Сон в красном тереме. Т. 3. Гл. LXXXI – СХХ. - Сюэцинь Цао

– Поправилась, – улыбнулась тетушка Сюэ.

От Баоюя не укрылось, что при его появлении тетушка прекратила разговор и вообще встретила его не как обычно, без прежнего тепла и ласки.

«Хоть она и расстроена, – подумал он, – но могла бы не прекращать разговора, когда я вошел…»

Что же случилось? Баоюй терялся в догадках, но пора было возвращаться в школу, и он убежал.

Вечером, вернувшись домой, он первым долгом навестил старших, а затем отправился в павильон Реки Сяосян.

Во внутренних комнатах никого не было.

– А где барышня? – спросил Баоюй.

– Ушла к госпоже, – ответила Цзыцзюань. – Узнала, что там тетушка Сюэ, и захотела с ней повидаться. А вы, господин, разве не были там?

– Я как раз оттуда, но твоей барышни не видел, – ответил удивленный Баоюй.

– Неужели ее там нет?

– Нет, – сказал Баоюй. – Куда же она могла уйти?

– Не знаю, – пожала плечами Цзыцзюань.

Баоюй уже собрался уходить, но в этот момент заметил Дайюй, которая в сопровождении Сюэянь медленно приближалась к дому.

– Сестрица вернулась! – обрадовался Баоюй и вместе с ней вошел в комнату.

Дайюй прошла во внутренние покои и пригласила Баоюя сесть. Затем отдала Цзыцзюань плащ и тоже села.

– Ты был у бабушки? – спросила Дайюй. – А тетушку Сюэ видел?

– Видел, – ответил Баоюй.

– Она обо мне что-нибудь говорила?

– Ничего не говорила, даже меня встретила как-то неласково. Я спросил, как чувствует себя сестра Баочай, а она засмеялась в ответ и ничего не сказала. Может быть, обижена за то, что не навещаю ее?

– А раньше навещал? – улыбнулась Дайюй.

– Я узнал о ее болезни лишь два дня назад, – оправдывался юноша. – Но навестить не успел.

– Значит, так оно и есть! – воскликнула Дайюй.

– Говоря по правде, – продолжал Баоюй, – мне матушка и батюшка запретили туда ходить. А маленькая садовая калитка, через которую хоть десять раз на день пройди, заперта, и попасть к тетушке Сюэ можно лишь через главные ворота, у всех на виду. А это не очень удобно.

– Но откуда ей знать, что ты не приходишь именно по этой причине? – спросила Дайюй.

– Сестра Баочай всегда меня понимала лучше других, – заметил юноша.

– Не обольщайся, – промолвила Дайюй. – Вряд ли она в данном случае тебя понимает. Ведь болела не тетушка, а сама Баочай. Помнишь, как весело было в саду, когда мы все собирались, писали стихи, пили вино и любовались цветами! А теперь сестра Баочай живет у себя дома, в семье у них неприятности, вдобавок она заболела, а ты ее даже не навестил! Будто чужой. Как же ей на тебя не сердиться?

– Неужели Баочай больше не будет со мной дружить? – воскликнул Баоюй.

– Откуда мне знать, – ответила Дайюй. – Факты сами за себя говорят!

Баоюй сидел расстроенный и молчал. Дайюй велела подбросить благовоний в курильницу и, не обращая на Баоюя внимания, углубилась в чтение.

– И зачем только рождаются на свет такие люди, как я! – воскликнул Баоюй, вскочив с места и с досады топнув ногой. – Исчезни я совсем, воздух стал бы чище!

– Когда появляется на свет один человек, появляется и другой, – возразила Дайюй. – А вместе с людьми приходят тревоги, страх, ложь, грезы, всякие неприятности. Я говорила все в шутку. Но хотелось бы знать, почему холодность тетушки Сюэ ты отнес на счет сестры Баочай? Ведь тетушка приходила по делу Сюэ Паня и, само собой, расстроилась. До тебя ли ей было? А ты вообразил невесть что, какую-то глупость!

Баоюя вдруг осенило, и он воскликнул:

– Верно, верно! Ты гораздо умнее меня, сестрица! Помню, в детстве, стоило мне рассердиться, ты вразумляла меня, я терялся и не знал, что тебе возразить! Будь я даже золотой статуей Будды, одним своим словом ты могла бы сломить меня, как травинку…

– В таком случае ответь мне на мои вопросы, воспользовавшись тем, что Баоюй завел речь о Будде, промолвила Дайюй.

Баоюй скрестил ноги, сложил руки, закрыл глаза и, надув губы, произнес:

– Что же! Просвещай меня!

– Что ты станешь делать, если сестра Баочай захочет по-прежнему с тобой дружить? Как ты поступишь, если сестра Баочай не захочет с тобой дружить? Что ты сделаешь, если сестра Баочай через некоторое время разорвет с тобой узы дружбы? Допустим, ты захочешь с ней дружить, а она будет относиться к тебе с неприязнью? Как ты станешь вести себя, если она захочет с тобой дружить, а ты не захочешь?

