Мужской роман - Ирина Потанина

Людям свойственно быстро забывать то, что они не в силах объяснить. К чему тратить силы на разгадывания неразгадываемого? Особенно, если и без того есть, чем заняться. В «Пробеле» страдать от безделья не приходилось. История с неудачным ограблением довольно скоро забылась. Некомпетентные — возмущенно посокрушались о несправедливом устройстве мира. Посвященные в неоднозначность ситуации Игорь и Вера предпочитали не вмешиваться, полагая, что Палюрич знает, что нужно предпринимать. В общем, поговорили, повспоминали, уже смеясь, а не переживая, и успокоились. Тем более, что Жэка благополучно вырвался из больницы на свободу, умудрившись надоесть медсестрам настолько, что его подвергли выписке, как только смогли.

— Скостили срок за плохое поведение, — гордо почесывал давно небритый подбородок Евгений. Отчего-то Жэка был уверен, что трехдневная щетина придает его лицу больше значимости.

О недавнем неудавшемся ограблении напоминали лишь молчаливые ребята, сменяющие друг друга на посту возле входа. Эмблема одной известной в городе частной охранной службы на форме этого нововведения красноречиво свидетельствовала о том, что на этот раз Палюрич обратился к профессионалам, принебрегая навязываемыми офисом ребятами, вроде Стаса. Нанятые Палюричем охранники привносили в атмосферу «Пробела» недостающую солидность и поражали всех умением никак не проявлять своё существование. В особенности, сражено наповал было воображение Антона, который, после скупого мужского разговора с одним из стражей «Пробела», попал под влияние и записался даже в какую-то обучающую восточным единоборствам секцию… Уже через неделю, на Тоху было просто смешно смотреть. Он, бедный, так старался стать молчаливым и замкнутым, что производил впечатление угрюмого и несчастного. Вместо уважения к появившейся в мальчишке мужественности, вид Антона вызывал желание погладить страдальца по голове и пожалеть.

— Ему там, на этих восточных единоборствах, каждый вечер морду бьют, вот он и переживает, — авторитетно заявляла Анюта, никогда в жизни не имевшая ничего общего с единоборствами, — Я вам точно говорю. Он, конечно, не признается, но по выражению глаз-то сразу видно.

В последнее время Анюта возомнила себя знатоком человеческих душ. Одного взгляда на человека было достаточно ей, дабы все понять про него. И неважно, если человек поступал каким-то прямо противоположным от обещанного Анютой образом, все равно она продолжала верить своему первому о нем впечатлению.

— Анечка у нас человек самодостаточный, — смеясь, комментировала Вера, которая уже накрепко прижилась в коллективе, — Люди ей нужны, только как живые носители наклеенных ею образов. Эдакие марионетки для ношения выдуманных Анютой одежек.

— Ну и что? — вступался в защиту коллеги Игорь, больше ради самого спора, чем от несогласия с Верой, — На нас то, какими мы ей кажемся, никак не отражается. Работе не мешает…

— Помогает даже! — спешила согласиться Вера, — Знала бы Анечка, что мы с тобой думаем на самом деле, она, с её-то строгими канонами порядочности, давно бы уже на дух нас не переносила… А знала бы, что делаем, так вообще… Лучше уж пусть думает, что я работать назло мужу пошла…

— Так-с! — если разговорчики эти велись на крыльце возле входа, куда Игорь частенько выходил покурить, то на пороге неизменно вырастала чеширская улыбочка Палюрича, — Бездельничаем и тунеядим? Разговоры разговариваем? А кто работать будет?

Игорь с Верой всякий раз смущенно шарахались друг от друга, хотя и так в рабочее время всегда держались на приличной дистанции.

— Работать? Чур, не я! — торжественно сообщал вываливающийся на перекур вслед за директором Жэка, — Я себе на целых три минуты перерыв устроил! Мне хорошо: сам начальник, сам подчиненный…

Дело в том, что, в качестве подарка к выходу из больницы, Палюрич назначил гоняющегося за звонкими титулами Жэку начальником отдела продаж. Игорь смотрел на искренне радующегося повышению Жэку и недоумевал, как можно всерьез мечтать о каких-то должностях? Но Евгений был совершенно счастлив.

— Палюрич меня с сегодняшнего дня начальником отдела продаж назначил! — хвастался тогда Жэка.

— Ну ты и карьерист, — подначивал Игорь.

— Дурак! — беззлобно огрызался Евгений, — Дело не в звании, а в том, от кого ты его принимаешь. От Палюрича мне всегда приятно.

— Господин назначил меня любимой женой! — передразнивал Игорь …

— Критовский! Отставить ёрничания и завистливые замечания. Евгений у нас теперь действительно начальник, правда материально ответственным все равно я остаюсь, так что я — главнее! — наигранно строго оповещал коллектив ВасьВась, а потом не выдерживал и, вместо положенной серьезности, снова усмехался.

