Умереть, чтобы жить - Марина Крамер

— На тебе лица нет. Случилось что-то?

Ника с трудом скинула кеды, прошла в кухню и упала на стул, потянувшись к бутылке минеральной воды:

— Вот ты врач же?

— Ну, вроде того, — откликнулся Дмитрий, продолжая ловко «раздевать» картофелины и бросать их в стоящую рядом кастрюлю с водой.

— Вот скажи — от неожиданной новости у человека может случиться сердечный приступ?

— Если новость эмоционально сильная — то запросто. Так что все-таки случилось?

— Да поделилась я опрометчиво одной информацией… — сделав два глотка, Ника отставила бутылку. — И, как поняла, информацией весьма неожиданной — настолько, что женщина едва в обморок не упала, валидолом заесть пыталась.

— Ну, это не очень удивительно. Женщины вообще эмоциональнее все воспринимают.

— Я просто не понимаю, как… — Ника взъерошила волосы, снова собрала их и завернула в пучок, сунув в него вместо шпильки лежавший тут же на столе карандаш. — Вот скажи — как люди могут общаться семьями много лет — не год, даже не пять — десятки! И при этом не знать некоторых вещей друг о друге? Мне кажется, что я о тебе знаю больше, чем они…

— Ну, мне скрывать нечего, поэтому я и сам рассказываю, и на вопросы отвечаю, — усмехнулся Рощин, — а им, может быть, есть что скрыть, даже от близких. Или деньги большие замешаны — тогда вообще о дружбе речи нет.

Ника посмотрела на него с благодарностью — Дмитрий подтвердил все, о чем она думала, пока возвращалась домой из кафе.

Действительно, могла Наталья Луцкая скрыть от подруги такой факт своей биографии? Могла. Мог Луцкий знать о внебрачном сыне жены? Тоже мог. Но при этом не был обязан сообщать об этом компаньону. У них мог быть какой-то интерес и какая-то веская причина, чтобы скрывать наличие парня? Вполне. И опять вопросов больше, чем ответов, а главное — практически нет людей, которым можно бы задать эти вопросы. Луцкий отказался от встречи с детективом — а ведь наверняка Бальзанов его просил об этом. Соответственно от встречи с Никой он тоже откажется — тем более откажется. Мать Натальи живет в другом городе, и даже если Ника добудет ее координаты, тоже не факт, что она согласится беседовать с журналисткой, раз даже дело возбуждать не хотела. Может, ей вообще шумиха не нужна. Кто остается? А выходит, что никто… Если только…

«Если только воспользоваться информацией, полученной от Павла, и попробовать разыскать этого парня в Америке… Вероятность чего практически равна нулю, и я это понимаю, — уныло думала Ника, грызя выуженное из вазочки печенье. — И что же мне делать?»

И тут ей почему-то вспомнилась фраза, которую Людмила обронила прежде, чем начала искать таблетки — «Нет… неужели… о господи! Нет, этого не может быть… просто не может быть…» Сказано это было с той интонацией, с какой обычно говорится о внезапной догадке, причем догадке крайне неприятной. Но о чем таком могла догадаться Людмила? Что именно могло прийти ей в голову при упоминании молодого парня?

— А ведь я тоже догадалась! — внезапно вскрикнула Ника, вскакивая со стула.

Дмитрий едва успел увернуться, иначе она сбила бы его с ног — с такой скоростью Стахова понеслась в комнату и схватила ноутбук, попутно уронив на пол листки с рекомендациями Андрея. Она долго рылась в своих папках, пока не наткнулась на файл о молодом певце, с которым якобы у Натальи был роман, и, открыв его, посмотрела дату рождения. Парню недавно исполнилось двадцать четыре года.

— Не может быть… — совсем как чуть раньше Бальзанова, пробормотала Ника. — Этого просто не может быть! Как все просто… Ведь это же может быть ее сын! Сын — а не любовник никакой! Ее просто увидели с этим парнем и раздули историю, а Наталья не опровергала и не подтверждала, потому что ей зачем-то было это выгодно. Но вот зачем, зачем?!

Нике показалось, что если она сможет понять мотивы Натальи Луцкой, то непременно поймет и то, кто и за что ее убил. Но ничего из имевшихся в файле материалов не приблизило ее к разгадке ни на миллиметр. «Придется порыть еще и здесь», — со вздохом подумала она, закрывая файл.

Дмитрий, пришедший в комнату следом за Никой, все это время сидел на диване и наблюдал. Поведение Стаховой давно уже не казалось ему странным или подозрительным: того, что сегодня рассказал ему Андрей, вполне хватило, чтобы понять — Ника в опасности. В ее ноутбуке компьютерный гений нашел шпионскую программу, транслировавшую все, что писала Стахова, на адрес электронной почты, который Андрей вскрыть не смог.

