Мы из ЧК - Абдиманап Тлеулиев

— Я разговаривал с консулом Инь Кен-ху, секретарем Гао, с конюхом, иногда с поваром.

— Еще с кем?

— Больше ни с кем.

— А с вице-консулом Чжан Цзяном?

В глазах Цзин Чжан-чжу на мгновение вспыхнул тревожный огонек и тут же потух.

— Да, иногда говорил и с вице-консулом.

— Когда с ним познакомились?

— Когда стал жить в консульстве, — ответил Цзин.

— Как нам известно, — спокойно заметил Кузнецов, — в консульство на работу плотником вас пригласил вице-консул Чжан Цзян, а не кто-либо другой.

— Да, да, — ответил Цзин. — Но до этого я с ним не был знаком.

— И не искали встречи?

— Н-н-нет, — дрогнул голос Цзина.

Кузнецов пристально посмотрел на арестованного и в этот момент неожиданно вспомнил. Майский день 1947 года. Городской парк. Скамейки в тени кустов. Справа от входа в музей с газетой в руках сидит китаец в светлой одежде. На скамейке рядом с ним пачка папирос. К нему идет вице-консул с незажженной папиросой. Внезапная мысль мелькнула тогда в голове: «Вице-консул должен подойти и попросить прикурить».

— С какой целью 18 мая 1947 года вы сидели на скамейке около музея?

Цзин недоуменно посмотрел на Кузнецова, тот уточнил:

— Вы читали газету «Казахстанская правда», возле вас лежала пачка папирос. Просидев полчаса, вы пошли в кино.

Лицо Цзина побледнело, в глазах появилась растерянность. Он не знал, что сказать. Простые на первый взгляд вопросы Кузнецова таили в себе опасность. И уйти от этой опасности было невозможно. Кузнецов внимательно посмотрел на Цзина и задал еще вопрос:

— А с кем вы встречались в аптеке возле Зеленого рынка в среду 21 мая?

Губы у Цзина беззвучно зашевелились. Такого удара он не ожидал. У музея Чжан Цзян к нему не подходил, а в аптеке, кроме старушек да провизорши, никого не было. Откуда чекист знает все это? Может быть, ему давно все известно?

— Я жду, — властно бросил Кузнецов.

— Д-д-а-а, — стал заикаться Цзин. — Я должен был встретиться с человеком, который назовет пароль.

— Вас никто не принуждал к встрече. Следовательно, вы пришли на нее сами, по доброй воле.

— Да сам, — чуть слышно проговорил Цзин.

— И вы готовы были выполнять задания, к которым вас готовили японцы и которые вам стал давать Чжан Цзян? Какие это были задания? Как он привлек вас к антисоветской и разведывательной работе?

Лицо Цзина посерело, на лбу выступил пот.

— Говорите. Я жду, — требовательно произнес Кузнецов.

— В аптеке, после обмена паролем, Чжан сказал, чтобы я пришел в консульство и нанялся плотником. Через несколько дней я встретился с ним в его кабинете. Состоялась беседа. Вице-консул спросил, как я отношусь к Советской России, к красному Китаю. Узнав, что мое отношение к этим странам враждебно, он предложил начать борьбу.

— Следовательно, вы активно включились в разведывательную работу?

— Да.

— Вы признаете себя виновным в том, что стали агентом гоминдановской разведки?

— Признаю.

— Ваши дальнейшие шаги на этом пути? — продолжал наступать Кузнецов.

— После отъезда Чжан Цзяна я перестал собирать разведданные.

— Вот как? — вскинул брови Кузнецов. Затем достал из стола какой-то снимок. — С границы прислали один любопытный документ за подписью Хуан Дун-цая. Вот посмотрите фотокопию. Вам это не знакомо?

— Нет! — с отчаяньем выкрикнул Цзин.

— Не буду спорить, — холодным тоном произнес Кузнецов. — Вот этот листок изъят у вас при обыске, что засвидетельствовано подписями понятых. Узнаете? Вам, как человеку грамотному, имеющему специальную подготовку, должно быть известно о так называемой графической экспертизе. Она доказала, что записка и шпионское донесение, перехваченные на границе, написаны одной и той же рукой.

Цзин закрыл ладонью глаза.

— Вы только что заявили, что после отъезда Чжан Цзяна больше не собирали разведданные. Но содержание письма, адресованное Чжан Цзяну, носит характер разведывательно-шпионского донесения.

