И весь ее джаз… - Иосиф Гольман

– Ваши предложения? – спросил Береславский.

– Вези бабки. Лучше – все сразу. Можно поговорить о графике.

– «График» – это уже из бизнеса, – сказала трубка.

– Не понял… – Я и в самом деле не понял, что мне сейчас пытались впарить.

– А «урод» – не из бизнеса, – продолжил московский профессор. – Вы уж определитесь, мы с вами в бизнесе или сремся.

Я напряженно размышлял.

Это не вчерашняя перепуганная кошелка. Гражданин профессор наверняка с опытом. Но решил сделать еще заход. Тем более к сердцу подкатывала злость.

– Слушай, ты, – сказал я ему. – Ты не понимаешь, во что вляпался. В этом бизнесе платят не только деньгами.

– «Ты» и «вляпался» – уже лучше, чем «урод». Но все равно пока не бизнес. – Эта тварь, на том конце связи, явно улыбалась. – Вы все-таки определитесь до конца, что вам нужнее – лагерные понты или деньги? Если деньги – обсудим и примем взаимовыгодное решение. Если понты – давай, до свиданья.

Вот же мерзкая тварь!

Но я понимал, что придется играть по его правилам. А это плохо изначально.

– Где встретимся? – спросил я.

– Где скажешь, – ответил он. – И очень прошу, воздержись от глупостей, пожалуйста.

Я вспомнил лавочку на «Партизанской». Джама сейчас наверняка в городе. Даже если он вдруг ездит на метро. Так что посидим, поокаем.

Береславский против места встречи не возражал. Оно и понятно: убивать в метро достаточно накладно, из-за камер, постов и систем оповещения.

Через сорок минут мы уже смотрели друг на друга.

Издали он показался мне удобным противником: толстенький, благополучный, запакованный в свой тихий интеллигентский мирок. Сидел на маленькой желтой скамейке, вмурованной в станционный гранит, и был похож на уставшего повара, возвращающегося со смены. Когда пригляделся – понял, что враг серьезный. Видать, не в простых местах кашеварил.

А потому я сменил тактику.

– Прошу прощения за наезд, – сказал я. – Но долг все равно стребую.

– Валяйте. – Хоть он и перешел вновь на «вы», но демонстрировал готовность к клинчу.

– Вы признаете, что взяли чужую икру?

– Нет, – спокойно ответил тот. – Я катер купил, а не икру. И Машка вместе со мной покупала катер, а не икру. Ее мы обнаружили только в Москве.

– Неважно, – отмахнулся я. – Мы ж не в суде.

– Ну почему же, – не согласился Береславский. – Мы сейчас с вами именно судимся. Пока вдвоем. Понадобится – подключим других людей, как с вашей, так и с моей стороны. Беспредел в Москве нынче не в моде.

– Ладно. – Я понял, что с этим товарищем мне придется тяжело. – Я получу свои шесть «лимонов» или мне тебя пристрелить?

– Объясняю по порядку, – устало сказал он. – Шесть миллионов вы не получите. Потому что мы их вам не должны. Наша задача – договориться о том, сколько должны. Если вы меня пристрелите, то не получите ничего. Да и не так это просто.

– А что здесь сложного? – Я сунул руку в куртку.

– В самом выстреле – ничего, – сказал он. – Тем более, похоже, у вас есть опыт.

Странно, но с меня начало спадать бешенство. Гипнотизер он, что ли?

– Но этот выстрел будет концом ваших планов, – закончил он свою мысль. – Или у вас нет планов?

– Есть, – сказал я.

Я его понял. Видал таких. Очень умных и очень упертых. Он прав, с такими нужно либо договариваться, либо убивать. А мне нужны деньги. И Наргиз нужны деньги. Может, даже больше, чем мне. Так что – пусть пока поживет.

– Сколько, если не шесть?

– Два, – сказал он. – И то после продажи.

– Ты хорошо подумал? – спросил я, опять трогая рукоять ТТ.

– Проверьте мои соображения, – невозмутимо ответил профессор. – Икру оптом реально продать не дороже двадцати пяти тысяч за кило. Итого – пять миллионов в конце продаж. Двадцать процентов отдаем на комиссию, хранение, транспорт. Остается четыре миллиона. Их мы и делим с вами пополам.

– Почему? – довольно тупо спросил я.

– Потому что это по-партнерски, – ответил Береславский. – Деньги за мной можно не пересчитывать. Репутация.

– Значит, ты мой партнер? – спросил я.

– А ты – мой, – согласился он. И улыбнулся.

– А если я не согласен?

– Тогда забирайте свой товар. Он действительно ваш. Скажите, куда привезти – я сам привезу. Только там должен быть холодильник. Икру необходимо хранить при нуле градусов.

Запутал он меня в свои сети.

Если будет разборка, то по понятиям он прав. Только с блатными мне не хватало разборок. Но два миллиона – в три раза меньше, чем шесть. А вчерашняя телка против шести не возражала. Особенно если ее потыкать чем-нибудь острым.

– Послушайте, уважаемый, – теперь я уже не жаждал ссоры с этим очкастым правоведом. – А почему я должен иметь дело с вами, а не со вчерашней дамой?

– Потому что она делегировала мне все полномочия, – спокойно объяснил Береславский.

– А если мне на это насрать? Я имел дело с ней и хочу иметь дело с ней дальше.

– Это хуже, – явно расстроился мой собеседник.

– Почему? – не понял я. Мне не нравилось, что он постоянно ставил меня в тупик.

– Потому что в этом случае вы не станете моим партнером. Значит, концепция поменяется.

– Подробнее, пожалуйста. – Похоже, я начал перенимать у него манеру беседы.

– Пожалуйста. За два миллиона вас можно заказать у профессионала два раза. А у ментов – бесплатно, за звездочку. Так что мое предложение – честное. И оно пока в силе. – Он смотрел на меня спокойно, холодно, но улыбка у него была крайне неприятная. Такую я видел у смотрящего, во время первой ходки, в нашей астраханской колонии. Когда он отдавал мне приказ замочить «крысу».

– Я подумаю, – сказал я. – Позвоню вам сам.

– Всего доброго, – вежливо попрощался со мной профессор Береславский. Он встал со скамейки и, не оборачиваясь, смешно засеменил вверх по лестнице.

Перед возвращением в свое логово позвонил Полею. Его телефон я достал у Булатова. Без спроса осмотрев мобилу.

Одноклассник мне не обрадовался. Хотя наверняка трубка левая, не ловленная.

– Что надо? – спросил он.

– Скорей, тебе надо, – ухмыльнулся я.

– Что еще там?

– Заказ у меня, – объяснил я Полею. Друг детства сразу стал вежливей.

– Может, объяснишь, что за ерунда?

– Объясню, но позже. Выполнение приостанавливаю, так что спи пока спокойно и копи деньги.

– Зачем?

– Затем, что бесплатно я не работаю. Пятьдесят косарей за отказ от заказа. Еще пятьдесят – если захочешь вернуть его заказчику.

– Захочу, – после паузы сказал одноклассник.

– Это не все, – уточнил я. – Еще восемьдесят – за ту мою ходку. Десятка за год. И претензии сняты. Соглашайся, расценки региональные, не московские.

– Согласен, – сказал мой дружок и положил трубку.