— Если бы у меня были такие зубы, я бы тоже беспрерывно улыбалась! — подкалывала мужа иногда Галина, — Ощущение, будто у него зубов, эдак, шестьдесят… Только, увы, в бизнесе эта его повышенная зубастость ну никак не проявляется. Вечно лыбится там, где давно уже наброситься и кусать нужно…

— Просто я не люблю конфликтных ситуаций, — оправдывался Палюрич и снова улыбался, освещая пространство вокруг себя каким-то праздничным духом и приподнятостью, — Так что давайте-ка, господа работнички, заканчивайте перекур по-хорошему, да расходитесь по местам. Игорь, тебя это особенно касается. Тоха там уже, похоже, перегрелся, а ты тут Веру охмуряешь. Оставь, я подменю тебя на этом посту, а ты давай, дуй к Антону. Ты ж у нас — отдел по борьбе с особо опасными клиентами…

После подобного титрования Критовский просто не мог оставаться вне задачи и бросался подменять Антона, вконец измученного требованиями какого-то очередного джентльмена. Клиент просил, к примеру, немедленно объяснить, кто в мировом интернете самый главный.

— К счастью, у интернета нет ни владельца, ни самого главного начальника, — вежливо вступал Игорь, отпуская Антона, на которого любые пустые разговоры действовали разрушительно.

— Это вы так думаете, молодой человек! — конечно же, джентльмен радостно переключался на Игоря, — А точнее, вы просто не задумывались раньше. Так не бывает, чтобы нечто существовало, а начальника у этого «нечто» не было…

— Поверьте… — и сам поражаясь собственному терпению, начинал объяснять Игорь, мысленно коря Палюрича за отсутствие в штате «Пробела» собственного медика. Как ни крути, а процентов пятнадцать всех посетителей были явными клиентами психиатра. То ли в городе в принципе проживало так много сумасшедших, то ли, как говорила Вера, «Пробел» попросту притягивал психов.

— Здесь у нас очень яркая энергетика, — с гордостью делилась своими выводами Вера, — Одни мы с тобой своими переглядываниями накаляем атмосферу до опасности возгорания… Плюс Палюрич со своим волшебным умением немножко приподымать настроение в радиусе десятка метров вокруг себя. Плюс остальные. Каждый по-своему, но все со странностями… У нас тут всем городским магам, экстрасексам и прочим психам раздолье. Шаровое поле для мощной подзарядки. Вот все они у нас и пасутся.

— Это ж хорошо. Если нас зажигают, значит это кому-нибудь нужно, — Игорь слишком всерьез относился к таким Вериным гипотезам, — Значит, мы сильны. Значит, есть в нас какие-то витамины, раз нами кормятся…

— Главное, не вырабатывать в тех, кто кормится, зависимость от нас. Иначе потом выходит, что мы в ответе за тех, кого приручили… И тогда уже не имеем ни малейшего права уходить, — от таких мыслей Вера обычно тускнела, и разговор замирал на время. Пережидал, пока и Игорь, и Вера вновь найдут в себе силы делать вид перед самими собой, что союз их имеет право на существование.

Вот в таком вот приподнято-взвинченном состоянии проходили теперь тяжелые трудовые будни. Глаза болели от недосыпа. Резкие звуки заставали врасплох, заставляя вздрагивать. Клиенты, уже все, производили впечатление людей, которые глубоко не в себе. Коллеги — тем более. Но Игорь и не думал об отдыхе. Каждый день, невзирая на «не свою» смену, Критовский, едва открыв глаза, рвался в «Пробел». Там, притаившись, ждали его взбалмошный рабочий день и спасительный релаксационный вечер. И то и другое, освещенное присутствием Веры, делалось необычайно важным и необходимым. Вот уже неделя, как, по окончанию очередного внеочередного дежурства (Игорь постоянно напрашивался отработать вместо кого-то из коллег, стремясь совместить свое рабочее время с Вериным), Критовский вежливо откланивался с коллегами и, спешно выскочив за крыльцо «Пробела», серой тенью нырял в ближайшую подворотню. Там Игорь закуривал, усмехаясь комичности собственного положения. Скажи ему кто раньше, что Игорь добровольно будет прятаться, «шифроваться», делать вид, что состоит со своей любовью в крайне поверхностных приятельских отношениях, Критовсикй бы возмутился и выдал бы в свет нравоучительную речь о подлости скрытности и пользе открытости… А сейчас? Только тайно, только полунамеками, только ощущениями… Сейчас Игорь чувствовал, что по-другому нельзя. Пока нельзя. И потому каждый раз нырял из «Пробела» в свою роковую подворотню и ждал. Вера появлялась обычно в течение пятнадцати минут. За это время Игорь успевал выкурить полторы сигареты и заскучать…