Россия и Европа-т.3 - Александр Янов

Да, десятка новых восточно-европейских членов ЕС экономиче­ски расцвела. По темпам развития она превзошла Запад. Однако политическая ситуация в упомянутой десятке и впрямь порою скан­дальна. В Литве и в Чехии бывали у власти правительства парламент­ского меньшинства. Венгерское правительство держалось на ниточ­ке, а словацкое, по выражению британского журнала Экономист, и вовсе бывало «составлено из представителей самых отталкивающих и мерзких партий в стране»15.

Разумеемся, ЕС, в отличие от СССР, не станет вводить в восточно­европейские страны танки. Но разве, заключит негодующий полит­технолог, вся эта политическая вакханалия не пятно на его репута­ции? Как историк, я соглашусь, что пятно. Только замечу, что тирания Генриха VIII или «огораживания» при Елизавете I, когда «овцы съеда­ли людей», были куда большими (и притом, в отличие от сегодняшних скандалов, кровавыми) пятнами на репутации Великой Хартии 1215 года. Но ведь не помешали эти пятна тому, что возвестила она конец внутригосударственной анархии.

15 The Economist. 2006. October 14.

Так ведь то же самое и с сегодняшней Европейской Хартией. Разве важно на самом деле, как разрешатся политические скандалы восточноевропейских неофитов? Важно, что новая модель госу­дарственности, способная покончить с международной анархией, найдена. Важно, что новая Хартия действительно возвестила конец вековой «однополярно-многополярной» контроверзы в мировой политике. Важно, наконец, что во второй раз в истории звуковой барьер средневековья прёодолён.

Нет слов, за барьером оказалось не очень-то уютно. Хотя бы потому, что хрупкий и уязвимый ЕС не способен покуда даже само­стоятельно себя защитить (несмотря на все разговоры об оборонной идентичности Европы и робкие попытки создать независимую от НАТО военную структуру). И потому нуждается в защите вполне тра­диционного военного колосса, Америки. И все-таки самим своим существованием ЕС доказал уже, что мир без верховенства «нацио­нальных интересов», то бишь национального эгоизма и сопровож­дающей его международной анархии, в принципе возможен.

Об этом мечтали поколения великих европейских мыслителей, начиная от Иммануила Канта и кончая Владимиром Соловьевым, но впервые мечта их воплотилась в реальность. Пусть в одном покуда секторе политической вселенной, пусть на небольшой еще террито­рии с населением меньше 500 миллионов. Но ведь и мечта о преодо­лении внутригосударственной анархии тоже в своё время воплоти­лась поначалу в одной лишь маленькой захолустной Англии.

...Какая, согласитесь, всё-таки жалость, что из-за провальной николаевской диктатуры, из-за ее соблазнительного для националь­ного самолюбия, но самоубийственного для будущего страны идей­ного наследства упустила Россия шанс оказаться частью этой новой Великой Хартии. И вынуждена по сию пору барахтаться в «однопо- лярно-многополярной» трясине, сволочиться с соседями, перенаце­ливать ракеты, оставаясь частью открытого всем ветрам Вестфаль­ского мира.

Глава третья Упущенная Европа

Взаимоотношения нетрадиционного ЕС с вполне традиционной сегодняшней ОБСЕ, представляющей «остальную Европу», сложны и неясны. Обе Коллегии сосуществуют пока что как два параллельных мира, и никто не знает, где и как они в конечном счете пересекутся. Ясно лишь, что если ЕС не захочет оста­ваться изолированным островком нетрадиционного мира в бушую­щем океане международной анархии, если, другими словами, суж­дено ему будущее, то где-то два этих мира должны пересечься.

Просто не станет ЕС самостоятельным актером на мировой сцене, покуда не укоренится в «остальной Европе» и в первую оче­редь в гигантской России. Именно потому замечает, наверное, тот же Роберт Купер, что «ключевой вопрос европейской безопасности в том, как повернется дело в России. Включить ее в [нетрадицион­ную] европейскую систему должно быть нашим главным приорите­том»16.

Перспектива

Конечно, быстро произойти это не может. Но если говорить о направлении развития, о том, где и как могли бы пересечься оба сегодняшних европейских мира, то первым шагом к такому пере­сечению и должна бы, я думаю, стать та самая реформа ОБСЕ, о кото­рой мы толковали. Ибо только она способна трансформировать эту средневековую, по сути, Коллегию в современный демократический форум наций, ответственный за европейскую безопасность. Реформа ОБСЕ могла бы стать для России начальной школой полити­ческой модернизации. И таким образом её настоящей «дорожной картой» в Европейский союз.

