Трепетные птички - Лев Портной

Она окинула беглым взором территорию ВВЦ, и обнаружила, что помимо превратившихся в барахолки советских дворцов пространство выставки включало в себя еще и каскад прудов, не признававших границы с Ботаническим садом. Она никогда не заходила дальше павильона «Космос» и не подозревала ни о существовании лодочной станции, ни о маленьком зоопарке. У входа на Выставку рабочий с колхозницей тыкали в небо молоточком с серпиком, скрестив их на брудершафт. А на всей территории между ВВЦ и станцией метро происходила неимоверная толчея, из которой торчал монумент покорителям космоса, сверху похожий на женскую туфельку с невообразимо узеньким горлом. Под туфлей в окружении выпивох восседал каменный Циолковский.

У парадного усадьбы графа Шереметева подъездная дорожка была заасфальтирована правильным кругом, и, если бы уфологи только знали, как эта дорожка выглядит сверху, то заявили бы, что это следы приземления летающей тарелки. По газону прогуливался хромой старичок и собирал мусор в траве, тыкая в него палкой с гвоздем на конце. Беспородные псинки грелись на солнышке во дворе церкви святой Троицы.

Катя посмотрела вниз. Она почти завершила круг, и прямо под нею опять проплывала стоянка и зеленый кенгуру. Служащий в форменной одежде толкал к гипермаркету поезд из собранных с парковки тележек. Две официантки из кафе «Мозаика», что на первом этаже, курили у входа. Директор спортивного магазина развлекал их, наверное, анекдотами.

Величкина взмахнула крыльями и полетела над Шереметевской улицей. Зеленый кенгуру стоял с поднятой кверху лапкой, как бы махал на прощание. Позади остался мостик через железнодорожный путь, по которому грохотал товарный состав. «Сатирикон» Константина Райкина оказался упакованным в синий полиэтилен, под прикрытием которого проистекал капитальный ремонт, а с высоты катиного полета театр был похож на коробку в праздничной обертке, которую с нетерпением надорвали, да и бросили, саму-то коробку так и не открыв. Американский супергерой улыбался со стены кинотеатра «Гавана» так ослепительно, словно билетеры каждый раз после еды натирали его бумажные зубы орбитом без сахара. Чуть подальше лимонным тортиком возвышался театр Российской Армии.

Катя засмеялась. Она и не думала, что разглядывать Москву с высоты птичьего полета и выискивать знакомые местечки окажется таким увлекательным занятием. Она пожалела, что раньше ей не приходило в голову днем подняться высоко в небо. Катя ограничивалась ночными тренировками, опасаясь случайных свидетелей.

Она быстро пересчитала знаменитые высотки. Гостиница «Украина» и высотка на Краснопресненской выглядели сторожевыми башнями, вставшими по обе стороны от Белого дома, замыкало этот караул Министерство иностранных дел. Симметрично этой троице по другую сторону Садового кольца возвышались гостиница «Ленинградская», высотка на Красных Воротах и та, что стоит в Котельниках. Особняком вдалеке за излучиной Москва-реки на Воробьевых горах красовался Университет. Оглянувшись через правое крыло, Величкина с удивлением обнаружила еще одну, восьмую, высотку — где-то в конце Ленинградского проспекта, в районе Сокола. Это творение современных архитекторов на фоне сталинского зодчества смотрелось так же, как смотрится «мерседес» образца 2002 года рядом с собратьями середины прошлого века.

В том же направлении она заметила жука, опрокинувшегося золотисто-зеленым брюшком кверху и беспомощно вытянувшего в небо четыре мохнатые лапы. Это был стадион «Динамо» с четырьмя осветительными мачтами.

В Москве многое изменилось. И то ли эти перемены произошли за последние два года, пока катина жизнь ограничивалась треугольником «гипермаркет — квартирка на Старомарьинском шоссе — вещевой рынок „Динамо“», то ли за эти два года она забыла обо всем, что находилось дальше Сущевского Вала. А прямо за ним появилось много нового. Напротив гостиницы «Ренессанс» на другой стороне Олимпийского проспекта выросло огромное здание, судя по архитектуре, какой-то культурно-развлекательный центр. Новый торговый комплекс построили возле метро «Новослободская». И очень забавным ей показался ресторан «Сеттебелло», облюбовавший заднюю часть образцовского Театра кукол. Рестораторы устроили летнюю площадку, над которой натянули что-то вроде корабельного паруса, под которым любители попить кофе на свежем воздухе могли укрыться от дождя в ненастный день. Во дворе ресторана вокруг шарообразного фонтана разгуливал самый настоящий баран. Его свобода ограничивалась длиной веревки, привязанной к дереву. Мальчонка лет пяти гонялся за животным, пытаясь поделиться с ним радостью от обладания воздушным шариком. Баран этой радости не разделял. Ребенок упустил шарик в небо и, громко заплакав, убежал в ресторан.

