Книга стихотворений - Гай Валерий Катулл

Приглашение на пир, для которого, однако, всё должен устроить сам Фабулл. Адресат — друг Катулла, уже упоминавшийся (вместе с Веранием) в № 9 и 12. Преувеличивая собственную бедность (традиционным мотивом: «Сундук твой затянуло паутиною…» — говорится ещё в комедиях Афрания, ф. 412), Катулл пародирует здесь стиль греческих эпиграмм, обращённых к покровителям, — например, своего современника Филодема («Палатинская антология», XI, 44; Пизон, к которому обращается Филодем, — тот самый, с которым Вераний и Фабулл, по-видимому, в 56 г. ездили в Македонию, см. № 28):

Завтра, любезный Пизон, тебя в своём скромном жилищеЖдёт в девятом часу музолюбивый твой другС тем, чтоб отпраздновать пир, в двадцатых справляемый числах;Здесь не обилен хмельной Бромий в хиосском вине,Но за столами друзья твои верные, но разговорыСлаще польются, чем мёд на феакийских пирах.Если же ты, Пизон, поглядишь на меня со вниманьем,То уж наверно обед будет гораздо пышней.

14. <К ЛИЦИНИЮ КАЛЬВУ>

Об этом поэте, ораторе, покровителе и друге Катулла ср. № 50, 53, 96 (в № 53 — о его речи против Ватиния, претора 55 г.; отсюда здесь «ватиниански» в ст. 3). Стихотворение написано к карнавальному празднику Сатурналий (ст. 15) 17—21 декабря, когда принято было обмениваться подарками (сатурнальным подаркам посвящена целиком XIV книга Марциала, где подарок 195 — это стихи самого Катулла). Кальв прислал Катуллу в шутку несколько книг дурных поэтов. Катулл удивляется, откуда они у Кальва — не иначе, их прислал ему в благодарность за защиту в суде «грамматик Сулла» (ст. 9; может быть, Эпикад, вольноотпущенник диктатора Суллы, упоминаемый Светонием, «О грамматиках», 12) или иной клиент, и Кальв хочет теперь от них избавиться. За это Катулл грозит ему подобным же подарком — стихами дурных поэтов Суффена (которому посвящено стихотворение № 22), Цезия (ближе неизвестного), Аквина (ср. Цицерон, «Тускуланские беседы», V, 63: «из всех поэтов, которых я знал, — а я водился даже с Аквинием, — каждый считал себя лучше всех…») и им подобных (ст. 18—19).

14b. <ОТРЫВОК>

За № 14 в рукописях следует трёхстишие:

Если вы, над безделками моимиОказавшись читателями, вашихРук презрительно прочь не отведёте…

По-видимому, это набросок или фрагмент вступления или заключения к сборнику стихов: может быть, к тому же, из которого заимствовано стихотворение № 1 (первое вступление — посвящение Непоту, второе — обращение к читателю: так строились и некоторые другие античные стихотворные книги), может быть — к какому-нибудь другому, тоже вошедшему в состав «Книги Катулла Веронского».

15. <К АВРЕЛИЮ>

С поручением надзора над Ювенцием (имя которого, впрочем, не названо; о том, что из этого вышло, см. № 21). Дальний образец этого ревнивого предостережения — Каллимах, «Ямбы», 5 (фр. 195).

Ст. 17. Раскорячут тебя… — традиционное в Греции, а потом и в Риме (Гораций, «Сатиры», 1, 2, 133; Ювенал, 10, 317) наказание для прелюбодеев, застигнутых на месте преступления.

16. <К АВРЕЛИЮ И ФУРИЮ>

С бранью за обидные подозрения. Повод к столкновению — № 48, о поцелуях Ювенция (ст. 3 «мои стишки», ст. 12 «тысячи тысяч поцелуев»). «Развратниками» (impudici) в римском общественном мнении считались только те, кого называли molles, effeminati; от упрёков в этом и отругивается Катулл, считая возможным называть себя «целомудренным» и «благочестивым». Тем не менее, эти строчки (5—6) получили широчайшую популярность в латинской литературе не в специфическом, а в общепринятом смысле: их цитирует Плиний Младший, IV, 14 (в защиту собственных, не дошедших до нас, стихов), парафразируют Марциал, XI, 15, 13 («Нравы вовсе не наши в этой книжке») и Овидий, «Скорбные элегии», II, 353—354 («Верь, что нравы мои на мои стихи непохожи — Муза игрива моя, но целомудренна жизнь»). Противоположное суждение — у Сенеки, «Письма», 114, 3 («Не может быть душа одного цвета, а ум другого»).

