Отец моей малышки (СИ) - фон Беренготт Лючия

Она смеется.

– Вот теперь точно знаю, что не сделал! Я ведь блефовала, видишь ли… Поставила все карты на кон. Но теперь я точно знаю, что всё, что скажу тебе сейчас, останется между нами – иначе бы ты даже не упомянул об этом, чтобы меня разговорить... А раз так, позволь предупредить тебя, Сашенька – я не отпущу вас в «долго и счастливо». Даже если тебя не верну. Так и знай. Буду действовать хитро, умно и так, что ты никогда меня не заловишь и ничего никому не докажешь. Так что, если хочешь благополучия своей дочери и ее матери, лучше оставь их обеих в покое. Мой тебе добрый совет.

И не успеваю я даже рта раскрыть, как она бросает трубку и исчезает за короткими гудками моего старомодного телефона. Я вскакиваю, чувствуя такой прилив адреналина, как будто снова попробовал этой Аллиной бурды. Вот бы реально нахлебаться ее волшебного кофе и рвануть к ней домой!

Но отчего-то я уверен в том, что Аллу в ее квартире я больше не найду. А где? Где?

Сердце леденеет от мысли, что она может сейчас приближаться к моему загородному дому… Конечно, там охрана, да и Лиля с матерью никому не откроют… Но эта сучка явно изворотливее, чем я думал. Вдруг она обойдет заслоны? Представится уборщицей, домработницей?! Подошлет какую-нибудь еду, заказанную якобы мной?! Я ведь только насчет нее Лилю предупреждал! Вдруг у нее вообще есть сообщники?!

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​

В голове вдруг всплывает наш с Лилей разговор – а что если… что если Лиля действительно ни в чем не виновата? Ведь если эта змея, которую я пригрел на груди, настолько находчива, что смогла выйти сухой из воды, чуть не отравив меня и отравив в больницу секретаршу, вдруг она и с билетами смогла провернуть какой-нибудь фокус?!

– Вот я осёл! – шепчу, вновь оседая в кресло. – Вот кретин же!

Хочется орать на себя, бить по лбу кулаками… но некогда. Надо немедля ехать домой – с этой тварью на свободе вообще нельзя было оставлять моих девочек одних!

Спотыкаясь о ковер и чуть не падая, я вскакиваю, несусь на всех парах к двери... На ходу выхватываю телефон, набираю Лилю. Не отвечает! Чувствуя, что поседею за эту поездку, пытаюсь дозвониться до адвоката с его «командой», до охраны поселка…

– В загородный дом! Как можно скорее! – не отрывая телефон от уха, командую на парковке Вадиму, который при виде меня без лишних вопросов, мгновенно запрыгивает за руль.

Машина срывается с места, я же продолжаю, не останавливаясь, трезвонить.

Спустя целых двадцать минут, когда я уже по-настоящему начинаю сходить с ума, Лиля, наконец, перезванивает.

– Я ее убью, Саша, – шипит она низким, сочащимся яростью голосом, не давая мне даже слова сказать. – Если ты немедленно не приедешь и не разберешься с ней – я ее убью!

Ужас сдавливает мое сердце.

– Немедленно убирайся оттуда! Хватай Машу и убегай на улицу, к охране! – ору в трубку. – Алла – не просто не нормальная, она очень и очень опасна! Слышишь меня? Беги оттуда!

– Какая Алла? – Лиля недоуменно сопит в трубку. – Я о матери твоей говорю. Мама твоя приперлась к тебе домой. И считает, что я… я… девка, которую ты нанял для того, чтобы родить тебя ребенка! Выгоняет меня из дома и орет, что «сама позаботится о твоей наследнице»!

Подъезжаю, уже кое-как успокоившись. Мать, нагрянувшая без приглашения – это, безусловно неприятно, но не смертельно. Не убьют же они там друг друга…

Хотя… Еще не успев зайти, меня оглушает чей-то возмущенный крик и звон посуды. Уже готов броситься по ступенькам наверх, но тут слышу еще один звук. Из-за кустов сирени, посаженных вдоль дорожки.

– Александр Борисович, мы тут! – кто-то зовет меня в полголоса, женским голосом.

Резко оборачиваюсь и уже в полуобороте вижу Лилину маму с напуганной Машенькой на руках, которая цепляется за воротник ее пальто.

– Мы сбежали, там… там просто ужас! – шепчет Светлана Михайловна, качая головой. – Ваша мама…

Уже более не задерживаясь, я влетаю по ступенькам наверх, дергаю на себя ручку двери… и еле успеваю уклониться от чего-то тяжелого, пулей вылетающего из дверей .