Цветной бульвар из запущенного бомжатника превратился в парк для гуляний с фонтаном в виде клоуна на одноколесном велосипеде. Перед входом в цирк стояли бронзовый Никулин и бронзовый автомобиль, к которым выстроилась очередь желающих сфотографироваться на фоне знаменитого артиста. Счастливчик — мужчина лет сорока в сером костюме без галстука, — дорвавшись до колена Никулина, облокотился на это колено и вытянул физиономию с вымученной улыбкой навстречу женщине, целящейся в него фотоаппаратом. Между ними тянулась бесконечная вереница спешащих по своим делам людей. И судя по выражению лица, женщина испепелила бы пару десятков прохожих, чтобы успеть сфотографировать мужа, запрыгнувшего на коленку к Никулину, садившемуся в бронзомобиль.

На другой стороне бульвара из кофейни «Каналетто» вышел мужчина в черной тройке с синим галстуком, в левой руке он сжимал газету «Ведомости». Из припаркованного «пежо-607» выскочил водитель и открыл заднюю дверцу. Мужчина с газетой плюхнулся внутрь.

Величкина подумала, что если и дальше будет рассматривать каждую физиономию и газетные заголовки, то крещенские морозы настигнут ее где-нибудь над Серпуховом. Она взмахнула несколько раз крыльями и полетела вперед. Промчалась над Неглинной, не обратив внимания ни на Большой Театр, ни на ГУМ и даже тетка с красным транспарантом в залатанном-перелатанном костюме, что-то кричавшая в мегафон посреди площади Революции, не привлекла катиного внимания. Правда, воробушки, промышлявшие возле кафе «Зен-кофе» в Камергерском переулке, привели ее в восторг. Седовласый мужчина оставил на столике «Парфюмера» Зюскинда и тарелочку с яблочным штруделем, а сам скрылся внутри заведения. И надо было видеть его лицо, когда он вернулся на улицу с чашечкой горячего ристретто и застал стайку пташек, деловито клевавших его десерт.

А еще, когда прямо под Величкиной оказался Кремль, она сделала круг над красными звездами. Несмотря на будний день, здесь было много народу. Приезжие с детьми дошкольного возраста. Иностранцы, спешащие за гидами, как утята за утками. Катя опять поймала себя на том, что сверху все кажется игрушечным. Вот удивились бы голландцы, столпившиеся около Царь-колокола, если б Величкина подняла кусочек, отколовшийся от колокола во время пожара в 1737 году, послюнявила бы этот осколочек, да и прилепила б на прежнее место. А потом закатила бы тысячекилограммовое ядрышко в Царь-пушку. Хоть в кои-то веки должна ж она выстрелить! Поднести фитиль и направить пушечку… куда бы направить-то? В новостях, вроде, говорили, что гостиницу «Москва» неплохо б было снести. Затем Величкина бросила взгляд на Первую и Вторую Безымянные башни. Андрюшка обещал, что когда станет президентом, специальным указом даст имена этим башенкам. Одна станет Первой Екатерининской, а другая — Второй Екатерининской, ведь были же в России такие царицы. Катя решила, что обязательно напомнит Андрюшке о данном слове. Когда он станет президентом.

Она полетела дальше над Москва-рекой и Водоотводным каналом и заметила, что со смотровой площадки Храма Христа Спасителя через небольшой телескоп на нее смотрит парень в черной майке с надписью «Х-com defence». Катя помахала знакомому незнакомцу. Но он не понял, что этот знак адресован ему, он решил, что она просто машет крыльями. Тогда Величкина показала икскомовцу язык. Молодой человек упал на колени и перекрестился истово. Остальные экскурсанты, обескураженные неожиданно проснувшейся набожностью икскомовца, кинулись к телескопу, но в спешке сбили настройки и никаких чудес в чистом небе не обнаружили.

Катя взяла правее и полетела вдоль берега Москва-реки. Вскоре она оказалась над Пушкинской набережной. И здесь ее поджидали два забавных происшествия. Сперва она чуть не столкнулась с китайским дракончиком. Под ним болтался длинный шнур. Катя подумала, что, если умелец, упустивший бумажного питомца, продолжает следить за его полетом, то, вероятно, и ее принимает за еще кем-то упущенного бумажного змея.

А второе происшествие заключалось в том, что какая-то девушка с пронзительным визгом подпрыгнула вверх прямо навстречу Величкиной. Она взлетела над деревьями, и Кате показалось, что через мгновенье они столкнутся. Но с полпути также внезапно девушка спикировала вниз, тут же опять подпрыгнула, но уже не так высоко, и опять ринулась вниз, вновь — вверх и опять — вниз. И так еще несколько раз, с каждым прыжком сокращая амплитуду. И Катя разглядела, что визгливая летунья попросту рискнула пойти на аттракцион с резиновым канатом.