Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе - Роберт Рождественский

Спор

Различные песенки,сиропом облитые,одни      пишут               лесенкой,другие —лифтами.О цветах,             о чайках,облаках над ручьем.А еще        чаще —почти ни о чем.И успехов              не видно,и ругать           впустую,будто смотришь фильмыКиевскойстудии:все до точки оправданно,

ни холодно,                ни жарко.Вроде быправильно,а зрителей —                  жалко…

И приходят ребята.Глаза свои              щурят.Не простые ребята —зубасты,как щуки.Их уже очень много,я их     узнаю —от рожденьяпомноженныхна Отчизну               свою!Начинаются                 жарко.Начинаются                 с крика.Голоса ихмужают,оперяютсякрылья.Говорят, чертыхаясь:«Даешьновизну!!»Попадаются —                    каюсь —и онина блесну.Это больно —                   поверьте,если самине знаете…Все впервые:                и ветры,и вьюги,и наледи!Побежденная                  трусость!Друзья по судьбе.Только б знать, что ты нуженне толькосебе!Почему же,              скажите,сталоэтаким шикомждать        не новыхоткрытий,а новыхошибок?!И долдонить, как в бубен, —ни покоя            ни сна:«Я же знал, что так будет!..Я ж     когда еще                  знал!..»

Уважаемый критик!Научите нас,                 бедных,безухабов и рытвинв жизнь входить                      постепенно.Научите нас                 питьвитаминныеморсы.Научите           любить —мы ведь самине можем.Мы ведь самине знаем,что нам делать                    уместно.Милицейские знакина дорогахповесьте!В ваши брюки                   оденьте!Руководствомуважьте!

Мы —         грудные,мы —         дети,в представлении вашем…И задачапонятна,и дело        простое…Только, может,                   не надо?Может, лучшене стоит?Надоели           брюзжаньяи притворныеласки…Мы уж         как-нибудь                       сами…Критик,вы не согласны?..Что ж,        дорога открытадля новых заклятий.Вот трибуна,                 критик.Валяйте!

«Говорила мама…»

Говорила мама:«Сынок,          уймись!Чего тебе всенеймется?..»Говорила мама:                    «Делом займись…Когда ж ты этоделомзаймешься?..»

Дело мое, дело —                        маета моя.Мой восторг.                 Мое любопытство.

Давняя усталость.                       И крепкая шлея.Торжество мое.                    Моя пытка.Может быть, и вправду                              резона                                       нетвыводитькорявые буковки!Может, где-то рук моихдожидается нефтьс краюот читательской публики.Пусть бы            где-нибудь у серьезной рекибригадир,бровастый, как демон,по ранжиру выстроя                           крутые матюги,учил бы менязаниматься делом…

Это – не кокетство.Совсем не то.Не буду я            ни для кого обузой…Но уже проверил:никогда и ни за чтодело мое            меня не отпустит.Знаю,куда бы меня ни занесло —встанет на пути                     неизменнодело мое, дело.Мое ремесло.Радостная             высшая мера.

Но когда порою предзаревойникчемными                 кажутся слова,я тихо усмехаюсь.Качаю головой.И думаю,что мама была                   права.

Другу, которому я не успел написать стихов

Есть на свете                  такие парни —дышит громко,смеется громко,любит громкои шепчет            громко!Есть на свете                  такие парни…Есть на свете                  такие парни!К жизни           он припадает губами.Пьет ее.И напиться не хочет…

И когда —              такие! —                          уходятвдруг,на взлете,на взмахе,на вздохе, —как земля в сентябре,                            обильны, —ничего не чувствуешь.Толькожжет обида.                Одна обида.На кого – не знаю.Обида.И гадать не хочу.Обида.

Есть на свете                  такие парни.Все для жизни в них —не для памяти!Память, в общем-то,                           по иронии —вещьдостаточно односторонняя.И бубнить про нее округлов данном случаеслишком глупо,слишком горько                      и бесполезно…

Мы —         живые.Мы —         из железа.Пусть намеком                    пустые урныкрематорийдержит за пазухой.Вновь меня               заполняет утро,как улыбкаЖеньки Урбанского.

Стихи о хане Батые

А. Ковалеву

А все-таки ошибся                         старикан!Не рассчитал всеговпервые в жизни.Великий хан.Победоносный хан.Такой мудрец и —                         надо же! —                                        ошибся.

Текла,        ревя и радуясь,                           орда.Ее от крови                било и качало.Разбросанно горели города,и не хватало стрелв тугих колчанах.Белели трупы                  недругов босых.Распахивал огоньлюбые двери!

Дразнил мороз.Смешил чужой язык.И саблиот работы не ржавели.И пахло дымом,                     по́том и навозом…

Все, что еще могло гореть,                                   спалив,к тяжелым пропылившимся повозкампришельцы гнали                        пленников своих.Они добычею в пути менялись.И, сутолоку в лагерь принося,всех ставили к колесам.И смеялись:«Смерть!» —                 если ты был выше колеса.У воина рука не задрожит.Великий хан                 все обусловил четко.

Везло лишь детям.Оставались житьславянские              мальчишки и девчонки.Возвышенные,как на образах.Что происходит —                         понимали слабо…

Но ненавистьв заплаканных глазахуже тогда —                не детская —                                 пылала!Они молчали.Ветер утихал.Звенел над головами                           рыжий полдень…И все-таки ошибся                         мудрый хан!Ошибся хани ничего не понял!..

Они еще построятся                            в полки.

Уже грядет,уже маячит               битва!..Колеса были                 слишком высоки.А дети подрастают                         очень быстро.

Играют гаммы…

Е. Малинину

За стенкой дальнейиграют гаммы…Они      недавнозвучали в Каннах.Они упорны,они бесстрастны.В них столько                   пота,что даже страшно.Об этой странности,как об открытии,твердили            разноев газетах критики.Статьи подробныепонаписали…

Билеты          проданыв концертном зале.Сегодня вечеромвесны        прибавится…Рояль доверчивовздохнет под пальцами.И —      откровениемза откровенность —в прикосновенииродится вечность…

А в зале сядутребята        дельные

пятидесятыхгодоврождения…Внимают нехотя.Глядят загадочно.Им очень некогдаволынить            с гаммами!Земля заходится.Она —рискова.Чего-то хочетсясовсем другого!Но так,         чтоб сразув разливах медис начальной фразыпришлобессмертье!

Земля взлохмачена.Пыль       под ногами…

Терпите,           мальчики!Играйте гаммы.

«Мне уже в который раз…»

Мне уже в который разснится тот же самый сон:затемненные домаспину горбят.До второго этажа                       город снегом занесен —неживой,не простой,старый город.Долгой полночью накрыт.Звездным инеем согрет.На плечах моей земли —                                  снег налипший.Будто он —               за тыщу зим.

Будто он —               на тыщу лет.Только я и сквозь него —                                  слышу!                                           Слышу!Продирается трава!Продирается,                  крича!Такпродрогшее зверье                         рвется к снеди.У меня в ушах звенит                             боль зеленого луча.Я ползу,я плыву          в темном снеге.Я хочу спасти в траве                             молчаливых светляков.Но грохочет надо мноймир уставший!До травы,как до весны,                 невозможно далеко.Далеко-далеко.Даже дальше.Нет еще других времен.Нет еще других погод.Лишь зыбучая метель                             впала в ярость…

Это —         очень старый сон.Это —         сорок первый год.Это —         карточки на хлебпотерялись.

«У киоска поет Отелло…»