Маршал Жуков. Опала - Владимир Карпов

«При наличии каких—либо конкретных фактов, которые дали бы возможность зацепиться, мы бы с Этингера шкуру содрали, но этого дела не упустили бы…

Должен прямо сказать Вам, товарищ Сталин, что я сам не являюсь таким человеком, у которого не было бы недостатков. Недостатки имеются и лично у меня, и в моей работе… В то же время с открытой душой заверяю Вас, товарищ Сталин, что отдаю все силы, чтобы послушно и четко проводить в жизнь те задачи, которые Вы ставите перед органами ЦК. Я живу и работаю, руководствуясь Вашими мыслями и указаниями, товарищ Сталин, стараюсь твердо и настойчиво решать вопросы, которые ставятся передо мной. Я дорожу тем большим доверием, которое Вы мне оказывали и оказываете за все время моей работы как в период Отечественной войны — в органах Особых отделов и «Смерш», так и теперь в МГБ СССР.

Я понимаю, какое большое дело Вы, товарищ Сталин, мне доверили и горжусь этим, работаю честно и отдаю всего себя, как подобает большевику, чтобы оправдать Ваше доверие. Заверяю Вас, товарищ Сталин, что какое бы задание Вы мне ни дали, я всегда готов выполнить его в любых условиях. У меня не может быть другой жизни, как бороться за дело товарища Сталина. В. Абакумов».

Нетрудно представить, с каким рвением такой человек выполнял не только «полученные указания», но и угаданные желания вождя. Он делает все возможное, чтобы хоть за что—то «зацепиться» и «содрать шкуру» с Жукова. Не получив «железных» доказательств на создание дела о заговоре Жукова, но «запечатав» генерала на 25 лет, Абакумов, наверное, решил попробовать подставить маршала под суд по аналогичным обвинениям. В том же 1948 были арестованы и осуждены за «барахольство» широко известные в стране генерал—лейтенант Крюков и его жена, популярная артистка Людмила Русланова.

О том, что и у Жукова немало трофейного имущества, было известно. Это, конечно, мелочи. Нужно что—то громкое, масштабное, соответствующее такой глыбе, как маршал Жуков. Не знаю, кто первый это придумал, но точно известно, именно в начале 1948 года всплыла и стала приживаться легенда о «чемоданчике с драгоценностями», который, якобы, хранит и тщательно скрывает Жуков. О том, что эту версию Сталин воспринял и дал одобрение, подтверждает документ (хранится в личном архиве Сталина, приводится с сокращениями):

«Совершенно секретно.

Товарищу Сталину И. В.

В соответствии с Вашим указанием 5 января с. г. на квартире Жукова в Москве был произведен негласный обыск. Задача заключалась в том, чтобы разыскать и изъять на квартире Жукова чемодан и шкатулку с золотом, бриллиантами и другими ценностями.

В процессе обыска чемодан обнаружен не был, а шкатулка находилась в сейфе, стоящем в спальной комнате… По заключению работников, проводивших обыск, квартира Жукова производит впечатление, что оттуда изъято все то, что может его скомпрометировать. Нет не только чемодана с ценностями, но отсутствуют даже какие бы то ни было письма, записи и т. д. По—видимому, квартира приведена в такой порядок, чтобы ничего лишнего в ней не было.

В ночь с 8 на 9 января с.г. был произведен негласный обыск на даче Жукова, находящейся в поселке Рублево, под Москвой…

В Одессу направлена группа оперативных работников МГБ СССР для производства негласного обыска в квартире Жукова. О результатах этой операции доложу Вам дополнительно. Что касается необнаруженного на московской квартире Жукова чемодана с драгоценностями, о чем показал арестованный Семочкин, то проверкой выяснилось, что этот чемодан все время держит при себе жена Жукова и при поездках берет его с собой. Сегодня, когда Жуков вместе с женой прибыл из Одессы в Москву, указанный чемодан вновь появился у него в квартире, где находится в настоящее время.

Видимо, следует напрямик потребовать у Жукова сдачи этого чемодана с драгоценностями. При этом представляю фотоснимки некоторых обнаруженных на квартире и даче Жукова ценностей, материалов и вещей.

В. Абакумов

№ 3632/А

10 января 1948 года».

Давайте проанализируем содержание этого документа. «В соответствии с Вашим указанием». Значит Сталин не только поддерживал версию о чемодане, но и давал прямые указания Абакумову на производство негласного обыска в трех местах.

