Под сенью виноградных лоз - Джанет Дейли

Сэм не помнил, чтобы о Кэтрин, даже в то время, когда он был ребенком, ходили сплетни: никто со смерти мужа не видел ее на людях в обществе постороннего мужчины. Всех поражало такое затворничество.

И все же на какое-то мгновение Сэм заподозрил, что у нее был тайный любовник, тот, который, использовав ее, покинул, оставив у нее навсегда чувство жестокого разочарования. Нет, такого быть не могло. Он ошибается. Наверное, она говорит правду, и знание мужчин, таких, как Клей, идет у нее от матери. Странно, он никогда раньше не думал о ней как о женщине. Она была Кэтрин – сильная и самодостаточная, которой никто не нужен. Но, может быть, она тянулась к кому-то сердцем?

Он чуть было не задал ей прямой вопрос, но вовремя сдержался. Какое ему, собственно, до всего этого дело? Внезапно его охватило невесть откуда взявшееся раздражение. Связано ли оно с ним? Или с Кэтрин? Сэм еще раз обежал глазами переполненный зал, и прежнее чувство жгучего беспокойства вновь охватило его.

– Пойду подышу немного воздухом, пока не возобновили аукцион, – сказал он Кэтрин и направился к ближайшему выходу. Сзади послышался чей-то нежный мелодичный смех, но Сэм даже не обернулся, чтобы узнать, кому он принадлежит.

– Мистер Ратледж, – Натали ласково приветствовала Клея.

Он кивнул, не улыбаясь, глаза его твердо и нежно остановились на ее лице. Она потупилась, потом снова посмотрела ему в глаза, взгляд ее излучал сияние, идущее из самой глубины ее существа.

Клей дождался, когда отец займет барона разговором, и лишь потом обратился к ней:

– Расставшись с вами этим утром, я решил, что просто навообразил себе, насколько вы прекрасны. Но нет. Я был прав.

Она лучезарно улыбнулась, бросив быстрый взгляд в сторону мужа, но тот был слишком поглощен беседой, чтобы заметить ее необычное поведение. Тогда она нарочно, как показалось Клею, позволила улыбке перейти в нежный мелодичный смех и коснулась руки барона.

– Эмиль, мне кажется, тебе следует знать, что этот симпатичный джентльмен сделал мне очень необычный комплимент, – объявила она и метнула на Клея игривый взгляд.

Но Клея обмануть было трудно. В ее словах он слышал молчаливый крик, умолявший мужа обратить наконец на нее внимание. Но по удивленному вежливому взгляду мужа было понятно, что он не видит того, чего она так отчаянно хотела, – красивую женщину, которая может поблекнуть и увянуть от недостатка внимания.

Эмиль только рассеянно похлопал ее, как ребенка, по руке.

– Не сомневаюсь.

На его лице не было и тени ревности или озабоченности. Этот дурак верил ей абсолютно. Надо отдать должное Натали: она хорошо скрыла свою боль. Такое непонимание она, несомненно, встречала со стороны мужа часто. Но Клею это только на руку.

– Принести вам чего-нибудь выпить? – предложил Клей. – Бокал шампанского?

– Да, спасибо. – Натали проводила взглядом отошедшего Клея.

За последние два дня она всякого наслышалась о Клее Ратледже. Женщины говорили, что он искатель приключений и что жена его порядком настрадалась. Может, в их словах и была правда – она не знала. Даже если так, ей трудно сочувствовать его жене. В такие минуты, как сейчас, она думала, что предпочла бы мужа скорее избыточно пылкого, чем такого, который едва ли помнит о ней.

Более того, она завидовала жене Клея. Неожиданно для себя она поняла, что ее не шокировали эти рассказы.

Она повернулась к мужу, старательно вслушиваясь в его беседу с отцом Клея.

– …замечательная женщина, – закончил Эмиль.

– Кэтрин – действительно незаурядная женщина, – подтвердил Гил Ратледж и пожал плечами. – Но что будет с поместьем Ратледжей, когда она уйдет из жизни? Боюсь, останется только тень былого величия.

Эмиль нахмурился.

– Но ее внук…

– Сэм? – Вздернутая бровь, насмешливый взгляд. – Сэм – прекрасный человек. Но виноделие – область, где много конкурентов. Здесь мало быть хорошим. – Он замолк и вновь передернул плечами. – Думаю, вы сами все понимаете.

– Конечно. – Но по недоуменному взгляду мужа Натали поняла, что ему так и осталось неясно, что же за человек был Сэм Ратледж.

Призывной удар молотка возвестил о продолжении аукциона. Все поспешили вернуться на свои места. Подошел Клей с бокалом шампанского. Натали поблагодарила его и пошла, опираясь на руку барона.

Теперь, когда кресло Сэма пустовало, Кэтрин сидела в одиночестве. В воцарившейся тишине представили следующий лот. Она лениво слушала, как на привычном ей языке виноторговцев расхваливали бутылку редкого бордо одного из лучших винодельческих заводов Франции: «изысканный вкус, великолепный букет, тонкая игра вкусовых оттенков – от смородинового привкуса до ароматных примесей дуба и аниса, а в послевкусии – лавровый и кедровый оттенки, это крепкое концентрированное и одновременно изысканное вино с нежным бархатистым ощущением, остающимся на языке».

Все эти слова и фразы она и сама часто произносила в прошлом. Это язык бизнеса, хотя сама Кэтрин любила давать вину человеческие характеристики, видя много параллелей между винами и людьми.

Так же, как рожденные от одних и тех же родителей братья и сестры отличаются друг от друга внешним обликом, чертами характера и способностями, точно так же разнятся между собой и вина. Вино с одного виноградника каждый год получается разное. Оно может быть необычайно богатым по цветовой насыщенности, иметь тонкий аромат, а во рту будет кислить.

Думая о свойствах вина, Кэтрин машинально поглядывала на горящую золотом голову своего внука Клея, сидящего всегда через несколько рядов от нее. Рядом сидел Гил, слегка наклонив голову, он что-то прошептал сыну. Она вспомнила выражение его глаз – враждебный взгляд чужака, – с которым он поздравил ее: точь-в-точь вино, от которого ждешь многого, пока оно выдерживается в бочке, а потом оказывается, что с годами оно отяжелело и стало горчить.

Мысль эта отозвалась в ней болью – сын вырос и возненавидел ее. Как это случилось? Где она допустила ошибку? Может, все дело в той давней ночи? Нет, этого не может быть. Однако она помнила, как, будучи подростком, он иногда бросал на нее недобрые взгляды, но чаще эти блестящие умные глаза младшего сына светились смехом и доверием.

Возможно, семена вражды и зародились той ночью, но ничего не вырастет, если не подкармливать и не поливать росток. Что заставило его идти против нее? Может, все началось с Джонатана? С постоянного соперничества между Гилом и старшим братом?

Они и в детстве дрались, но все оставалось в пределах нормы – обычные мальчишеские дела. Конечно, Гила иногда возмущало, что Джонатану больше позволялось, но ведь тот был старше. И конечно, как бывает в каждой семье, оба ревновали ее друг к другу. Если она и уделяла больше внимания Джонатану, чем Гилу, то только потому, что тот проявлял больший интерес к виноделию – к тому, что поглощало ее почти целиком. А Гилу тогда это занятие представлялось скучным. Все изменилось с того времени, когда Гил вернулся с войны…