17. <К ГОРОДКУ КОЛОНИИ, НА БЕСТОЛКОВОГО МУЖА>

По-видимому, раннее стихотворение Катулла. Считается, что Колония — это нынешняя Колонья немного восточнее Вероны, лежавшая, действительно, среди болот. Мосты и гати считались в римской религии священными объектами, на них совершались торжественные обряды с плясками (ст. 2, 6 — в подлиннике, как кажется, намёк на местную жреческую коллегию «плясунов» — салиев, подобную римской); может быть, здесь это сопровождалось обрядовыми песнями (типа древних фесценнин), приносящими плодородие. В подражание такой песне и написано стихотворение Катулла с обильными архаизмами и частыми аллитерациями в старом вкусе. Жители городка будто бы укрепили свой мост для обрядовой пляски, но всё же не уверены в его прочности; Катулл предлагает для верности принести умилостивительную жертву богам — сбросить с моста старого мужа («стариков с моста!» — Фест, 450 Л. — было латинской пословицей, хранившей память о реальном таком обряде).

18—20.

В рукописях Катулла за № 17 следует сразу № 21; но французский гуманист М. А. Мюре, издавая Катулла в 1554 г., вставил сюда три стихотворения из «Приапей», сборника безымянных стихов I в. до н. э. — I в. н. э., посвящённых богу похоти и плодородия Приапу; они печатались здесь под № 18—20 вплоть до XIX в., и когда были исключены, то нумерацию издатели оставили без изменений. Два из них были приписаны Катуллу без всяких оснований; третье же упоминается как катулловское ещё Теренцианом Мавром, грамматиком III в. н. э., как пример «приапейского размера» (ср. № 17):

Эту рощу дубравную | посвящаю ПриапуПо закону Приапова | дорогого Лампсака,Геллеспонтского города | в славном устричном крае,Где тебя предпочтительно | величают пред всеми.

21. <К АВРЕЛИЮ>

Речь идёт об Аврелии, который отбивает у поэта мальчика Ювенция (см. № 15). Катулл попрекает его голодной бедностью (ст. 1, «всех голодов отец», вычурное выражение по образцу «Геродот — отец истории» и т. п., может быть, подсказано Плавтом, у которого в комедии «Стих» парасит Геласим говорит, что голодовка — мать его, и он, в свою очередь, носит её в себе).

22. <НА СУФФЕНА>

К (Квинтилию?) Вару, см. примеч. к № 10. Этот Суффен упоминался в числе других столь же неизвестных поэтов в № 14, 19; здесь он описывается вдобавок (иронически?) как светский денди.

Ст. 5. И не на палимпсесте… — Палимпсест — пергамент, с которого счищен прежний текст; такой второсортный материал использовался (наряду с восковыми табличками, № 42) для черновиков, Суффен же пишет прямо набело.

Ст. 6. …папирус… царский… — высший сорт египетского папируса; далее перечисляются другие приметы роскошного издания — строки ровно разлинованы свинцом, свиток обёрнут на хорошую палку, вставлен в футляр-переплёт, перевит шнуром, обрез начищен пемзой (ср. № 1).

Ст. 21. …что за спиной носит. — У каждого человека на груди висит сума с чужими пороками, а за спиной — со своими, первые он видит, вторые — нет (басня Эзопа, 229, ср. латинский пересказ Федра, IV, 10).

23. <К ФУРИЮ>

Насмешка над голодной бедностью Фурия — из ревности, как показывает № 24 (с дословными перекличками). Стихотворение построено на фигуре иронии: «ты не боишься клопов, потому что у тебя нет постели; пожаров, потому что у тебя нет дома» и т. д. (парадоксы такого рода охотно использовались стоико-киническими проповедниками); кульминационный довод «голодание полезно для здоровья» встречался у аттического комика Антифана («…С такой еды не станешь ты горячечным»).

Ст. 19. …солоницы… чище… — Начищенная солонка была наследственным предметом семейной гордости; Гораций писал, как даже в бедном доме «отчая блестит на столе солонка» (II, 16, 14).

Ст. 26. …сто тысяч? — 100 000 сестерциев были довольно большими деньгами по тому времени: за доносы о заговоре Катилины (Саллюстий, 30) рабам была обещана свобода и 100 000 сестерциев.

24. <К ЮВЕНЦИЮ>

Предостережение против ухаживаний бедняка Фурия (ср. № 23, 26). В обращении — каламбур: «всех Ювенциев цвет» звучит похоже на «всех юношей цвет».

Ст. 4. …сему Мидасу… — возможен также перевод:

Лучше дай все Мидасовы богатстваМолодцу без раба и без шкатулки,Но не дай, чтоб любовью докучал он!

Мидас — мифический фригийский царь, в руках которого все предметы превращались в золото (Овидий, «Метаморфозы», XI).