Действовали высококвалифицированные мастера — вскрыли и закрыли сейф, сделали фотографии, уложили все «обратно как было раньше». Ничего не нашли. В квартире порядок. Но это же криминал! Не может быть в квартире подозреваемого маршала порядок — значит «изъято все то, что может его скомпрометировать». У этих людей даже мысль не появляется, что у маршала вообще нет никаких компрометирующих его вещей, а порядок в квартире обычное состояние чистоплотной семьи. А что значит «чемодан с драгоценностями», о чем показал арестованный Семочкин? А это значит, что чемодан этот выбивали из арестованного адъютанта Жукова — майора Семочкина, так же как как выбивали «письмо» из главного маршала авиации Новикова. Ну, и наконец, «напрямик потребовать у Жукова сдачи этого чемодана с драгоценностями». Потребовали! Вызвали в ЦК. Предъявили Жукову показания его бывшего адъютанта и предложили сдать чемодан. До каких унижений доводили прославленного маршала! Ему пришлось писать объяснение почти на каждую фразу Семочкина, несомненно выбитую из него на Лубянке или в Лефортовской тюрьме.

Вот полный текст письма Жукова.

«В ЦЕНТРАЛЬНЫЙ КОМИТЕТ ВКП(б)

Товарищу Жданову Андрею Александровичу

Объявленное мне в ЦК ВКП(б) письменное заявление бывшего моего адъютанта Семочкина по своему замыслу и главным вопросам является явно клеветническим.

Первое. Обвинение меня в том, что я был враждебно настроен к т. Сталину и в ряде случаев принижал и умалчивал о роли т. Сталина в Великой Отечественной войне, не соответствует действительности и является вымыслом. Факты, изложенные в заявлении Семочкина, состряпаны Семочкиным и являются результатом того, что Семочкин в конце 1947 года узнал о характере клеветнического заявления Новикова лично от меня.

Я признаю, что допустил грубую и глубоко непартийную ошибку, поделившись с Семочкиным о характере заявления Новикова. Это я сделал без всякой задней мысли и не преследовал никакой цели.

Пункт обвинения меня в непартийном выступлении во Франкфурте перед «союзниками» не соответствует действительности, что, наверное, может подтвердить т. Вышинский, который был вместе со мною и лично выступал. На приеме в 82–й парашютной дивизии я был вместе с Соколовским, Серовым и Семеновым. Я там не выступал, а все, что говорил, считаю глубоко партийным.

Второе. Обвинение меня в том, что я продал машину артисту Михайлову и подарил писателю Славину, не соответствует действительности:

1) Славину машина была дана по приказанию тов. Молотова. Соответствующее отношение было при деле;

2) Михайлову мною было разрешено купить машину через фондовый отдел. Оформлял это дело т. Михайлов через таможню, а не через меня, деньги платил в таможню и банк, а не мне.

Я ответственно заявляю, что никогда и никому я машин не продавал.

Ни Славина, ни кого—либо другого я никогда не просил о себе что—либо писать и Славину никакой книги не заказывал. Семочкин пишет явную ложь.

Третье. О моей алчности и стремлении к присвоению трофейных ценностей.

Я признаю серьезной ошибкой то, что много накупил для семьи и своих родственников материала, за который платил деньги, полученные мною как зарплату. Я купил в Лейпциге за наличный расчет:

1) на пальто норки 160 шт.

2) на пальто обезьяны 40–50 шт.

3) на пальто котика (искусст.) 50–60 шт. и еще что—то, не помню, для детей. За все это я заплатил 30 тысяч марок.

Метров 500–600 было куплено фланели и обойного шелку для обивки мебели и различных штор, т. к. дача, которую я получил во временное пользование от госбезопасности, не имела оборудования.

Кроме того, т. Власик просил меня купить для какого—то особого объекта метров 500. Но так как Власик был снят с работы, этот материал остался лежать на даче.

Мне сказали, что на даче и в других местах обнаружено более 4 тысяч метров различной мануфактуры, я такой цифры не знаю. Прошу разрешить составить акт фактическому состоянию. Я считаю это неверным.

Картины и ковры, а также люстры действительно были взяты в брошеных особняках и замках и отправлены для оборудования дачи МГБ, которой я пользовался. 4 люстры были переданы в МГБ комендантом, 3 люстры даны на оборудование кабинета главкома. То же самое и с коврами. Ковры частично были использованы для служебных кабинетов, для дачи, часть для квартиры.

Я считал, что все это поступает в фонд МГБ, т. к. дача и квартира являются в ведении МГБ. Все это перевозилось и использовалось командой МГБ, которая меня обслуживает 6 лет. Я не знаю, бралось ли все это на учет, т. к. я полтора года отсутствую и моя вина, что я не поинтересовался, где что состоит на учете.