Темпоград. Научно-фантастический роман - Георгий Гуревич

Отныне, каждый день, покончив с ответами на вопросы о планете, Клактл усаживал Льва за стол и начинал вслух рассуждать, кого из посвященных надо спасать в самую первую очередь.

— Гезогза? Гезогзе ведомы тайны трав, он лечит глаза и уши, исцеляет рези в животе, избавляет от бесплодия. Запиши — Гезогза. Правда, он стар. Забывает молитвы, забывает и травы. Послушникам поручает лечить. И немощен, род не продлит, потомства не оставит. Зачеркни Гезогзу. Или нет: запиши, но одного — без семьи. Потомства не оставит, значит, жена ему не нужна. Гезогза, посвященный в тайны трав. Записал?

Хенна, посвященный в тайны меди.

Хартхл, посвященный в тайны огня.

— Все это напрасный труд, Клактл, — уговаривал Лев. — У вашего властителя сила, полки стражников, всадники, копьеносцы. Он прикажет, и жрецы впишут: «Владыка — номер первый, жены, наложницы, дети, слуги, любимцы, охрана…» Вот и вся тысяча!

И тут Лев услышал неожиданное:

— А вы на что? Корабли ваши. Кого хотите — пускаете.

Оказывается, список составлялся для землян. Клактл опасался, приглядывался, сомневался, но все-таки чужеземцам доверял больше, чем своим. Точнее, своим не доверял вообще. Знал, что каждый властелин и каждый жрец будут заботиться только о себе. Так пускай земляне и наводят порядок… по его, Клактла, списку.

— Пиши, Левтл, пиши: «Хартхл, посвященный в тайны огня».

Утомившись от бесконечной возни с очередностью на спасение, после обеда Клактл ложился вздремнуть. Лев же уходил, в душе осуждая тоита. Он не понимал возрастную лень, не понимал, как можно тратить на сон драгоценное время пребывания в незнакомом городе, да еще таком необыкновенном, как Темпоград. Сам он все свободные секунды проводил, бродя по ярусам, выискивал необследованные закоулки, запоминал исхоженные. Не было у Льва усталости от городского шума, не тянуло его в тишину, на травку, к заросшему ряской прудику. Грохот бодрил его, сверхурбанизм трехмерного Темпограда вселял только гордость: «Экие молодцы мы, люди, такую махину взгромоздили!»

В начале вечерней минуты старожилы стекались в парк: хоть какая-то зелень, видимость природы. Лев знакомился, расспрашивал; темпоградцы охотно рассказывали о своих достижениях. Лев поражался: и это открыто? И это? И это уже открыто? Естественно: в учебники не вошло то, что темпоградцы нашли за последние десять дней — за десять рабочих лет по-местному. И, вернувшись с прогулки, Лев с восторгом (впрочем, «восторг» не то слово. Бурных эмоций не было. Лев испытывал глубокое удовлетворение, ликовал молча)… итак, с молчаливым ликованьем Лев вписывал в свои таблицы очередное достижение Темпограда. Выполнена его детская мечта: синтезирован элемент N200 и даже N202 и N203. Молодцы какие! Обязательно он расскажет об этом достижении Винете. А Винета оценит? «Конечно, оценит, — сказал он сам себе. — Винета умница, она все понимает. К тому же Винета спортсменка, для нее рекордные показатели не пустое. Не так давно с восторгом, с шумным восторгом рассказывала она о знаменитой Ане Фокиной, которая в прыжке с переворотом взяла высоту 246, повторив мировой рекорд. Видимо, в ближайшем сезоне перейдет-таки через рубеж двухсот пятидесяти. Два с половиной метра! Под самый потолок! Казалось, нет принципиальной разницы: 246 или 250? Но в круглых цифрах таится некая магия. Каждая десятка — порог, следующая ступень. И главное, мы превзошли себя и потеснили неуступчивую природу. Пусть не Винета, пусть Аня Фокина; пусть не Лев, пусть темпоградские физики! Мы — победили. Мы — люди! Конечно, Винета оценит!»

Скоропалительно отправившись в Темпоград на часок, Лев ничего не взял с собой: ни смены белья, ни зубной щетки. Конечно, и заветную папку с графиками осей оставил на полке над столом. Но здесь он завел новую папку, восстановил цифры по памяти, сверил по справочникам и с удовольствием жирной красной чертой отметил, на сколько продлилась каждая ось в Темпограде.

Об оси атомов сказано только что. А вот события на оси искусственной жизни. В 1970 году Хобана синтезирует первый ген, один-единственный, не очень нужный ген кишечной палочки. Сто лет спустя спроектирован синтефаг — целая бактерия — согласованный комплекс из сотни генов. Между прочим, очень полезная бактерия — питается синтетикой, поедает целлофановый мусор. К сожалению, не только мусор, не брезгает и нужными пакетами, дырки прогрызает раньше, чем следует. Но вот в Темпограде спроектировано уже и одноклеточное — амеба, питающаяся синтефагами. Бактерия уничтожает, амеба предохраняет. В ее ядре комплекс из тысячи генов.

Было сто генов, стала тысяча. Темпоград продвинулся на целый порядок.

А что творится на оси температур? Казалось бы, тут ждать нечего. Еще в XX веке физика почти вплотную подошла к абсолютному нулю — осталась миллионная доля градуса. В XXI веке а учебниках Лев читал о триллионной доле. Чистейший нуль не получался, какие-то атомы все-таки колебались, сохраняя память о тепле. И что же в Темпограде? Оказывается, пересекли абсолютный нуль, попали в область отрицательного тепла, мнимых температур. Что такое мнимая температура? Этакое состояние, когда греешь-греешь вещество, а оно не нагревается. Некое подобие льда. Лед нужно растопить сначала, превратить в воду; вода уже начнет согреваться. Лед при нуле — несогревающееся вещество.

В Темпограде получен несогревающийся металл.

Это уже новинка на оси. Не прямое продолжение, а крутой поворот.

И за поворотом — сверхпроводимость. Передача тока без потерь.

А какие события на оси скоростей?

Что творится на оси давлений?

На оси малых величин?

На оси сложности?

Как коллекционер на поиски редкостей, отправлялся Лев в парк у Часов. Особенно много народу, чуть не весь город стекался сюда на четверку, то есть к началу четвертой минуты темпоградских суток — вечерней, когда передавались последние известия. Вообще-то поток спрессованной информации шел из внешнего мира беспрерывно, но другие минуты и секунды отводились специалистам. В начале же четверки приходила информация, интересующая всех поголовно: новости общественной жизни — космические, географические, литературные, спортивные.

Своеобразный колорит был в этих новостях. Ранее, включая в Москве радио или телевизор, Лев узнавал, например, что сегодня принято решение осушить Северное море, отправлена экспедиция на Капеллу, умер известный аргентинский композитор Гарсиа. Стрелецкий и Скорсби согласились на ничью, невероятной силы ураган обрушился на Хакодате…

Все это передавалось в Темпоград, но в иной форме: расщепленное на четырехминутные отрывки и переведенное из прошлого времени в настоящее.