Мы из ЧК - Абдиманап Тлеулиев

Немного отдохнув у Кенджегеры, Джабаев уехал в аул и вернулся лишь к полуночи. На рассвете, бросив хозяину короткое: «Кош болынгыз», вскочил на гнедого и пропал в темноте. «В сторону колодца «Сарт-Саурбай» поехал, — решил Кенджегеры и шумно вздохнул.

Мулла Муса-Али, содержатель чайханы Ташмат-ака Нурметов, заготовитель Кенджегеры Асимов были теми людьми, на которых опирался Султанбек. Они доносили обо всем, что творилось вокруг.

В организации разведки Султанбеку помог афган-табиб Асадулла. Находясь постоянно в разъездах, он нередко сам встречался с ними, учил их добывать нужные разведданные.

До полуночи не гас свет в кабинете секретаря Сузакского райкома партии Джунисбекова. Здесь шел разговор. И довольно острый. Он начался еще в полдень, когда на заседание бюро райкома съехались председатели аульных Советов, уполномоченные. Обсуждался вопрос об организационных недостатках в работе по созданию колхозов, о заготовке семенного фонда, подготовке к весеннему севу. После заседания, которое закончилось в полночь, председатели аулсоветов, уполномоченные разъехались по аулам. В кабинете остались трое: Джунисбеков, председатель райисполкома Канлыбаев, председатель местного аулсовета Джусупов.

— Беспокойное время настало, — заметил Канлыбаев. — Каждый день новости.

— Меня другое смущает: Джашпара нет до сих пор, — вступил в разговор стоявший у печки Оспан Джусупов. — Сам попросил найти хорошего коня, чтобы за сутки обернуться. Уже второй день на исходе, а парня все нет. Может, завтра с утра выслать нарочного в Туркестан?

В полдень восьмого февраля Джашпар Тныштыкбаев во главе небольшого отряда выехал из Туркестана. За городом конники свернули с проселка и направились в укрытую бескрайним белым саваном сузакскую степь. Не знал Джашпар, что в эти часы по улицам Сузака уже разъезжали поднявшие голову бандиты.

Навстречу дул не сильный, но холодный ветер, гнавший в сторону гор Кара-Тау косматые, набухшие влагой тучи. Поеживаясь от сырости, Джашпар то и дело поглядывал на ехавших сбоку двух сузакцев. Их поведение настораживало. Молчаливые, с пасмурными лицами, они частенько озирались по сторонам. Ехавшие следом коммунары о чем-то оживленно переговаривались между собой, громко смеялись. Джашпар, погруженный в свои раздумья, не мог их поддержать.

«Что-то происходит сейчас там, в Сузаке? — думал Тныштыкбаев, подхлестывая нагайкой коня. — Может, баи все же не рискнули пойти в открытую, еще копошатся? Тогда он успеет с отрядом обезвредить Султанбека, его сообщников».

К вечеру ветер усилился. С далеких заснеженных гор надвигалась темная зловещая туча. Лошади выбивались из сил и, когда вдали показалась темная полоска ущелья Когашик, Джашпар решил про себя: «Не дотянуть сегодня до Сузака. Коням и людям нужен отдых». У самого ущелья Тныштыкбаев остановил отряд.

— Придется нам, товарищи, здесь, в Когашике заночевать. Лошадей надо покормить, да и мы измучились. На рассвете со свежими силами продолжим путь.

Поздним вечером отряд подошел к караван-сараю. С разрешения хозяина Джашпар и его товарищи завели лошадей в конюшню, поужинали, прилегли отдохнуть. Два человека, взяв оружие, вышли на улицу. Расставив посты, Тныштыкбаев вернулся в комнату, уселся на кошму и стал прислушиваться к рассказу чайханщика. Он говорил о том, что в караван-сарае побывали сотни, тысячи людей. Не обходили его и знатные купцы, привозившие в степь европейские и восточные товары, а увозившие к себе шерсть и кожу. Особенно много было именитых гостей из Коканда, Ферганы, Бухары…

Дремал Джашпар настороженно. То и дело вставал, будил товарищей, чтобы они могли сменить тех, кто стоял на посту. На улице бесновалась вьюга, завывал ветер.

Где-то перед рассветом Тныштыкбаев согнал с себя остаток дремы, резко встал и, бросив взгляд на спящих товарищей и возившегося у пузатого самовара чайханщика, вышел во двор. Ветер несколько стих. Мела поземка.

А в это время за десяток километров от караван-сарая в урочище Балыкчи притаилась засада. Люди хана Султан-бека, вооруженные винтовками, охотничьими ружьями, дробовиками, вторые сутки задерживали всех, кто ехал из Сузака или обратно. Выясняли, кто они, куда и зачем следуют. Засаду возглавил известный в этих местах бай Салыкбай. Он расставил бандитов так, чтобы они держали под наблюдением не только дорогу, но и прилегающую к ней местность. Сам Салыкбай все это время чаевал в гостиной чайханщика Ташмат-аки.

