Джон Р.У. Стотт Великий Спорщик - Джон Стотт

Любимым образом нашего Бога, с помощью которого Он пытался показать нам, что слова и дела людей Управляются их сердцами, был образ дерева и его плодов. «По плодам их узнаете их», — говорил Он о лжепророках. И еще более подробно: «Так всякое дерево доброе приносит и плоды добрые, а худое дерево приносит и плоды худые. Не может дерево доброе приносить плоды худые, ни дерево худое приносить плоды добрые… Итак, по плодам их узнаете их» (Мф. 7:16–20). Не нужно долго гадать, чтобы понять, что имеет в виду Иисус, потому что в другом отрывке Он разъяснил все прямо: дерево — это сердце или сущность человека, а плод — его слова и дела. Как состояние дерева определяет качество приносимого им плода, так и сердце человека определяет его поведение. Отсюда: «Как вы можете говорить доброе, будучи злы? Ибо от избытка сердца говорят уста» (Мф. 12:34). Мы говорим злые слова и совершаем дурные поступки, потому что внутри нас греховное сердце, дурная сущность; злые помыслы и деяния исходят как раз оттуда, изнутри, из сердца.

Современный психоанализ только подтвердил ветхозаветное учение, одобренное Христом, потому что он еще больше обнажил жуткие тайны человеческого сердца. Психология и жизненный опыт говорят нам, что наш подсознательный разум (который приблизительно соответствует тому, что Библия называет «сердцем», то есть является ядром нашей личности, источником мыслей и чувств) похож на глубокий колодец, дно которого покрыто толстым слоем грязи. В обычное время, оставаясь на дне, грязь эта надежно укрыта от посторонних глаз. Но когда воды колодца возмущены, особенно если возникают сильные эмоции, эта мерзкая, тошнотворная грязь всплывает на поверхность: ярость, злоба, жадность, похоть, зависть, злорадство, жестокость и мстительность. Эти низкие страсти, дикие и зловещие, подымаются из тайных сердечных источников, становясь все заметнее и заметнее. И если в нас есть хоть капля нравственной чувствительности, мы подчас не можем преодолеть потрясения, ужаса и отвращения к тем гнусным порокам, что находятся в безднах нашего внутреннего «я».

Из этого принципа (гласящего, что именно сердце человека управляет его руками, то есть наша природа определяет наше поведение) Христос делает вывод о том, что разрешить такую ситуацию может только «радикальное» средство — средство, способное проникнуть в самый корень {radix) проблемы. А корнем проблемы как раз и является сердце. Значит, подлинно нравственное поведение начинается с того, что человеку дают новое сердце. И Иисус говорил, что подобное возможно: «Для того, чтобы получить хорошие плоды, нужно хорошее дерево». И тогда произойдет следующее: «Добрый человек выдает доброе из запасенного в сердце добра» (Мф. 12:33; Лк. 6:45).

Эту мысль Иисус развил еще полнее, беседуя с Никодимом (Ин. 3:1–21). Важно отметить, что Никодим был фарисеем. В то же самое время, он представлял собой лучший образец того, что могло породить фарисейство. По всей видимости, он не страдал лицемерием, которое пропитывало большую часть фарисейской религии. Напротив, он предстает перед нами искренним и смиренным искателем истины. Однако именно ему Иисус сказал следующее: «Истинно, истинно говорю тебе: если кто не родится свыше, не может увидеть Царствия Божия… Рожденное от плоти есть плоть, а рожденное от Духа есть дух. Не удивляйся тому, что Я сказал тебе: должно вам родиться свыше» (ст. 3, 6, 7). Новое рождение, пояснил Он, есть рождение andthen — это наречие может означать как «с самого начала, заново», так и «сверху, свыше» (подобно завесе в храме, которая разодралась сверху донизу — Мк. 15:38). Возможно (как считают некоторые комментаторы), Иисус намеренно подобрал слово с двумя значениями, потому что это новое рождение одновременно является и вторым рождением, и рождением от Бога, новым началом и Божьим чудом. «Родиться свыше» (ст. 3, 7) — это значит «родиться от… Духа» (ст. 5, 8). Значит, это рождение заново является глубочайшей внутренней переменой, ибо Бог вселяет в нас новую жизнь, наделяет нас новой природой, дарит нам новое сердце. И хотя, по всей вероятности, подобное могло произойти и происходило с людьми и в ветхозаветные времена, тем не менее, Ветхий Завет описывает это как одно из величайших благословений, которые принесет Новый Завет: «И дам вам сердце новое и дух новый дам вам… Вложу внутрь вас Дух Мой и сделаю то, что вы будете ходить в заповедях Моих…» И снова: «Вложу закон мой во внутренность их и на сердцах их напишу его» (Иез. 36:26,27; Иер. 31:33).

