Сон в красном тереме. Т. 3. Гл. LXXXI – СХХ. - Сюэцинь Цао

– Слышали? – обратилась Фэнцзе к служанкам. – Ни слова о том, что второго господина Баоюя собираются женить! Проболтаетесь – спуску не дам!

– Девочка моя, – сказала Фэнцзе матушка Цзя, – из-за болезни ты не следишь за тем, что происходит в саду. Советую тебе быть повнимательнее! Я имею в виду не только нынешний случай, а и все остальное. К примеру, в минувшем году прислуга пьянствовала, играла в азартные игры! Надо построже держать людей! Тебя они не смеют ослушаться.

С этого дня Фэнцзе часто появлялась в саду. Однажды неподалеку от острова Водяных каштанов она приметила старуху, что-то бубнившую себе под нос.

Фэнцзе неслышно приблизилась к ней. Старуха увидела Фэнцзе, когда та была уже совсем рядом, и поспешила поклониться.

– Ты что бормочешь? – спросила Фэнцзе.

– Госпожи мне велели присматривать за цветами и фруктами, – отвечала старуха. – Уж я так старалась, так старалась, а тут заявилась служанка барышни Син Сюянь и меня воровкой обозвала!

– За что же это? – удивилась Фэнцзе.

– Вчера я взяла с собой мою Хэйер, пусть, думаю, здесь поиграет, – стала объяснять старуха, – а девочка забрела ненароком в дом барышни Син Сюянь. Я увела Хэйер оттуда. А нынче утром услышала от служанок, будто у барышни Син Сюянь что-то пропало. Спрашиваю, что пропало, а они отвечают: тебе, воровке, лучше знать!

– Ну пусть даже они обвинили тебя, стоит ли так сердиться? – проговорила Фэнцзе.

– Ведь сад этот не служанкам принадлежит – господам, – возразила старуха. – С какой же стати эти девчонки нас обзывают? Не они нам велели за садом присматривать, а госпожи!

– Не ворчи! – разозлилась Фэнцзе и плюнула старухе в лицо. – Вам велено здесь присматривать, и если У барышни что-то пропало, с кого же спрашивать, если не с вас?! Ишь разболталась! Позвать сюда жену Линь Чжисяо, пусть прогонит старуху!

Девочка-служанка бросилась было исполнять приказание, но тут появилась Син Сюянь и с улыбкой сказала:

– Ничего особенного не случилось. Да и дело прошлое.

– Не вмешивайся, – возразила Фэнцзе. – Как бы то ни было, нечего позволять этим бабам язык распускать!

Старуха пала на колени, моля о прощении, и Син Сюянь, пожалев ее, пригласила Фэнцзе к себе, чтобы упросить не наказывать женщину.

– Знаю я этих старух, – не унималась Фэнцзе. – Никого не признают, одну меня боятся!

Син Сюянь всячески ее успокаивала, заявила даже, что во всем виновата ее служанка.

– Ладно, – бросила Фэнцзе старухе. – Ради барышни Син прощаю тебя.

Женщина поднялась с колен и низко поклонилась.

– Что же у тебя пропало? – спросила Фэнцзе у Син Сюянь, когда старуха ушла.

– Ничего особенного – старая красная кофта, – отвечала Сюянь. – Я велела служанке поискать, а она не нашла и по глупости пошла спрашивать об этом старуху. Ну та и обиделась. Служанку я отругала, и больше не стоит упоминать о таком пустяке.

Фэнцзе оглядела комнату, окинула взглядом Син Сюянь: на девушке был сильно поношенный ватный халат, вряд ли защищавший от холода. Одеяла на кане лежали совсем тонкие, а вещи, подаренные Син Сюянь матушкой Цзя, были аккуратно сложены на столе – Сюянь, видно, ими не пользовалась.

Проникшись к девушке еще большей симпатией и уважением, Фэнцзе сказала:

– Кофта, конечно, не такая уж ценность, но в ней тебе было бы теплее. Прикажи служанкам ее разыскать! Эти девчонки совсем обнаглели!

Вернувшись к себе, Фэнцзе велела Пинъэр достать телогрейку, крытую красным заморским крепом, дымчато-зеленую шелковую куртку, подбитую мехом, бирюзового цвета юбку, расшитую бисером, синюю курму на беличьем меху и отнести все это Син Сюянь.

Несмотря на то что Фэнцзе быстро уняла старуху, на душе у девушки было неспокойно, и она думала: «Никого из сестер прислуга не осмеливается оговаривать, только меня, несчастную. И, как нарочно, это случилось при Фэнцзе!»

Сюянь чуть не плакала, когда появилась Фэнъэр с подарками от Фэнцзе, и ни за что не хотела их принимать.

– Госпожа наказывала все это вам передать, – говорила Фэнъэр, – а покажется вам одежда старой, она пришлет новую.

– Поблагодари госпожу за заботу, – отвечала Сюянь, – и скажи, что я не смею принять столько вещей взамен пропавшей кофты. Унеси все обратно и поблагодари госпожу! Ее внимание мне дороже всяких подарков!

Пришлось Фэнъэр взять узел с одеждой и отнести обратно.