Утром, когда Салыкбай уже было собрался пить чай, в чайхану ворвался запыхавшийся связной от дозорной группы, что стояла на выходе из ущелья.

— Жаке! Какие-то всадники движутся в нашу сторону. Наверно, из Туркестана.

— Сколько их, далеко ли они? — спросил Салыкбай, отодвигая пиалу с душистым чаем..

— Группа маленькая. До ущелья версты три осталось.

Через несколько минут Салыкбай, забросив за спину винтовку, вскочил на черного жеребца, поскакал во главе небольшого отряда в сторону Туркестана. Не выезжая из низины, он, приподнявшись в седле, осмотрел проселок. По узкой, припорошенной снегом дороге, к ущелью двигались всадники. Салыкбай насчитал тринадцать человек. Вот они скрылись за пригорком, вновь показались, но уже по другую сторону. В одном из всадников Салыкбай не без труда узнал Джашпара Тныштыкбаева, одетого, как всегда, в свою поношенную шинель, в краснозвездную буденовку.

— О-о, шайтан! — воскликнул Салыкбай и, не сдерживая нахлынувшей радости, беззвучно засмеялся.

Это была добрая добыча! Он давно мечтал встретиться с этим кафиром, «поиграть» с ним. Случай такой представился. Султаке оплатит щедро.

— Это тот самый, — обернулся к бандитам Салыкбай, показывая камчой на всадника в солдатской шинели. — Это он арестовывал и высылал наших родных, наших уважаемых аксакалов. Его надо захватить живым.

И Салыкбай приказал:

— Взять на мушку каждого всадника. Джашпара я беру на себя. Стрелять по моему сигналу!

Да, это был небольшой отряд Тныштыкбаева. Всадники покинули Когашик рано утром и по заметенной пургой, едва заметной дороге, петляющей меж пригорков, направились в Сузак. Они проехали Куйген-рабат, когда-то служивший для купцов перевалочной базой, небольшую низину. Потом показались заваленные сугробами домики караван-сарая, что в Балыкчах. Здесь у Ташмат-аки Джашпар решил сделать кратковременную остановку.

Перед самым входом в ущелье Джашпару показалось, что где-то рядом заржала лошадь. Он насторожился, остановил отряд. Впереди, на белом поле, темными силуэтами маячили верховые. Джашпар различал их одежду, высокие сапоги, какие носили здесь, как правило, жители Бетпак-Далы, тонкие стволы ружей. «Неужели Султанбек взял Сузак и идет в сторону Туркестана?» — мелькнула тревожная мысль.

Через минуту у Тныштыкбаева не оставалось сомнения в том, что его отряд вышел на бандитов. Нужно было что-то предпринять.

По команде Джашпара бойцы спешились, заняли круговую оборону. Со стороны ущелья уже во весь опор неслись бандиты. Салыкбай, разгоряченный скачкой, кричал:

— Брать только живым!

«Это, наверно, ко мне относится, — подумал Джашпар. — Нет, не выйдет, сволочи. Не выйдет! Большевики в плен не сдаются!»

Над головой засвистели пули. Придерживая коня, Джашпар медленно поднял маузер, сделал несколько выстрелов. Два всадника рухнули наземь. По команде открыли огонь бойцы. Среди бандитов наступило замешательство. Некоторые из них падали замертво, были ранены, другие, стреляя на ходу, с разных сторон приближались к высотке, на которой занял оборону маленький отряд Тныштыкбаева. Быстро оцепив обстановку, Джашпар на клочке бумаги набросал записку Абрамуку:

«В Балыкчах наткнулись на бандитов, ведем неравный бой. Двое сузакцев, что приезжали со мной, перешли на сторону врага. У нас трое убиты. Есть раненые. В Сузаке, наверно, бандиты. Бьемся до последнего».

Тныштыкбаев подозвал Абдуллу Агаева, которого знал давно как преданного Советской власти работника и отличного наездника, вручил ему записку:

— Скачи в Туркестан, в ОГПУ. Живым не сдавайся!

После того как связной ускакал, Джашпар продолжал отстреливаться от наседавших бандитов. Метким выстрелом сразил одного из них, под вторым упал раненый конь. Тныштыкбаев вскочил на лошадь, бросился к оставшимся в живых двум товарищам, но, не доехав до них, вместе с конем упал. Легко раненный острым камнем, он, превозмогая сильную боль во всем теле, приподнялся, отполз в сторону и, присев, сделал еще несколько выстрелов. Две пули попали в цель. Две другие пролетели мимо. Джашпар почувствовал, что теряет сознание. На какой-то миг вспомнил Абрамука, Абдуллу Агаева, скакавшего в Туркестан, и впал в беспамятство. Не знал, сколько длилось оно. Когда очнулся, увидел, что лежит возле серого валуна, а рядом стоит, играя камчой, Салыкбай.