Лед Апокалипсиса (СИ) - Кулабухов Тимофей Varvar

Заглянули в три головы, ощетинившись фонарями.

Картина странная. Смотрим с потолка огромного не то склада, не то ангара. Мутные тени локомотива, гора какого-то щебня, трубы. Воняет нефтепродуктами. Полость высотой десять метров, сугроб скрыл его по «макушку». По площади даже больше нашего Цеха.

— Ну что, нужно альпинистское оборудование? — оптимистично предложил Денис.

У меня неприятно засосало под ложечкой. Копать снежный ров такой глубины, чтобы пробиться в стену здания — геморрой. И не факт, что стену так легко будет преодолеть. Но играть в спецназ, эффектно падающий с крыши на тросах — желания не было.

Поглазели ещё, потом я прикрыл пролом большим куском льда. Была бы палка, поставили бы ориентир над «дырой».

Спустились с «холма». Внизу не так сильно дул ветер и вообще более комфортно.

Идти назад? Вроде как разведку осуществили, но результат уж больно неопределённый.

Станция есть, людей нет, ангар есть, что с ним делать не понятно.

— Мужики, давайте попробуем копать тут.

— Прямо тут?

— Как ни странно, да. По идее под нами должны быть составы и вагоны, отодвинутые от вокзала. Ближе к нему нитки путей для пассажирских. По логике вещей дальние для товарняков. Вдруг раскопаем цистерну со спиртом? Или бензином?

Принялись копать, втроём, неторопливо, сооружая из крупных кусков спрессованного снега стену от ветра. Работали технично. Плечи болят, руки ноют. Рубим, перетаскиваем, складываем, подчищаем россыпь снега из мелких обломков. Через час, прямо в образовавшемся «окопе» перекур, или вернее — чаепитие. Чай в термосах остыл, но все равно согревал, как и еда.

Время — два часа тридцать пять минут. Продолжаем.

Снег под ногами Дениса резко просел, он подпрыгнул словно заяц, отшвырнул лопату и через мгновение ощетинился пистолетом. Нервы, плюс обострившиеся инстинкты.

Посмотрели друг на друга. Я стал расширять пролом, лопата обо что-то хрустнула. Лёд. Отломил пласт, выкинул. Ещё один. Следующий привлек внимание неорганичным цветом. Взял в руки.

Лёд был черным. Вернее, в него вморожено что-то чёрное. Отковырял кусочек. Под моими ногами дрогнуло, я просел по пояс, кусочек предательски выскользнул из рук. Рефлекторно схватился, секундой позже осознав, что держусь за грязный железный борт вагона. И пока что меня не заботил факт своего «застревания». Отодвинул кривую пластину льда, схватил кусок содержимого контейнера. Поднёс к лицу, игнорируя озабоченные выкрики парней. Понюхал. Не пахнет. Снова поднёс к глазу, слегка ослеплённому от яркого снегового дня. Камень, плоские волокна, абсолютно черный и тут же испачкал мне рукавицу. Да это же уголь. Самый банальный каменный уголь. Не бурый (я его ни разу не видел, зато насмотрелся черного угля для старых печей), не кокс. Обычный. А ещё — уголь чертовки хорошо горит.

— Мужики, мы нашли залежи угля! Давайте концы лопат и вытаскивайте меня отсюда, только не сломайте пополам, мне нижняя половина туловища дорога как память.

Когда достали, снова спустился, стал на борт, расчистил небольшой участок, накидал вверх угля крупными кусками.

— Так. Нам надо вскрыть вокзал, чтобы было где спрятаться. Уголь проверить, с базой связаться.

Для раций расстояние в шесть с лишним километров по прямой это уже за пределами нормы. Но дальность приема радиостанций не аксиома. Связь не появлялась волшебных образом ровно в пяти кэмэ и не исчезала отойди на десять метров. Нет. Звук на пределе слышимости (для этого ещё использовались компактные наушники), многое зависело от погодных условий, заряда батареи, отсутствия препятствий в виде железобетона стен, работающего электрооборудования и так далее. Да и новая рация базы немного мощнее.

Стал повыше. Попробовал выйти на связь. Есть сигнал. Юра сменился на дядю Ярика. Скупо доложил, где мы и как дела. Про уголь. Сеанс связи в шесть ноль-ноль. Отбой.

Стены вокзала частично видны. Узкое длинное здание вдоль путей, построенное при Царе Горохе. Откопали окошко, похожее на бойницу. Дьявол, зарешёчено. Не пойдёт.

