечи крестоносцев, был виконт Каркасона и Безье двадцатипятилетний Раймунд Роже из рода Транкавель. Напуганный успехами вражеской армии, он пытается вести переговоры с папским легатом. Безрезультатно. Тяжелая военная машина, «армия, какой доселе не видано», однажды запущенная, не может остановиться. Раймунд Роже запирается в Каркасоне, а крестоносцы по старинной римской дороге приближаются к Безье.

Город расположен на возвышенности над рекой Орб. Стены у него крепкие, запасов продовольствия достаточно. Епископ Безье пытается вступит в переговоры с крестоносцами, ноте представляют список из двухсот двадцати человек (или семей), которые подозреваются в ереси, и требуют их выдачи; консулы города на это с достоинством отвечают, что «предпочтут быть утопленными в соленом море», но не выдадут своих сограждан. Начинается осада. В день святой Магдалины (22 июля), когда военные действия еще не начались, дело приобретает фатальный для защитников города оборот. Группа горожан, обманутая бездействием огромной армии, выходит из городских ворот «с большими белыми знаменами и сломя голову мчится вперед, думая, что распугает врагов, как воробьев на овсяном поле». «Безумная неосторожность», потому как армия наемников тут же бросается в бой.

Они босые, одеты лишь в рубахи и штаны, вооружены ломами и ножами, но свирепость их безмерна. Им удается ворваться в город вместе с убегающими участниками неудачной вылазки. В городе они сеют неописуемый ужас; штурм стен длится всего несколько часов. В соборе Святого Назария, в церквях Святой Магдалины и Святого Иуды укрываются все уцелевшие жители. Наемники вышибают двери и врываются в храмы, убивая всех — младенцев, женщин, калек, стариков, молящихся священников. Колокола звонят по погибшим. Перебиты все.

Пьер де Во из Серне, монах-цистерцианец, хронист похода против альбигойцев, сообщает, что только в церкви Святой Магдалины были убиты семь тысяч человек, что, вероятней всего, преувеличение. Хотя по подсчетам историков в Безье было уничтожено тридцать тысяч (невинных) людей. Еще более ужасающей эту цифру делает тот факт, что перебиты были почти все обитатели города. Когда Арнауту Амаури, папскому легату, во время взятия города заметили, что среди избиваемых наверняка есть и католики, он якобы ответил: «Убивайте всех, Господь распознает своих». Знаменитую эту фразу большинство историков считают апокрифом, тем более что приводит ее хронист XIV века Цезарий из Хайстербаха. Вполне возможно, что Арнаут Амаури, человек скорей туповатый, чем циничный, произнес только первую половину ее. Но в любом случае слова эти являют собой превосходный комментарий к событиям.

Заспорив из-за раздела добычи, наемники и воины из отрядов сеньоров-крестоносцев поджигают город «вместе с собором, построенным мастером Гервазием, каковой собор от огня и великого жара с грохотом разломился пополам и развалился на две части». Крестоносцы с развевающимися на ветру значками движутся под стены тридцатибашенного Каркасона, где засел виконт Роже.

Нынешний город, реконструированный Виолле-ле-Дюком{168}, дает слабое представление о том, какова была эта опоясанная двойной стеной крепость. Первое, что бросается в глаза туристу, — чрезвычайно узкое пространство, стиснутое стенами (около десяти тысяч квадратных метров). В августе 1209 года город стал убежищем нескольких десятков тысяч человек, не считая скота и лошадей. Тем не менее сражались защитники с ожесточением, а молодой Раймунд Роже проявил талант и удаль опытного полководца. Союзником крестоносцев становится жаркое лето. Над Каркасоном висят тучи черных мух и смрад эпидемии. Отсутствие воды заставило каркасонцев после двух недель осады капитулировать.

Последующие события вызывают споры ученых, а свидетельства их участников Гильома де Тюделя и Гильома де Пюилорана полны недомолвок и не дают окончательного объяснения произошедшему. Между Раймундом Роже и крестоносцами не было подписано никакого договора, более того, вопреки всем правилам рыцарской чести виконта ввергают в узилище, и вскоре он умирает от дизентерии. Папский легат упорно настаивает на избрании среди французских сеньоров-крестоносцев преемника виконта, что в корне противоречит феодальному праву, тем паче что жив четырехлетний сын Раймунда Роже. Французские сеньоры и графы великодушно отказываются принять титул и наследие трагически умершего виконта. «Не было средь них никого, кто бы не понимал, что утратит честь, приняв эти земли», — пишет Гильом де Тюдель.

И тут на сцену выходит человек, чья черная тень на многие годы легла на Прованс и Лангедок. Звали его Симон де Монфор, и он долго оставался в памяти людей как воплощение полководца, который с горсткой преданных воинов способен низвергать империи. Этот прототип конквистадора, фанатик, умственный горизонт которого ограничен забралом шлема, человек твердой руки, честолюбивый и энергичный, обладающий незаурядным полководческим талантом, оказался идеальным кандидатом на титул виконта Каркасона и Безье. К тому же он прославился в IV крестовом походе и был непосредственным вассалом короля Франции.

Падение Каркасона распахнуло перед Монфором ворота многих замков, однако кончились сорок дней, в продолжение которых крестоносцы поклялись сражаться с еретиками, и воины вернулись на Север. С Монфором осталась горстка из двадцати шести рыцарей. Разумеется, все восемь лет неустанных сражений «лев крестовых походов» получал подкрепления. Страна была парализована страхом, но не завоевана.

В июне 1210 года Монфор осаждает Минерву, город, расположенный между Каркасоном и Безье в пустынной местности среди глубоких обрывистых ущелий. Крепость отважно обороняется, но осадная машина разрушает механизм, снабжающий замок водой, и защитники вынуждены вступить в переговоры. В соответствии с существовавшими правилами стороны договариваются, что еретики, которые попадут в руки к крестоносцам и отрекутся от своей веры, будут помилованы. Один из капитанов Монфора, Робер де Мовуазен, протестует. Он пришел сюда уничтожать ересь, а не миловать. Легат Арнаут Амаури успокаивает его: «Не бойтесь, мессир, таких, кто отречется, найдется немного». Так и было. На первом большом костре в сдавшемся городе были сожжены сто пятьдесят мужчин и женщин, которые, как меланхолично замечает бенедиктинец Дон Вессет, «погибли с отвагой, достойной лучшего применения».