Смерть выходит в свет - Хауэрд Энджел

К дому подкатила машина. Лорка проворно вскочила и выглянула из окна, а Пэттен стиснул пальцами свое колено.

- Это они, - сообщила Лорка, отбрасывая волосы с лица.

- Наконец-то.

В дом вошли Спенс и Уилф. Оба взгромоздили на стойку в кухне картонные коробки. Увидев, что я стою лагерем перед очагом и сушу одежду, они взглянули на Лорку. Она кивнула им и одарила меня заговорщицкой улыбочкой.

- Уилф, - сказал Пэттен, - ты помнишь мистера Купермана из усадьбы. Я, можно сказать, спас его из пучины. Кто-то пробил днище его лодки топором.

Уилф нетерпеливо тряхнул своей внушительной лысой головой, которую обуревали какие-то неведомые мне помыслы. Он так и норовил перехватить взгляд Пэттена.

- Мы проезжали через усадьбу и кое-кого видели там.

- Бенни, - продолжал Пэттен, не обратив внимания на его слова, - Уилф доставит тебя домой в целости и сохранности. Спенс, позаботься о его лодке, пожалуйста.

Уилф рассеянно кивнул, как будто считал меня слишком мелкой сошкой. Спенс тоже норовил заглянуть в лицо хозяина дома. Я извинился и снова отправился в ванную, снял с двери желтый махровый халат и прильнул к ней ухом. Правда, услышал я далеко не все, что было сказано.

- Мы оба её видели... Да она это, она! Чего ей надо на этот раз? Она переходила дорогу, когда мы ехали из Хэтчвея... Нас она не заметила...

- Проклятье! - отрывисто бросил Пэттен и продолжал, глотая слова, а с ними - и львиную долю важных сведений: - Должно быть, она знает, что я здесь. Случайность исключена. Она в этой усадьбе как дома уже много лет. Черт возьми! Она желает моей смерти!

Я вновь присоединился к обществу. Все посмотрели на меня. Только Лорка предложила мне дополнительные сведения, назвав женщину, о которой шла речь, мстительной стервой.

- Ну, что ж, надо бы отвезти вас в усадьбу, пока вы не схватили простуду, - без большой теплоты сказал Пэттен. Лорка подала мне влажное полотенце, в которое была завернута моя одежда, и большой пакет с башмаками. На нем красовалась надпись "Лук репчатый".

- Оставь мои шмотки себе, приятель, у меня их полно, - продолжал Пэттен. - А лодку кто-нибудь пригонит.

Я попытался выказать признательность и пообещать, что привезу одежду в следующий раз. Пэттен и Лорка вышли к машине, чтобы проводить меня. Я забрался на переднее сиденье, потому что Уилф распахнул для меня пассажирскую дверцу. Он сразу же захлопнул её, и мне пришлось опустить стекло.

- Надо будет ещё разок сразиться в шахматы, пока я ещё здесь, сказал я.

- Когда угодно, приятель. Пока! - Пэттен помахал рукой, машина двинулась задним ходом, развернулась и повезла меня через лес.

18.

Отделением провинциальной полиции в Уитни заправлял рыжеволосый констебль с розовыми веками и бурыми веснушками. Он не занимал и половины пространства вращающегося кресла, и я спросил себя, существует ли тут должность "летнего помощника полиции". Констебль принял мое заявление о смерти Джорджа Маккорда и позвонил в несколько мест. Вскоре мне пришлось заново повторить свой номер - уже для закадычного приятеля Гарри Гловера. Я рассказал ему о шахте, трупе и о полученном мною ударе по голове, но решил не делиться подробностями, которые пока не мог связать с недавними событиями, поскольку не имело смысла запутывать Гловера и запутываться самому. Моя главная тайна заключалась в том, что я намеревался отправиться с ним обратно к хижине. Он не очень настойчиво упрашивал меня об этом, но позволил вычертить карту.

- Полагаю, вы уже всем растрезвонили? - вопросил он, устремив на меня начальственный взор.

- Я пришел прямо к вам. Никто, кроме вас и индейцев, ничего не знает. - Это была строка из гимна лагеря "Северная сосна", которая для Гловера не имела ни малейшего смысла.

- Что ж, давайте попробуем сохранить все в тайне. Пожалуйста, сообщите старушке, но остальную полицейскую работу предоставьте делать нам.

- Это меня устраивает.

- Туда легко добраться на самолете от Дымчатого озера, - сказал Гловер, и веснушчатый мальчишка снова взялся за телефон. После того, как я уведомил Гловера, что возвращаюсь в усадьбу, он больше не тратил на меня времени. Я нравился ему не больше, чем прежде, но на сей раз он не стал действовать мне на нервы. Я почему-то был убежден, что Гловер верит мне, а значит, один из нас непременно надует другого. Мы вместе вышли из участка. Гловер дождался, пока я усядусь за руль, и вернулся к работе, лишь убедившись, что я отправился в парк.