Так или иначе, для Европы в целом реформа ОБСЕ послужила бы индикатором, что оба мира действительно движутся к точке пере­сечения. Для стран, представленных в ЕС, могла бы она стать дей­ствительным началом политического самоосознания. То есть выхода за пределы провинциальной экономической интеграции и осозна­ния себя не просто еще одним блоком Вестфальской геополитиче­ской вселенной, а именно новым нетрадиционным миром.

16 Cooper Robert. Ibid.

· . Глава третья

ЧТО В ЭТОМ I Упущенная Европа

для России?

Естественно, что точка пересече­ния обеих европейских Коллегий, ответственных как за хозяйствен­ную и политическую жизнь, так и за безопасность открытого мира автоматически включала бы и Россию - полноправного члена ОБСЕ. Вот здесь-то, я думаю, и заключена та самая альтернатива национа­листическому мифу, которую так отчаянно искал - и не нашел - в свое время Соловьев.

Смысл её в том, чтобы политическая «мутация», в которую погру­зила Россию самодержавная революция Грозного, оказалась исчер­панной и, пусть дав грандиозного исторического «кругаля», страна вернулась в Европу. Вернулась, причем, не милитаристской дер­жавой, как при Петре. И тем более не зараженная самоубийствен­ным сверхдержавным соблазном, как при Николае. И не руководи­мая горчаковской доктриной «со­средоточения для реванша», как постниколаевская Россия перед Первой мировой войной.

Но самое главное, совсем не в ту Европу, в которую в очередной раз возвращалась она при Александре II, не в разделенную на враждебные кланы и кипящую ненавистью в предчувствии Вели­кой Конфронтации, но в открытый, нетрадиционный мир, в спокой­ную, как мы уже говорили, гавань, надежно защищенную от сверх­державных соблазнов и новых исторических катастроф. И что осо­бенно важно, наверное, для сегодняшних национал-либералов, вернулась не как младший партнер какого бы то ни было «короля», будь то США или Китая, а как равноправный гражданин открытого

мира, чьи, допустим, 40 «взвешенных голосов» игнорировать было бы в европейском синклите непросто. Вернулась как одна из вели­ких держав Европы, чтобы вместе с аборигенами прокладывать новые пути в человечестве.

Еще важнее.однако то, что больше ей просто податься некуда. Не может же она на самом деле со своими 2% мирового ВВП претендо­вать на статус самостоятельного «центра силы».Ну, подумайте, под­считано что в ближайшие двадцать лет американский ВВП, несмотря на все свои сегодняшние заморочки, удвоится и составит 28 трлн долл., а китайский - учетверится, достигнув 16 трлн. Найдется ли в мире безумный экономист, который отважится предположить, что российский ВВП вырастет за те же два десятилетия в 16 раз, не гово­ря уже о 28?

Напротив, даже такой оптимист, как Джим О'Нил, главный экономист Goldman Sachs, причисливший Россию к «блоку стран будущего» BRIC (Бразилия, Россия, Индия, Китай), предсказал ей рост до 4% мирового ВВП, что не идет ни в какое сравнение с такими гиганта­ми, как ЕС, США и Китай. Что по сравнению с зтими неумолимыми цифрами все гротескные филиппи­ки какого-нибудь Леонтьева или имперское фанфаронство Проха­нова? Хочешь не хочешь, а придется признать, пусть с полуторавековым запозданием, что прав был Чаадаев.

| С.С.Уваров

Есть, впрочем, нечто еще более важное, во всяком случае для нашей темы. Читатель, может быть, не забыл довольно-таки каверзный вопрос, поставленный в начале этой книги: а существует ли вообще в сопоставимых с Россией великих державах жизнеспособная идейная альтернатива сверхдержавному реваншу? Открытый мир Европы впервые на него ответил. И Франция, и Германия, которые на протяже-

нии двух последних столетий по два раза, как и Россия, побывали на сверхдержавном Олимпе, сегодня этой страшной болезнью не стра­дают. И сам факт их излечения свидетельствует, что альтернатива суще­ствует. Он пролагает России путь к выздоровлению.

■-I I Главо третья

ИаТрИОТИЧеСКаЯ | Упущенная Европа

истерия историков?