Сумка – замечаю краем глаза. Женская сумка-саквояж, на удивление знакомая.

– Убирайтесь от сюда немедленно! Не то я вас также выкину! – орет дурным голосом Лиля из глубины коридора. – Вон из дома!

– Да как ты смеешь, девка ты подворотная! – вторит ей моя мать, драматично вздергивая руки к небу и пытаясь перекричать. – Поверить не могу, что мой сыночек взял себе такую…

– Молчать! Обе! – реву своим самым страшным, «громовым» голосом. О, я умею реветь басом так, что все вокруг приседают от страху.

Медленно, пытаясь успокоить заходящееся сердце, захожу в прихожую. Оглядываюсь… и удовлетворенно кивают – сидят. Обе. Мать опустилась на трюмо, Лиля тихонько сползла на ослабевших ногах на стул возле дверей гостиной.

– Что за вопли? – тем же голосом, не меняя интонации, спрашиваю, оглядывая их обеих тяжелым взглядом. – Вы с дуба рухнули так орать? Ребенок на улице плачет от страха!

Насчет ребенка я, конечно, преувеличил, но у Лили срабатывает материнский инстинкт. Она дергается с пола, пошатываясь, поднимается и, с опаской обходя меня, спешит к выходу.

Я перевожу взгляд на мать.

– Ну и что ты здесь учудила? Кто дал тебе права оскорблять мою женщину? Да еще и мать моего ребенка?!

Мама приходит в себя и гордо задирает подбородок.

– Кто дал тебе права не рассказывать мне про то, что нанял суррогатную мать и у меня есть внучка?! Сколько ей? Четыре? Почему она до сих пор с этой сумасшедшей женщиной, а не с тобой?

У меня слегка отвисает челюсть. Мягко выражаясь.

– Кто тебе сказал, что Лиля – суррогатная мать?! Откуда ты взяла этот бред?

Мама встает, отряхивает платье от невидимых пылинок.

– Я бы так ничего и не узнала, если бы твоя Алла случайно не проговорилась! Бедная женщина! Каково ей было все эти годы… Конечно, она мне никогда не нравилась, но говорила она совершенно искренне, я по голосу чувствовала…

– Что?! – я отшатываюсь и вынужден прислониться к стене. У себя в голове я слышу гомерический смех бывшей любовницы, которую я имел глупость еще лет пять назад познакомить с матерью...

А ведь Алла не шутила, когда сказала, что не оставит нас с Лилей в покое...

– Твоя ассистентка рассказала мне, что эта дрянь нарушила договор и не хочет отдавать тебе твоего ребенка, – мама осуждающе крутит головой. – И что ты ее жалеешь и не забираешь дочку силой, – она останавливает мои готовые вырваться изо рта слова – по большей части ругательства. – И то, что ты будешь все отрицать, она тоже предупредила, так что даже не старайся! Лучше позволь мне самой со всем разобраться! Я уже вызвала своего адвоката, раз твой с ней не справился.

Я издаю глухой стон и несколько раз бьюсь затылком об стену за моей головой. Более идиотской ситуации и не придумаешь. Идиотской? Страшной! Потому что если я сейчас не выгоню из дома собственную мать, то порушу все, чего с таким трудом за эти пару дней добился! Пусть это немного, но все же лучше, чем пощечины и вопли «ненавижу!»

Не говоря уже о том, что Лиля просто может наплевать на мои угрозы и уйти. Не стану же я приводить их в исполнение и на самом деле отбирать у нее Машеньку!

Что ж… Иного выхода я не вижу.

– Я не знаю, кого ты там вызвала, мама, но у меня в доме вы встречаться не будете. Надеюсь, ты еще не отпустила такси?

Мать бледнеет.

– Ты что, меня… выгоняешь? Ради этой…

– Я прошу тебя уехать и приехать, когда ты будешь готова выслушать меня. И извиниться перед девушкой, малышкой и бабушкой. Лиле еще учиться сегодня, а ты ее довела до такого состояния.

– Что?! Она еще и студентка? Ты заимел ребенка от студентки? – мать начинает обмахиваться каким-то журналом, с таким видом, будто сейчас упадет в обморок. Выглядит это настолько натурально, что я невольно делаю шаг к ней, чтобы поддержать в случае чего.

– Не твое дело, кто она, – прочно беру ее повыше локтя в дорогом пальто. – Для тебя она не студентка, а Лиля. Лилия Владимировна Печерская, если тебе интересно.