Невозможность второго рода. Невероятные поиски новой формы вещества - Пол Стейнхардт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Когда вы говорите “невозможно”… Имеете ли вы в виду нечто невозможное, как 1 + 1 = 3? Или речь о чем-то очень и очень маловероятном? И крайне интересном, если это окажется правдой?
К счастью, Линкольн, похоже, не счел мой вопрос дерзким, поскольку не выгнал меня сразу из своего кабинета. Вместо этого он сделал паузу, чтобы обдумать ответ. Когда он наконец заговорил, его голос вернулся к нормальной громкости.
– Я полагаю, – задумчиво сказал он, – что, если бы я был вынужден исходить из естественного объяснения, мне нужно было бы найти условия, при которых алюминий мог бы легко отделиться от кислорода. Для этого потребовалось бы сверхвысокое давление, которое может быть обнаружено на глубине трех тысяч километров от поверхности Земли вблизи границы ядра и мантии.
– Но даже тогда, – продолжал он рассуждать, – если вам все же удастся получить металлический алюминий и сформировать свой квазикристалл, потребуется найти механизм, чтобы быстро доставить его на поверхность Земли без разложения минерала и реакции алюминия с кислородом по пути наверх.
На мгновение я забеспокоился, что он может счесть это непреодолимым препятствием. К счастью, я ошибался.
– Есть один мыслимый способ, которым это может произойти, – добавил он. – Возможно, вы знаете Джейсона Моргана, геофизика из Принстона, который помог оформиться современной теории тектоники плит. Джейсон вышел в отставку несколько лет назад. У него была теория о возможном существовании суперплюмов – трубообразных потоков вещества, восходящих от границы ядра и мантии к поверхности. Суперплюмы, если они существуют, были бы гигантскими версиями хорошо известных плюмов, породивших Гавайские острова.
– Концепция суперплюмов так и не была доказана, – продолжил Линкольн. – Но, если бы ваш образец был создан на границе ядра и мантии и таким образом вынесен на поверхность, это могло бы стать первым прямым доказательством его идеи.
Когда Линкольн закончил, мои глаза, должно быть, стали размером с блюдца. Все же наш образец не невозможен, – подумал я. – И если окажется, что он естественного происхождения, это будет иметь колоссальное значение.
После недолгого молчания я робко предложил свою любимую идею:
– Если проблема заключается в том, чтобы защитить алюминий от кислорода, возможно ли, что образец сформировался в космосе, быть может, внутри метеорита?
Идея о том, что метеориты могут быть источником квазикристаллов, приходила мне в голову и раньше. Я размышлял об этом несколько лет и даже упоминал об этой возможности в разговоре с Лукой, хотя мы и не стали ее разрабатывать. В то время я, однако, не догадывался, насколько мой вопрос наивен. Я думал, что в космосе мало или совсем нет кислорода, хотя на самом деле метеороиды и астероиды полны кислорода, связанного с другими элементами.
К счастью, Линкольн не указал на мою ошибку.
– Я мало что знаю о метеоритах, – сказал он, – но я знаю кое-кого, кто вам нужен.
Линкольн имел в виду Гленна Макферсона, главу отдела метеоритов Смитсоновского национального музея естественной истории. Гленн получил докторскую степень в Принстоне в 1981 году. Линкольн был знаком с ним уже не первый десяток лет и даже рекомендовал его на нынешнюю должность.
Линкольн предложил помочь мне организовать встречу с Гленном в его офисе в Вашингтоне. Он также предложил съездить к нему вместе со мной, и я с радостью согласился. Я воспринял это предложение как добрый знак, индикатор того, что легендарный геолог был до некоторой степени заинтересован нашим открытием.
Вернувшись в офис, я написал Луке в Италию, чтобы рассказать ему о своей встрече с Линкольном. Лука знал о профессиональной репутации Линкольна и очень его уважал. Я старался быть как можно более оптимистичным и не подчеркивал специально, что по первому впечатлению Линкольна образец был обычным куском металлолома.
Лука, как и я, не подозревал, что металлический алюминий никогда раньше не встречался в природе. Эта новость означала, что у нас стало еще больше причин беспокоиться о судьбе статьи, отправленной нами в Science. Оказывается, мы не только сообщали о невозможной новой форме материи, о квазикристалле, но также заявляли, что нашли природный металлический алюминий, что делало наше открытие вдвойне невозможным.
Лука был впечатлен идеей Линкольна о суперплюмах и тем, насколько хорошо, казалось, прошел разговор. Но, по правде говоря, я забеспокоился. Оба предложенных объяснения, что суперплюмы, что метеориты, выглядели серьезными натяжками.
Неделю спустя мы с Лукой получили добрую весть из редакции журнала Science. Статья, описывающая наше открытие природного квазикристалла, прошла первый этап рецензирования. Это звучало обнадеживающе. Тот факт, что редакторы не отвергли нашу статью сразу, означал, что они не сочли наши аргументы нелепыми, даже несмотря на то, что квазикристалл содержал металлический алюминий. Однако настоящим испытанием должен был стать следующий раунд рецензирования статьи. Все рецензенты будут экспертами, которые, вероятно, как и Линкольн, сочтут сообщение об открытии природного металлического алюминия абсурдным.
Вашингтон, округ Колумбия, 24 января 2009 года“Невозможно!”
Мы с Линкольном поднимались ко входу в Смитсоновский институт по лестнице, на вершине которой уже стоял Гленн Макферсон. Держа открытой гигантскую дверь, ведущую в Музей естественной истории, он высказывал свое мнение о флорентийском образце достаточно громко, чтобы его могли слышать все.
Я не знал, что Линкольн подготовил Гленна к теме нашей беседы и что к нашему приезду тот уже внимательно проанализировал образец. Поэтому я был совершенно обескуражен таким началом встречи.
Гленн был выше нас с Линкольном. Стройный, с темными волосами, седеющими на висках, и темными усами, он, в отличие от Линкольна, выглядел как человек, проводящий все свое время в лаборатории.
Гленн проводил нас с Линкольном внутрь, помог зарегистрироваться и получить специальные бейджики, необходимые, чтобы войти во внутреннее святилище Смитсоновского института. Затем он повел нас к своему кабинету длинным извилистым путем, включавшим бесчисленные коридоры, лифты, множество защитных дверей, а потом еще больше коридоров. Все время, пока мы следовали за ним через все эти бесконечные проходы, Гленн продолжал забрасывать меня причинами, по которым наш образец не может быть естественным.
Присутствие в нем металлического алюминия – то самое обстоятельство, о котором сказал Линкольн, – было, по словам Гленна, лишь одной из проблем. Когда мы наконец добрались до конференц-зала рядом с его кабинетом, он пригласил нас сесть за большой стол, на котором тут же начал раскладывать ключевые статьи и распечатки данных, демонстрирующих, насколько невозможно естественное образование на Земле металлического алюминия.
– А что касается метеоритов… – зловеще произнес Гленн, прицелившись в мою любимую теорию. За время своей работы с метеоритами Гленн, как он нас заверил, видел все их типы