В нем есть такие слова: «…эта работа полезна не только для нашей страны, но и для дружественных нам стран». При последней встрече с вами Чжан Цзян сказал, что через некоторое время придет человек и передаст новое указание. Таким образом, работая на гоминдановскую разведку, вы в то же время сотрудничали с разведкой другого зарубежного государства. Вот так-то, Цзин Чжан-чжу, вы же Хуан Дун-цай и Кин Нагатакэ. Придется рассказать о себе все с самого начала до конца. Только не вздумайте лгать. Это не в вашу пользу.

Цзина била мелкая дрожь. Руки тряслись. Кузнецов налил в стакан воды, подал арестованному.

Цзин попросил закурить и после нескольких затяжек заявил:

— Это конец! Пишите. Я расскажу вам всю правду.

— Давно бы так, — заметил Кузнецов.

И Цзин заговорил. Он рассказывал, как учился в японской школе, потому что отец его был богат и японские власти благосклонно относились к нему. Вспомнил, как на специальных курсах тренировал память. В местной японской тюрьме ему с сокурсниками показывали орудия пыток, учили уходить от преследователей.

Рассказывая об алмаатинском периоде своей жизни, Цзин вынужден был признать, что он остался врагом Советского Союза и сознательно искал обусловленной еще в 1942 году встречи, чтобы продолжать шпионскую деятельность. Припомнил он, как заводил антисоветские разговоры с Цзян Чан-чином, Комаровым, Ван И-саном, пытаясь склонить их на свою сторону…

Догорела вечерняя заря, когда Цзин Чжан-чжу закончил рассказ и бессильно склонил голову, ожидая вопросов. По Кузнецов молчал.

Цзин обеспокоенно вскинул глаза и почти простонал:

— Я устал… Может, пропустил что, так завтра доскажу…

Отправив арестованного, Иван Григорьевич откинулся на спинку стула. Предстояло выяснить отдельные незначительные детали. Но поединок был уже выигран.

Примечания

1

Дьяконов Виктор Иванович (1889—1929). Активный участник революции 1905—1907 гг. Неоднократно подвергался репрессиям со стороны царского правительства. Член КПСС с 1906 г. Один из организаторов Красной гвардии на Урале. С 1918 г. в органах ЧК, в особых отделах армий Восточного фронта, а с марта 1920 г. — в аппарате Омской губчека. С осени того же года по апрель 1921 г. в Петропавловской уездной ЧК. Позднее — работник транспортного отдела ОГПУ.

2

М. Лацис. Чрезвычайные комиссии по борьбе с контрреволюцией. ГИЗ, 1921, стр. 56.

3

На Варламовской № 45 располагалась Омская губернская ЧК (авт.).

4

Павлуновский Иван Петрович (1888—1937). Член КПСС с 1905 г. За революционную работу в войсках в 1907 г. царский суд приговорил его к 4 годам тюрьмы. С 1911 по 1917 г. по заданию Петроградской организации большевиков работал присяжным поверенным, защищал рабочих на судебных процессах. В годы империалистической войны вел активную работу в Московско-Заставском районе Петрограда. Активный участник Февральской революции, член Петроградского Совета, сотрудник Петроградского военно-революционного комитета. После победы Октября И. П. Павлуновский под руководством Н. В. Крыленко работал по ликвидации ставки верховного главнокомандующего. С 1918 г. на руководящей работе в ВЧК—ОГПУ. Работал начальником особых отделов 5-й армии, Восточного фронта, заместителем начальника особого отдела ВЧК, полномочным представителем ВЧК—ОГПУ по Сибири, Закавказью, заместителем наркома РКИ.

5

Партархив Северо-Казахстанского обкома КП Казахстана, ф. 2, оп. 1, д. 43, л. 2.

6

ЦГАСА, ф. 16, оп. 3, д. 97, л. 49.

7

Госархив Омской области, ф. Р-28, оп. 1, д. 7, л. 126.

8

Госархив Омской области, ф. Р-28, оп. 1, д. 1, л. 48.

9

Партархив Новосибирского обкома КПСС, ф. 5. оп. 2, д. 1610, л. 1.

10

16 сентября 1921 года по ходатайству Акмолинской губчека комиссия ВЧК заменила Шарипкову расстрел на один год исправительно-трудовых лагерей (автор).

11

Ураза — пост (каз.).

12

ВНОС — воздушное наблюдение, оповещение, связь.

13

БСВ — братское сотрудничество военнопленных.

14

Хальт! Хэнде хох! — Стой! Руки вверх! (нем.).

15

Некоторые фамилии в очерке изменены.

16

Дай Ли — глава гоминдановской разведки.