Жребий принцессы - Джудит Тарр

Он моргнул. Она не исчезла. Ее глаза, по-южному раскосые, но скорее круглые, чем миндалевидные, большие и очень темные, выделялись на коже золотисто-медового цвета. Без сомнения, в ней текла асанианская кровь. Под глазами пролегли тени. Хирел заметил на ее щеке шрамы, тонкие параллельные бороздки, словно инкрустация из слоновой кости на золоте. Но то, что должно было портить ее облик, делало его еще более прекрасным.

Женщина встала, и оказалось, что она немного выше Хирела. Склонившись над спящим, она с невыразимой нежностью пригладила его волосы. Сердце Хирела по-глупому сжалось от ревности. «О да, — пронеслась в его мозгу предательская мысль, — ты завидуешь любви женщины к ее сыну. Тебе только не хватало безнадежно и навечно влюбиться в императрицу Керувариона». А почему бы и нет? До него та же история произошла с его отцом. И она вежливо, но решительно отвергла его, потому что предпочла наследнику Золотого трона безродного выскочку.

Зиад-Илариос сказал однажды, что это и к лучшему. Потому что их королевская династия хранит чистоту рода, вопреки тысячелетней традиции жениться на чужеземках и иметь чужеземных наложниц, и ведет отчаянную борьбу с потоком оскверняющей крови. Зиад-Илариос вернулся в Кундри'дж, женился на своей сестре, выбранной ему в супруги Высоким двором, и подарил династии законного наследника.

Хирел поежился. Одно слово этой женщины — и он не родился бы на свет, так же, как и Сареван. И в этот час, когда мерцание лампы разгоняет мрак, их не было бы в Эндросе.

Она выпрямилась. Из ее волос выскользнула шпилька, и они рассыпались по спине. Женщина подобрала их и пробормотала что-то, совершенно не подобающее для королевы. Ее глаза встретились с глазами Хирела и засверкали от досады. Его губы скривились. Он прикусил их. Ее плотно сжатые губы задрожали, и наконец она не выдержала и расхохоталась, на миг забыв о своем горе.

— Ты выглядишь точно так же, как твой отец, — задыхаясь, произнесла она. — Мне уже говорили это.

Смех замер у нее на губах. Хирел огорчился: ее смех был чудесным, звонким и искрящимся, как совранское вино.

— Ему это тоже прекрасно удавалось: один взгляд — и конец моим прихотям. — Она помолчала. — Он здоров? — При нашем расставании был здоров. — Я всегда сожалела о том, что мы были теми, кем мы были. И о том, что нам пришлось сделать выбор. — Хирел молчал, и она поспешно улыбнулась. — Мы очень рады видеть тебя в Эндросе.

Он слегка поклонился. Элиан нежно провела пальцами по его щеке. В этом жесте не было ничего общего с оскорблением монарха.

— Да, — сказала она, — ты его точная копия. Он был самым красивым мужчиной, самым нежным и одним из самых сильных. Хирел усмехнулся. — Боюсь, я во многом уступаю ему.

— Но ведь он был старше тебя. Смотри-ка, у тебя такие же широкие плечи. И ты будешь выше его. — В ее глазах заплясал озорной огонек. — Возвращайся ко мне лет через пять, и я с радостью сбегу вместе с тобой.

— Стоит ли ждать? — спросил Хирел. Он взял ее руку и поцеловал. — Уедем прямо сейчас, будь моей возлюбленной, и пусть империи заботятся о себе сами.

— Кажется, ты почти серьезен, — с изумлением сказала Элиан.

— Должно быть, это у нас в крови, — вздохнул Хирел. — Нас воспитывают для красоты, для блеска, для величия, к которому нам положено стремиться, и, кажется, еще для того, чтобы испытывать безумные страсти к рыжеволосым королям и королевам.

— Нет, это не безумие, — раздался за его спиной голос Саревана. — Это проявление вкуса.

Они обернулись. Сареван проснулся. Им показалось, что он выглядит немного лучше, а может быть, дело было в его теплой улыбке.

— Добрый вечер, мама, — сказал он, — добрый вечер, о западный лев. Не окажет ли кто-нибудь из вас помощь умирающему от голода страдальцу?

Когда Сареван начал есть, Хирел обнаружил, что может к нему присоединиться: его желудок больше не стремился избавиться от того, что в него попадало. Казалось, его организм уже понял то, чего еще не осознал его разум.

Кризис миновал. Сареван пошел на поправку. Он будет жить, и силы вернутся к нему.

Глава 8

Xирелу часто доводилось бывать в храмах. Высокий принц Асаниана носил титул жреца множества богов, со всеми их гробницами, святынями, религиозными орденами и празднествами, украшением которых были члены королевской семьи. Если бы храм Аварьяна в Эндросе сравнить с другими известными Хирелу храмами, то оказалось бы, что по размерам он самый что ни на есть средненький, и тем не менее жрецы и народ добились того, что он выглядел прекрасно, хоть и не очень богато. Граждане Асаниана смотрели бы на него с презрением и ворчали, что сын бога мог бы пожертвовать часть своих хваленых сокровищ на украшение этого святого места. Но в остальном здесь все было гармонично, и простота принимала форму высокого искусства. Весь этот скромный зал с колоннами из золотого с прожилками камня стремился к своему центру — алтарю, над которым висел в воздухе золотой шар.

Хирел забрел сюда из любопытства и еще потому, что девочка-послушница вежливо и чинно передала ему приглашение. Остановившись, чтобы получше разглядеть алтарь и шар, он удивился, как это человеку удалось сотворить такое чудо.

— Магия, — ответила девочка, словно он произнес свой вопрос вслух. — В этом нет ничего особенного, хотя непосвященные пугаются. Однажды несколько послушников украли шар и принялись играть им как мячом. Говорят, что принц Сареван поразил цель, угодив прямо в рыбный садок настоятельницы, а ведь тогда он не был даже послушником, хотя после Вершины Лета того года его и отправили в Хан-Гилен. Просто он рожден в магии, и ему не нужны заклинания, которые должны петь остальные, чтобы шар оставался в воздухе.

— Неужели вы все здесь маги? — с легким раздражением спросил Хирел.

Девочка подпрыгнула, отбрасывая назад свои длинные непокорные волосы.

— Большинство из нас. Мы представляем Новый Орден под руководством самого Солнцерожденного. Мы жрецы-маги, белые заклинатели. — И ты тоже?

— Я скоро получу этот сан, — сказала она с высоты своих девяти лет. Действительно ли она уже такая большая? — Я избранная. Императрица говорит, что я рождена в магии; она говорит, что я пойму это, когда стану женщиной, и к тому времени я буду достаточно взрослой, чтобы должным образом пользоваться моей силой. — Но не так, как ее сын.

— Ну так что? Разве он может что-нибудь поделать? Ведь он не только рожден в магии, он еще и носит золотую метку, в нем божественный огонь. Вот почему он был послушником в Хан-Гилене. Там находится Древний Орден, там нет врагов, зато Красный князь — мудрейший маг мира. Он воспитал Солнцерожденного и занимался с его сыном, и все говорят, что ему удалось смягчить нрав принца. — Она осеклась. Ее глаза наполнились слезами. — Это правда, что все говорят? Он при смерти?