Отец моей малышки (СИ) - фон Беренготт Лючия

Я улыбаюсь ей, надеясь, что мое отношение хоть как-то успокоит эту очкастую пигалицу, и она прекратит подскакивать от каждого моего слова. Что интересно Алла нарассказывала ей, что она так трясется от меня?

– Хорошо, завтра попробую, – робко улыбается моя новая секретарша и ретируется из кабинета. Отхлебнув еще буквально глоток, я бросаю взгляд на часы. Бог ты мой! Чуть не опоздал на первую лекцию!

А ведь еще надо заскочить в детский сад, хоть одним глазом глянуть, как там моя малышка…

По дороге вспоминаю, как Маша потребовала по дороге остановить машину и скормить ей взятый из дома фруктовый салат. Видон у нас с ней был, наверняка, еще тот – чопорный дядька в сером костюме, с пластиковой коробкой в руках, и прыгающая вокруг него маленькая непоседа, периодически открывающая рот, как птенец для червяка…

Против воли я улыбаюсь, и спешащие навстречу студенты улыбаются мне в ответ, явно принимая мое настроение на свой счет. Поразмыслив, я решаю, что мне это нравится. И еще шире улыбаюсь – уже всем подряд, как полный дебил.

Вот бы еще Лиля меня простила и приняла, и была бы просто сказка!

В детский сад я попадаю как раз на тихий час. Злоупотребляю служебным положением и меня пускают. Как не пустить самого ректора?

– Какая же ты красивая… – бормочу, сидя рядом с кроваткой, подперев подбородок кулаком. – Моя… моя малышка…

Не выдерживаю и протягиваю руку, глажу пухленькую щечку пальцем. Маша смешно морщится во сне и вытягивают губки. А у меня аж зуд начинается в руках – хочется сгрести ее, обнять крепко-крепко… И пусть разбужу! Плевать! Обнять ее и сжать в объятьях, потому что она моя! Родная! Кровь от крови!

При мысли о крови почему-то начинает шуметь в ушах. Вдруг становится жарко, хотя в саду прохладно, работает кондиционер…

Невыносимо желая обнять мою малютку, я тяну к ней уже обе руки…

– Что вы делаете? Вы же всех перебудите! – шипит у меня над головой кто-то, возвращая к реальности.

– Черт! – тихо ругаюсь.

Вот я идиот!

Моргаю, постепенно приходя в себя… Это ж надо, как меня торкнуло отцовскими чувствами! Сейчас бы устроил тут сцену… И своего ребенка напугал бы, и чужих.

Неистово извиняясь, я выхожу и спешу к лекционному залу, в другое административное здание.

***

– Куда мы едем? – спрашивает Маша с заднего сиденья. Бустер, который я купил еще по дороге сюда, слишком высок, и моя принцесса выглядит в нем импозантно и даже немного сурово.

– На шоппинг, – отвечаю, надеясь, что это ее удовлетворит.

– А сто это – соппинг? – не удовлетворяется она. Я вздыхаю.

– Мама наказала кое-что купить, а у меня не было раньше времени. Придется тебя тоже тащить по магазинам.

– А какие магазины? – не отстает она. – Где иглуски плодают?

– И игрушки тоже. А еще кое-какие продукты, шампуни, специальное мыло для тебя и какую-то хре… ерунду, которая называется… погоди… щас…

Я, не глядя, протягиваю руку и подбираю с пассажирского сиденья список, который дала мне Лиля.

– Стресс-табс. Не знаешь, что это?

Я совершенно не ожидаю, что она мне ответит, просто пытаюсь развлечь ее разговорами. Но, оказывается, малышка отлично разбирается в мамкиных нуждах.

– Это такие табъетки. Мама их пьет, чтобы не быть гусной.

– Гусной? – у меня занимает несколько секунд, чтобы перевести с детского на человеческий. – Грустной, ты имеешь в виду?

– Да, гусной, – подтверждает малышка.

Я невольно хмурюсь. Антидепрессанты? Лиля сидит на антидепрессантах? Вот еще чего нам не хватало! Молодая, успешная, красивая женщина с ребенком? Что ж дальше-то будет?

А дальше – ты будешь, вдруг подсказал отчетливый внутренний голос. Ты, который не позволит ничего подобного, и чья обязанность теперь в том числе быть таблеткой от депрессий и прочих женских «стрессов», которые этот молодой говнюк Андрей, по всей видимости, так и не смог победить.