Дайюй выпалила все это единым духом.

Баоюй долго думал и вдруг расхохотался:

– Пусть будет хоть три тысячи озер со стоячей водой, мне достаточно одного ковша, чтобы напиться.

– А если тебе встретится проточная вода? – вновь спросила Дайюй.

– Я не стану ее черпать, пусть течет. Вода сама по себе, черпак тоже сам по себе, – ответил Баоюй.

– А как быть, если эта вода вдруг остановится и в ней утонет жемчужина?

– Рассуждения о святой истине у нас превратились в пустую болтовню; не уподобляйся куропатке, которая кричит в лучах весеннего солнца, – ответил Баоюй.

– Первая заповедь буддистов гласит: «Не занимайся словоблудием!» – продолжала Дайюй.

– Святая правда, – заключил Баоюй.

Дайюй опустила голову и умолкла. В это время на крыше закаркала ворона, взмыла в воздух и улетела в юго-восточном направлении.

– К счастью это или к беде? – задумчиво произнес Баоюй.

Дайюй ответила стихами:

Лист ивы, к грязи прилипший, —Вот мое бездомное сердце![33]Песней о куропаткеНе будите весенний ветер![34]

В это время вошла Цювэнь:

– Второй господин, поспешите домой! Батюшка присылал человека узнать, вернулись ли вы из школы! Сестра Сижэнь ответила, что вернулись, так что не мешкайте!

Баоюй вскочил и бросился из комнаты. Дайюй не стала его удерживать.

Если хотите узнать, что случилось дальше, прочтите следующую главу.

Глава девяносто вторая

Итак, Баоюй покинул павильон Реки Сяосян и взволнованно спросил у Цювэнь:

– Зачем меня звал батюшка, не знаешь?

– Не звал он вас, – призналась Цювэнь. – Но скажи я вам правду, что вас сестра Сижэнь зовет, вы вряд ли пошли бы!

Баоюй, успокоившись, произнес:

– Ну, если Сижэнь, тогда ладно! Зачем же меня пугать?

– Где ты пропадал? – спросила Сижэнь, едва завидев Баоюя.

– У барышни Дайюй был. Зашел разговор о сестре Баочай, и я засиделся.

– О чем же вы говорили? – поинтересовалась Сижэнь.

Баоюй рассказал, как они вели беседу в подражание буддийским классикам.

– Делать вам нечего! – улыбнулась Сижэнь. – Рассуждали бы лучше о хозяйственных делах или о стихах. А о буддистах зачем? Ты же не монах!

– Ничего ты не понимаешь! – засмеялся Баоюй. – У нас, как и в буддийском учении, есть свои сокровенные тайны, и посторонним в них не проникнуть!

– Постигая эти тайны, вы выворачиваете наизнанку истину и нас ставите в дурацкое положение! – засмеялась Сижэнь.

– Когда мы с барышней Дайюй были детьми, – стал объяснять Баоюй, – она очень сердилась, если я говорил глупости. А сейчас я обдумываю каждое слово и не даю ей повода сердиться. Да и видимся мы с ней не часто: она сюда не приходит, а я занят учебой. Постепенно между нами родилось отчуждение, и мы не можем говорить прямо все, что думаем.

– Вот и хорошо, – сказала Сижэнь. – Вы уже не дети и должны вести себя подобающим образом!

– Я и сам понимаю, – кивнул Баоюй, – и нечего об этом говорить. Скажи, – спросил он, – не присылала старая госпожа сюда служанку с каким-нибудь поручением?

– Нет, не присылала, – ответила Сижэнь.

– Ну, конечно, бабушка забыла! – воскликнул Баоюй. – Ведь завтра первое число одиннадцатого месяца! В этот день бабушка имела обыкновение отмечать день наступления морозов, любила посидеть в компании, выпить вина, посмеяться! Ради этого я и отпросился на день из школы! А теперь не знаю, как поступить. Может быть, пойти в школу, а то батюшка рассердится?

– По-моему, лучше пойти! – промолвила Сижэнь. – Будешь пропускать занятия – успехов не добьешься. На первом месте должна быть учеба, а уж потом развлечения. Вчера госпожа Ли Вань рассказывала, как прилежно учится Цзя Лань. Приходит из школы и сразу садится за уроки, а спать ложится только в четвертую стражу, а то и позднее. Все время сидит над книгами. А ты старше его, дядей ему приходишься. Если не будешь стараться, бабушку огорчишь. Так что вставай завтра пораньше и иди в школу!

– Погода стоит холодная, пусть дома побудет, ведь он отпросился. А явится в школу – все удивятся и пойдут разговоры! – вмешалась Шэюэ. – Скажут, что у него не было причины отпрашиваться и он обманул учителя. А наступление морозов мы можем сами отпраздновать, без старой госпожи.

– Если мы что-то затеем, второй господин останется дома! – воскликнула Сижэнь.