Подъезжая к усадьбе, я подумал, что бобры, должно быть, опять возились в сливной трубе. Но двум бобрам никогда не заткнуть дыру так же надежно, как это делает мертвое тело. Я проехал по луже, не снижая скорости. Я катил вперед беспечно, будто пьяный или дурак, который не знает, когда ему следует лечь в кровать. "Кровать". Отныне Это будет ключевое слово. Сейчас я был готов отрубиться даже на замызганном матрасе Дика Бернерса и ни за что не стал бы костерить его обивку.

Джоан ждала меня, пока я загонял машину на стоянку. Я не привез ей ничего, даже молока, и теперь с ужасом подумал, что, если проголодаюсь, то буду вынужден питаться филе озерной форели, лежащим у меня в хижине.

- Прежде вы так стремились домой, что я не могла угнаться за вами, Бенни. Когда вы не вернулись, я начала волноваться. Вы здоровы, Бенни?

Я ещё не спал, но буквально валился с ног.

- Джоан, произошло много разных событий. Не знаю, с которого начать. Я только что сообщил Гарри Гловеру, что нашел на маленьком озере труп Джорджа Маккорда. Извините за дурную весть, но, похоже, его убили. Несчастный случай исключается. Гловер собрался лететь туда. Наверное, мы должны рассказать все Мэгги. У вас хватит на это духу? - Джордж мертв? Не верю. Сначала Эней, теперь и Джордж. Что происходит, Бении?

- Если по-честному, то я знать не знаю, иначе сказал бы.

Джоан поправила сползающие очки и покачала головой.

- Все равно не могу поверить, - сказала она.

- Пойдемте, пока я ещё в состоянии перебирать ногами. Не могли бы вы разыскать Сисси? Лучше, если рядом с Мэгги будут другие женщины.

- Все на причале. Мэгги пошла купаться. Ну и зрелище! Но что случилось?

Мы отправились к мосткам. Впервые за много часов я вспомнил о существовании погоды. Последний раз я обращал на неё внимание на рассвете, когда солнечные лучи сверлили мою спину. Я промок и мерз так долго, что теперь это состояние казалось мне нормальным.Я увидел Сисси. Она стояла на конце мостков и разговаривала с чем-то громадным и белым. Это нечто бултыхалось в воде рядом с причалом. При сем присутствовало большинство здешних обитателей, но я был слишком сонный, чтобы считать их по головам. Несколько приветствий, пара-тройка кислых ухмылок, вялые взмахи рук - так меня встретило расположившееся на складных стульях общество. Мэгги выходила из воды, направляясь в мою сторону и застив собою дневное светило. С её тела текла вода. Я почувствовал, что сейчас не в силах рассказать ей о Джордже. Ощущение было такое, словно я опять один на один с медведем. Было бы подло выложить ей все теперь, когда она совершенно беззащитна, когда у неё нет даже полотенца, чтобы отгородиться от мира. Поэтому я дождался, пока Мэгги обсохнет и втиснется в лиловый купальный халат. Она была похожа на двух борцов, беседующих с судьей на ковре. Я подошел поближе, и Сисси положила мне на плечо костлявую ладонь. Никакой оживленной приветственной болтовни. Полагаю, моя физиономия сказала все за меня. Тут уж я ничего поделать не мог. Я велел Мэгги сесть. Не попросил, а именно велел, и она послушалась. Я снова перестал чувствовать тепло солнечных лучей, когда Мэгги подняла одутловатые веки и взглянула на меня снизу вверх, выставив вперед все свои подбородки и бледнея на глазах.

- Джордж мертв, Мэгги, мне очень жаль, - сказал я и, помолчав, добавил: - Я нашел его возле хижины Дика Бернерса.

Я подумал, что, быть может, Мэгги воспримет эту весть достойно, а посему не стал употреблять более мягких выражений вроде "скончался", "погиб" или "ушел от нас", а сказал прямо: "мертв". Впрочем, ни одно из этих выражений тогда не пришло мне на ум. Возможно, мне показалось, что, если мои слова причинят Мэгги боль, ей будет легче справиться с потрясением.

- Джордж? Нет, нет, только не Джордж! - захныкала она, а потом вдруг её голос сорвался на визг: - Только не Джордж! О!

К счастью, Сисси подоспела вовремя. Я больше не мог смотреть в лицо Мэгги. Ее реакция была совершенно естественной. То, что прежде было лишь происшествием, превратилось в личное горе. Женщины стеной обступили Мэгги и принялись хлопотать возле нее. Больше она ничего не сказала, только громко рыдала и бормотала что-то нечленораздельное. Джордж и Сисси стояли по бокам, а Делия Александер обнимала громадную лиловую фигуру, которая плавно покачивалась взад-вперед, словно баюкая ребенка. Я отступил на несколько шагов, будто статист с пикой из какой-нибудь древней постановки "Юлия Цезаря". В "Макбете" тоже есть статист, который выходит на сцену и возвещает: "Милорд, скончалась королева". Я всегда задавался вопросом, что будет, если через несколько недель после премьеры он вдруг не устоит перед соблазном, выйдет на сцену и ляпнет: "Милорд, уж королеве лучше"?