Через некоторое время Фэнъэр снова явилась, но теперь уже вместе с Пинъэр. Сюянь выбежала навстречу, предложила сесть.

– Наша госпожа говорит, – промолвила Пинъэр, – что вы нас чуждаетесь!

– Не чуждаюсь я, просто неловко мне брать подарки, – отвечала Син Сюянь.

– Госпожа просила принять, иначе она подумает, что вы либо сердитесь на нее, либо пренебрегаете ее вниманием. Да и нам достанется.

Сюянь, краснея, улыбнулась:

– В таком случае не смею отказываться.

Она угостила девушек чаем.

Выйдя от Сюянь, служанки встретили по дороге старуху из семьи Сюэ. Старуха им поклонилась.

– Ты куда идешь? – спросила Пинъэр.

– Наша госпожа послала меня справиться о здоровье всех почтенных госпож, их невесток и барышень, – отвечала старуха. – Я только что была у вашей госпожи и справлялась о вас, но госпожа сказала, что вы ушли в сад. Вы сейчас от барышни Син?

– Как ты догадалась? – улыбнулась Пинъэр.

– Слышала, что ваша госпожа и вы совершили доброе дело, поистине достойное благодарности, – ответила женщина.

– Пойдем к нам, посидим, – улыбаясь, предложила Пинъэр.

– В другой раз, – ответила женщина. – Дел много!

Пинъэр, возвратившись домой, рассказала Фэнцзе о своем разговоре с Сюянь. Но речи об этом мы вести не будем.

В доме матушки Сюэ и без того хватало неприятностей из-за Цзиньгуй, а тут еще вернулась из дворца Жунго служанка и рассказала, как тяжело живется Син Сюянь. Тетушка Сюэ и Баочай даже прослезились.

– Чего только не приходится терпеть Сюянь из-за истории со старшим братом, – сказала Баочай. – Мы даже не можем взять ее к себе. Спасибо сестре Фэнцзе за ее доброту. Сюянь принадлежит к нашей семье и нам тоже нельзя ее забывать!

Вошел Сюэ Кэ и сказал:

– С какими же подлецами якшался мой старший брат! Ни одного порядочного человека! Хоть бы кто-нибудь из них проявил беспокойство! Только и знают, что шляться сюда да разнюхивать, как у Сюэ Паня дела, не удастся ли что-нибудь урвать. Мне надоело их гонять, теперь велю привратникам даже не докладывать, если кто-нибудь из этих негодяев явится!

– Что, опять Цзян Юйхань с дружками? – спросила тетушка Сюэ.

– Нет, другие, Цзян Юйхань не приходил, – отвечал Сюэ Кэ.

Тетушка Сюэ расстроилась.

– Мне кажется, нет у меня больше сына. Пусть даже его помилуют. Ты хоть и племянник, а станешь настоящим человеком, будешь мне всю жизнь опорой. Невеста твоя не из богатых, ее родители на тебя надеются, на твой ум и способности, считают, что ты в состоянии прокормить жену. Но если барышня Син окажется такой же дрянью… – Она указала на комнаты, где жила Цзиньгуй, и продолжала: – Ладно, не надо об этом. Уверена, что невеста твоя скромная и честная девушка, стойко переносит лишения и богатство ее не ослепит. Скорее бы у нас все уладилось и мы могли отпраздновать твою свадьбу!

– Прежде всего вам следовало бы побеспокоиться о сестрице Баоцинь, ведь она до сих пор не переехала в дом мужа, – возразил Сюэ Кэ. – А обо мне не думайте, не так уж это важно.

Поговорив еще немного с тетушкой, Сюэ Кэ возвратился к себе и стал думать о том, как тяжело живется Син Сюянь в семье Цзя, как она одинока и обездолена. Он давно был знаком с этой девушкой, и она ему нравилась – не только своей красотой, но и добрым характером. У него было много общего с Сюянь. «Небо не всегда справедливо к людям, – размышлял Сюэ Кэ. – Цзиньгуй и ей подобных наделяет богатством и в то же время несносным характером, а таким, как Сюянь, посылает страдания. А Янь-ван, видимо, распоряжается человеческими судьбами по настроению».

Печальные мысли навеяли вдохновение, и Сюэ Кэ захотелось выразить свою грусть в стихах. Но времени было мало, и он наспех набросал такие строки:

И дракон, потерявший воду,Уподобится рыбе сухой[32].Наши чувства разбиты разлукой,Одинок я в жилище своем.

Оказавшись в грязи невольно,Я объят гнетущей тоской, —Где то время, когда довольствомОбщий наш наполнится дом?

Прочел стихотворение и хотел наклеить на стену, но постеснялся – вдруг станут смеяться? Затем прочел его вслух и воскликнул:

– А! Пусть видят! Наклею на стену и сам иногда буду от скуки читать.

Сюэ Кэ снова перечел стихи, они показались ему плохими, и он сунул листок в книгу.

«На нашу семью без конца валятся несчастья, – думал он. – Когда же, наконец, я смогу устроить свою жизнь? Ведь из-за меня страдает беззащитная девушка!»

Его размышления были прерваны появлением Баочань. Она вошла, толкнув ногой дверь, и, хихикая, поставила на стол короб. Сюэ Кэ быстро вскочил и предложил девушке сесть.