В этом новом рождении и новой жизни, которая наступает вместе с ним, роль Святого Духа является самой главной. Именно Дух возрождает человека заново. Именно Дух вселяется в каждого вновь рожденного верующего (см., напр.: 1 Кор. 6:19; Рим. 8:9) и освящает его. Вот почему Павел называет святость «плодом Духа». Может быть, он вторит Самому Христу и Его учению о деревьях и плодах. В любом случае, девять удивительных добродетелей, которые далее перечисляет апостол: «любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание» (Гал. 5:22,23) — это качества, производимые в нас Самим Святым Духом, который взращивает их в душе христианина, как фрукты в саду.

Это значит, что христианин должен быть похож на плодовое дерево, а не на рождественскую елку! Ибо пестрые елочные украшения всего–навсего привязаны или подвешены к дереву, а плоды на нем растут. Иными словами, христианская святость — это не искусственно раздутый людьми урожай, но естественный процесс плодоношения, происходящий силой Святого Духа. Беседуя со своими учениками на Тайной Вечере, Иисус развил эту мысль: «Я есмь лоза, а вы ветви; кто пребывает во Мне, и Я в нем, тот приносит много плода; ибо без Меня не можете делать ничего» (Ин. 15:5). Доктор Дж. У. С. Уанд, бывший епископ Лондона, очень точно и кратко выразил эту истину, говоря, что святость «не есть трудоемкое приобретение наружного благочестия, но выражение жизни Христа, идущее изнутри».

Эти великие доктрины — о непременной обязательности нового рождения для обретения новой жизни, а также о действии Святого Духа как при возрождении, так и при освящении — поистине являются наиважнейшими для евангельских христиан. Они неотделимы от Христова учения о том, что зло, — а значит, и нравственность, — по сути своей, исходит изнутри и носит внутренний характер. Епископ Райл сказал об этом так: «Мы полагаем, что для выздоровления от такой могучей духовной болезни требуется могучее духовное лекарство… Нам страшно не хотелось бы укреплять любимое человеческое заблуждение о том, что для исцеления будет достаточно совсем немногого: похаживай в церковь да принимай причастие — тут подлатай, там подштопай, тут побели, там позолоти, слегка отполируй, чуть подкрась снаружи, и готово… Но на самом деле нам нужны, ни больше ни меньше… Божья благодать и Святой Дух, полностью обновляющий сердце… Я считаю, что многие не могут ни понять, ни оценить евангельскую религию именно потому, что абсолютно ничего не знают о том, насколько человек грешен, и не знают учения о первородном грехе. Евангельское учение, как и само его основание, Библия, держится на четком представлении о первородном грехе»[109].

Здесь, мне кажется, будет уместно вставить слово предостережения, — вернее, слово евангельской самокритики и даже покаяния. Случалось так, что совершенно справедливое учение о необходимости нового рождения и о том, что истинная святость без него невозможна, приводили евангельских христиан к нежелательным последствиям. Пожалуй, лучше всего будет назвать их словом «пиетизм». (Привожу его здесь за неимением лучшего термина, ибо в разные исторические моменты оно обозначало самые различные тенденции, как положительные, так и отрицательные.) Я его использую, чтобы обозначить такой вид набожности, который ведет к отказу брать на себя какую–либо общественную и даже нравственную ответственность. Человек, придерживающийся такой «пиетистской» позиции, о которой я говорю, рассуждает примерно следующим образом: «Если благочестие — это плод Святого Духа, естественное порождение сердца, обновленного постоянно пребывающим в нем Святым Духом, то это и есть самое главное, а все остальное не имеет значения. Незачем учить христиан благочестивому поведению, оно придет к ним само, естественным путем. Далее, нет никакого смысла стремиться воспитывать нравственность в неверующих или пытаться добиться улучшения социального порядка, ведь и нравственное, и общественное обновление являются автоматическим следствием личного обновления и без него произойти не могут».

Я вовсе не считаю, что намеренно сгустил краски. Время от времени евангельские христиане действительно начинали и начинают думать и говорить нечто подобное. Одно время я и сам так думал. Но подобные воззрения — это не что иное, как ложный вывод из истинного учения. Каким бы жизненно важным — более того, совершенно необходимым! — ни было рождение свыше для того, чтобы обрести доступ в Божье Царство и стать благочестивым человеком, его нельзя назвать панацеей от всех трудностей христианской жизни или мандатом, отменяющим всякую личную ответственность. У нас есть иные обязанности по отношению как к возрожденным, так и к не возрожденным свыше, то есть по отношению как к христианам, так и к неверующим.