Взобрались на крышу, Скаты пологие. Ковырнули. Так, это крашеный шифер. Он и от природы-то хрупкий, а от мороза вообще разлетался с пинка. Попали в загаженный голубями чердак. Низкий. Двигаясь ползком нашли в дальнем углу люк. Что настораживало, не запертый. Заскрипело, поднатужились под солидным весом, открыли. Мда. Лестницы нет. Да что за день такой? Высота небольшая, два с лишним метра.

Спрыгивать вызвался Кабыр. Не дал. Я ещё за спинами пацанов не прятался. Скинул часть снаряжения, отложил топор. Плавно сполз вниз как гусеница, роняя пыль и засохший птичий помёт, ногами вперёд, пока меня придерживали за обе руки. Отпустили, упал на полусогнутые, не удержал равновесие, завалился вбок.

Вроде цел, упал мягко (да и комбез тоже защита). Встал. Посмотрел на морды парней под потолком.

— Сейчас найду обо что спуститься.

Думал натащить шкафов, столов и тумбочек, но нашёл «родную» лестницу, дебелую, железную, крашеную во много слоев (сейчас убойно-красного цвета). Кое-как приволок, упёр в специальные выемки, придержал.

В здании довольно темно. Свет сквозь слой снега пробивался скупо. Включили фонари.

Исследуя обстановку, просилось слово «казенное». Скупые нежилые коридоры, аскетичные кабинеты. Ростовой сейф времён Сталина в кабинете заведующего (даже не интересно что там). Шкафы, столы, устаревшие компьютеры, стойка отдела кадров. Здание состояло из двух частей. Одноэтажное, мощное, довоенной (может быть и дореволюционной) постройки и прилепленное к нему трехэтажное сравнительно современное (ну как, времён Хрущёва). Из полезного нашёлся только громадный запас тонких немолодых одеял, заношенного вагонного постельного, рыжих спецовок и шанцевого инструмента (что ценно) разного состояния. На первом этаже, в чем-то наподобие буфета — коробка с окаменевшими пирожками с неизвестными начинками, упаковка дешманских соков в пакетах, ящик пива (все бутылки лопнули) полупустая коробка пакетированного чая «пыль с дорог Индии», сахар. В недрах тумбочки бухгалтерии просроченная коробка конфет и запыленный трехзвездочный коньяк «Белый аист». Вечер перестает быть томным.

Остальное — хлам.

Время: половина пятого. Мда. Если идти назад четыре с половиной часа, прибудем в девять, что более-менее допустимо. Однако — лень.

— Парни, выбираем помещение под ночлег.

— Я уже нашёл, — подал голос Денис. — В подвале старого вокзала уродливая печка, наподобие деревенской, зачем-то заперта на замок. Может, возле неё сядем?

Печь — большая ценность. Ход в подвал, одна из вполне современных дверей в коридоре с надписью «вход воспрещён», за которой после небольшого предбанника вторая, деревянная, толстая, с большими коваными петлями. Плавный спуск, кирпичная лестница и стены туннеля, помещение метров двадцать длиной, стены тоже кирпичные, верхняя часть покрыта бахромой инея. Температура около нуля. Эдакий погреб. Только без картошки и солений. Валялись какие-то пыльные коробки, приросшая к земле бухта кабеля, упавшая стопка «бэушных» чугунных батарей. Подвал «тянул» тепло земли, температура выше морозильника основного здания. Грунт в конце апокалиптического августа не промёрз, земля всё ещё давала сравнительное тепло.

Вокзал не имел комнаты отдыха или чего-то подобного, где водились бы кровати. Кабинет медсестры поделился с нами двумя старенькими узкими кушетками, комната охраны и директорская диваном и тремя креслами (еле допёрли).

Замок на заслонке сломали. Печь чадила, но постепенно растопилась. В ход пошёл настенный календарь с ландышами, постельное и пущенные в дрова моим топором стулья и тумбочки. Неприлично воняла нефтепродуктами. Что они там жгли в последний раз? Потом проверили уголь. Горит, родимый. Время к сеансу связи. Поднялся на чердак.

— База, это Странник-один. База, это Странник-один, приём.

Почти сразу сквозь шум ответ. Голос Иваныча.

— Странник-один, это База, приём.

— Иваныч. Нашли уголь. Уже проверили, горит. Большое дело. Не знаю, сколько его, по крайней мере один насыпной вагон точно. Надо думать, как допереть. Поселения на железке нет, общага пуста, «зябликов» тоже нет. Обследовали здание вокзала, ничего интересного. Вскрыли крышу большого ангара, но внутрь не пролезли. Оно огромное, может быть что-то ценное. Следов врагов или собак нет. Мы заночуем здесь, в подвале вокзала разожгли печь. Утром попробуем ещё раз ангар и домой.