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​

Однако, тут явно требуется кое-что покруче собственного присутствия, понимаю я – хоть это и коробит мое эго. Я один здесь не справлюсь. А вот я вкупе с дорогим спа-салоном, бриллиантовым колье, дорогим авто и поездкой отдыхать всей семьей на Мальдивы – вполне даже могут и сработать. Особенно, если подключить тяжелую артиллерию – то бишь Лилину маму, которая явно ко мне расположена.

– Если перед девушкой поставить выбор – впасть в депрессию или поехать на Мальдивы, она выберет Мальдивы, – вслух произношу поучительным тоном, находя Машины глаза в зеркале. – Согласна со мной?

– Да! – неожиданно громко кричит Маша и хлопает в ладоши.

– Вот и отлично. Что думаешь купить сначала, чтобы у мамы поднялось настроение?

– Иглуски! – орет мой эгоистичный ребенок, и я смеюсь в голос, представляя себе, как вручу Лиле огромного плюшевого медведя и как округляться в изумлении ее глаза. Может быть неплохой ход на самом деле.

***

Но когда через несколько часов, уставшие, но дико довольные, в сопровождении носильщика, выделенного нам от управления поселком, мы внесли на крыльцо все наши покупки и зашли сами, стало понятно, что прежде, чем дарить подарки, в доме хорошо бы провести генеральную уборку. Иначе просто будет некуда поставить пакеты – посреди всех этих разбросанных по дому шмоток, носков, полотенец и бумажных стаканчиков из-под кофе.

Или… не только из-под кофе?

– Привет… – широко улыбаясь, из одной из комнат выходит Лиля – все в том же халате и серых, пушистых тапках. И очень подозрительно, громко икает.

– Ты что пьяная?! – отправив Машу в нашу комнату разбирать купленные игрушки, я хватаю Лилю повыше локтя. Тут же пугаюсь, что схватил слишком сильно и отпускаю, погладив покрасневшее место.

– Чуть-чуть твоего коньяка выпила, – она презрительно пожимает плечами. – Подумаешь…

– Чуть-чуть? Это сколько? Прости, но я не знаю твои нормы.

– Какая тебе разница? Мне было скучно. Я ведь не привыкла еще к роли наложницы.

Издевается, понимаю я. Набралась специально, чтобы позлить меня. Наверняка и бардак развела с той же целью. Что ж... Изобретательно, усмехаюсь я, глядя, как слегка пошатываясь, она дефилирует по коридору по направлению к выделенной ей комнате. Изящно огибает брошенное посреди коридора полотенце и две скомканные кухонные салфетки, которыми она явно пыталась вытереть что-то с пола…

Иду за ней. И еле успеваю подхватить ее, перед тем как она поскальзывается на том самом, что пыталась, по всей видимости, вытереть.

– Пусти! – тут же начинает отбиваться она, похожая на дикого, шипящего котенка. – Немедленно отпусти меня!

– Затихни! – рявкаю негромко, чтобы не напугать Машу. И слегка подбрасываю ее на руках, чтобы легче было нести. – Молчи и не вздумай сопротивляться, если не хочешь, чтобы я напомнил тебе о последствиях!

У меня нет другого выхода, кроме как напомнить ей о ее подневольном положении. Тем более, что она это себе напоминает каждую секунду, судя по тому, что успела так надраться в мое отсутствие.

Лиля послушно затихает, с видом великомученицы обвисая в моих руках. Я бы конечно хотел, чтобы она обнимала меня за шею во время того, как я несу ее, но и на том спасибо, что перестала брыкаться.

– Я знаю, что тебе нужно! – торжественно объявляю ей. И, надеясь, что Машенька будет увлечена еще как минимум пятнадцать-двадцать минут, заношу Лилю в ванную комнату, прикрывая за нами обоими дверь. Сдергиваю с гладких, загорелых плеч халат… и замираю, улавливая резкий, судорожный вдох, вырывающийся из ее рта. Она тут же спохватывается и прикусывает нижнюю губу – видимо, чтобы больше не ахать.

Я не хочу давать себе надежды. Она просто напугана. Напугана и не ожидала от меня такого откровенно-агрессивного напора.

Ничего, успокаиваю себя... Пусть понервничает – в следующий раз десять раз подумает, прежде, чем играть со мной в такие детские игры. Еще бы в тапки мне нассала, ей богу…

– Ты серьезно думала, что я куплюсь на это? Что поверю в то, что ты свинья и алкоголичка, испугаюсь и выставлю тебя из дома? Серьезно?