Жребий принцессы - Джудит Тарр

Хирел повиновался, однако руки не принял. Его нагота и то, что он был вынужден самостоятельно вытираться, стуча зубами от холода, и одеваться под этим самоуверенным взглядом, больше не вызывали стыдливого румянца на его щеках. А Юлана он вообще игнорировал. Этот кот стал таким же предателем, как и все остальные.

Осторожные зхил'ари обступили их. Северянин сверкнул ослепительной улыбкой и что-то сказал на их родном языке Выслушав его, они вытаращили глаза и разинули рты, повалились на землю и принялись пылко целовать его ноги, а потом исчезли.

Хирел остался один, всеми покинутый и посиневший от холода, слишком огорченный, чтобы разгневаться. Улыбка высокого человека не могла пробиться сквозь отчаяние юноши, а глубокий теплый голос не радовал его слух.

— Я сказал им, что они могут посмотреть на своих сенелей и получить назад свое оружие. И еще я попросил их оказать милость и вернуть отобранное оружие прежним владельцам, которым хотелось бы получить его назад. Когда же они все сделают, с ними будет говорить капитан стражи Высокого принца. — Но это не все, что ты сказал им. — Может, и так.

Поскольку Хирел не проявлял желания двигаться, северянин уселся на траву, скрестив ноги. Хирел равнодушно отметил, что килт — крайне нескромная одежда. Варвара это нисколько не заботило. Несмотря на то что в нем не было, да и быть не могло, ни капли королевской крови, он вел себя так же высокомерно, как Сареван. Подняв колено, он обхватил его руками Его тело было покрыто шрамами, чего он нисколько не стыдился, и, несмотря на это, он был красив, как любой северянин У него были точеные черты лица, могучее мускулистое тело и присущая только ему особенная, тяжеловесная грация. — Ну, спасибо тебе за это, — сказал он. — Ты маг, — вяло произнес Хирел. Северянин приподнял одно плечо.

— До известной степени. Я не был рожден для магии. Мне плохо удаются заклинания Пара трюков у меня получается, но не больше. — Ты знаешь, кто я такой?

— Это достаточно очевидно. Я встречался с твоим отцом, а ты его точная копия. От лица нашего императора приношу тебе извинения. Сначала он не узнал тебя, а потом ему надо было позаботиться о Сареване. Хирел ухватился за важную тему. — Сареван… он… — Он жив. — Жив, — повторил Хирел. Он не знал названия той силы, которая затуманила его глаза и заставила сердце лихорадочно забиться. — А его… его…

— Его отец восстанавливает свои силы. И его мать. Это была тяжелая борьба. Долгое, очень долгое время мне казалось, что мы их всех потеряли.

Хирел вгляделся в его помрачневшее от воспоминаний лицо и понял то, о чем северянин не сказал. — Ты был с ними.

— Все мы были там, если не в едином теле, то в единой силе. Даже князь Орсан из самого Хан-Гилена и все его рыжеволосое племя, да еще все жрецы города. Это было ужасно, и мы в долгу перед тобой, потому что благодаря тебе этот молодой идиот не погиб.

— Я уверен, что вы испытываете восторг при мысли о подобном долге перед желтым варваром. Северянин сверкнул глазами.

— Это мы сумеем пережить. А вот что действительно раздражает нас, так это то, что ты упорно остаешься здесь, в то время как тебя ожидают почетные покои. Будь так добр, прими их. — Сначала я должен видеть Саревана.

— Ну конечно. Он спрашивал о тебе. — Незнакомец поднялся, не делая попыток скрыть веселье при виде выражения лица Хирела, и позвал: — Пошли.

Принца перенесли в его личные комнаты, расположенные в высокой башне дворца. Хирел медленно вошел в самую верхнюю комнату, напоминая себе об осторожности. Это было очень уютное помещение, наполненное светом и воздухом, в котором все говорило не о богатстве хозяев, а об их хорошем вкусе.

Установленная в нише кровать была неподобающе маленькой, едва ли шире походной койки. Ни малейшего намека на орды суетящихся слуг, лишь один молчаливый силуэт в ожерелье, который слился с тенью, когда Хирел ступил на выложенный плитками пол. Юлан одним прыжком достиг кровати и навалился на лежащего в ней человека, который только смеялся, задыхаясь, и еще крепче прижимал зверя к себе.

Это был не Сареван. Это был мальчик, исхудавший до прозрачности и излучавший такое сияние, о котором поэты пишут, что подобный свет исходит от святых или от умирающих. Его косичка спускалась по плечу, обтянутому белой тканью, и извивалась вдоль его бока, пылая красно-золотым огнем под солнечными лучами. Но вот борода исчезла. Лицо, изможденное и исхудавшее, все равно оставалось молодым и прекрасным, почти таким же красивым, как девичье.

Тут он посмотрел на Хирела, и это были, конечно, глаза Саревана, блестящие, надменные и безмятежные. Голос тоже принадлежал Саревану, несмотря на то что он был слабым, как и тело его владельца. — Львенок! Что тебя так задержало?

— Бездеятельность, — ответил проводник Хирела вместо него. — Не переусердствуйте, дети мои. Я вернусь, когда ваше время закончится.

Сареван посмотрел ему вслед и тепло улыбнулся. — Ты должен быть польщен, львенок. Повелитель Северных Княжеств не часто снисходит до того, чтобы бегать по поручениям.

Хирел оторопело уставился на закрывшуюся дверь. — Повелитель Северных Княжеств?

— Вадин аль-Вадин собственной персоной, барон Гейтана, побратим Солнцерожденного, называемый людьми Возрожденным, а также Избранник Аварьяна и регент Янона и Северных Княжеств. — Глаза Саревана сверкали. — Как, львенок! Неужели я вижу на твоем лице благоговение? Неужели все-таки нашелся живой герой, которого готов признать даже такой надменный парень, как ты?

Хирел заставил свое предательское лицо окаменеть. — Это очень знаменитая личность. И, по правде говоря, она пользуется печальной славой. Когда няньке нужно припугнуть чем-нибудь своего питомца, а имя Солнцерожденного уже не действует, она вспоминает об ужасном Вадине Утханьясе, о Вадине, который не умрет. Сареван ухмыльнулся.

— Вадин Утханьяс! Ну и имечко! Когда мне захочется полюбоваться, как он выходит из себя, я его так и назову. Он просто дивно выходит из себя: гром, и молния, и грохот гибнущих королевств. Он с трудом приподнялся, и его улыбка стала еще шире, когда Хирел поддержал его пугающе хрупкое тело. Хирел подложил под его спину подушки и встал в изголовье кровати, уперев руки в бока. Взгляд Саревана дрогнул.

— Черт возьми, дитя…

— Гром, и молния, и гибнущие королевства, — нахмурился Хирел. — Ты ужасно выглядишь. Что случилось с твоим лицом?

Сареван поднес к голове правую руку, которая двигалась совершенно свободно, а под рубашкой не было заметно никаких повязок.

— Я потерял немного плоти, вот и все. Но ничего, она еще нарастет.