— Понимаешь, очень хитрая защита, — почесывая затылок, объяснял Андрюха, — как ни старался — не могу обойти. Но прогу я снес. А вообще мой совет — пусть барышня себе планшет, что ли, купит и всегда на нем важную информацию набирает, с собой носит. Потому что тот, кто установил хитруху на ноутбук, скоро обнаружит, что ее убрали, и может вернуться. Ты посоветуй ей, а? Ведь явно непростые люди интересуются, раз не поскупились на хорошего хакера.

Дмитрий принял это к сведению и решил, что сам купит Нике планшет — просто как подарок, чтобы не пугать лишний раз. И сделает это сегодня же, пока еще есть время.

Он встал, накинул рубашку и, подойдя к замершей за столом Нике, обнял ее за плечи:

— Никуша, мне бы уйти на часок. Ты побудешь пока одна, не побоишься?

Она обернулась:

— Что? А куда ты? — и в ее глазах Рощин увидел страх, от которого у него самого защемило сердце.

— Я быстренько, туда и обратно, — пообещал он. — Мне завтра на дежурство, нужно кое-какие вещи… Я у тебя останусь.

Она кивнула и прижалась щекой к его руке:

— Ты только долго не ходи, пожалуйста. Мне что-то не по себе…

Рощин поднял ее со стула, встряхнул за плечи и внушительно произнес:

— Ника! Здесь двенадцатый этаж. Здесь две отличных двери — на площадке и в квартиру. У тебя есть телефон. На дворе еще белый день, так что не паникуй. А я постараюсь вернуться быстрее. Если будет совсем нечем заняться — в кастрюле картошка, натри ее на терке, нажарим драников.

— Мне нельзя… — вяло пробормотала Стахова, но он перебил:

— Нельзя — это когда тазик съесть, а пару штук — можно. Все, я ушел, ключи вторые взял, а ты запри дверь.

Они вышли на площадку, и Ника закрыла за Дмитрием металлическую дверь, отделявшую блок квартир от лифтов. Собственную дверь она заперла на два замка и, мельком увидев в большом зеркале свое отражение, поморщилась:

— Фу, ну, нельзя же так-то! Как курица, ей-богу! Кругом соседи, на улице светло — ну, кто полезет ко мне в такое время? Надо брать себя в руки, а то противно…

«Брать себя в руки» она начала под ледяным душем — это всегда помогало. Потом чашка крепкого кофе, сигарета и апельсиновый сок. Обычно подобные процедуры Ника проделывала с утра, но сегодня случай был особый. «Ничего, поработаю подольше, наброски сделаю, а завтра посплю — мне же в редакцию не нужно».

Листки, оставленные Андреем, она прочла внимательно — там были рекомендации, какие пароли лучше устанавливать, как шифровать тексты и всякая прочая «шпионская чушь», как мгновенно окрестила это Ника. Самой ей ни за что с подобными действиями не справиться — компьютер всегда заменял ей лишь пишущую машинку и являлся источником получения информации из интернета, не более того. А что и как в нем устроено, Нику не интересовало. Однако какое-то чувство подсказывало, что лучше пока делать наброски в блокнотах, и именно так она и поступила. Прихватив чистый блокнот и упаковку карандашей, она устроилась за столом в кухне, включила телевизор, чтобы фоном хоть что-то бормотало, и погрузилась в работу.

Ей никак не давала покоя мысль о том, что парень, роман с которым приписывали Наталье Луцкой, мог оказаться ее сыном. Но как это проверить, она не знала.

— Стоп, — вдруг вспомнила Ника и отложила карандаш, которым рисовала квадратики в блокноте, — а как и откуда об этом сыне узнал детектив Павел? И почему мне сразу не пришло в голову спросить его об этом? Нужно срочно с ним связаться, вот прямо завтра с утра. И наверняка теперь об этом знает и Бальзанов — детектив обязан отчитываться перед заказчиком. Не могу пока понять, хорошо это или плохо, но пусть. А детектив мне нужен.

Возбужденная открытием, Ника вскочила и нервно заходила по кухне туда-сюда, стараясь успокоиться. Можно, конечно, позвонить Павлу прямо сейчас, но лучше все-таки сделать это на свежую голову, обдуманно и с готовыми вопросами — так будет легче разговаривать и не упустить ни единой мелочи. Она вернулась за стол и принялась записывать то, что необходимо узнать у Павла — пункт за пунктом. Страничка блокнота покрывалась мелкими буковками и строчками, и у Ники стало заметно легче на душе — все-таки хоть немного, но ближе к разгадке. Закончив с вопросами, она решила отвлечься и вспомнила, что Дмитрий просил натереть картошку.

— Отлично. Сменим вид деятельности, так будет легче вернуться к моим загадкам. — Ника отложила блокнот и карандаш, нашла в шкафу терку и большую миску, придвинула кастрюлю с начищенной картошкой и начала натирать ее.