Степень свободы - Антон Антонов

Комбинацию он задумал хитрую, с двойным дном. Представьте себе: на дорогу выходит юноша с лицом ангела и голосует, держа в руке что-то зеленое. Естественно, голосовать он будет не перед всеми машинами, а только перед той, которую укажет Введенский, наблюдающий за дорогой в бинокль.

За рулем этой машины должен сидеть некто Иван Петрович Сидоров, который по отзывам сослуживцев а) весьма общителен, и б) не прочь подкалымить по случаю.

Что-то зеленое в руке Серафима он просто обязан принять за американскую купюру. И действительно — это окажется купюра достоинством в один доллар, что, разумеется, несопоставимо с ценой, которую частные автоизвозчики заламывают за проезд от этого места до города.

Впрочем, юноша сразу чистосердечно признается, что вовсе и не собирался платить, и поведает Ивану Петровичу маленький секрет автостопщиков: на зеленую бумажку водилы реагируют лучше, нежели просто на поднятую руку.

Судя по тому, что Введенский успел узнать об Иване Петровиче, он после таких откровений, произнесенных с предельно виноватым видом, не должен послать юношу на три буквы. Наоборот, хитрые люди ему по душе, и вероятнее всего, он откроет перед Серафимом двери своей кабины.

Если же сесть в кабину не удастся, то Серафим все-таки может задать Ивану Петровичу хотя бы один из заранее заготовленных вопросов. Вполне естественный, вроде этого:

— Вы тут, наверно, всю округу знаете? Не в курсе, что случилось с «Бригантиной»? Я там был в детстве и сейчас решил заглянуть — а там будто концлагерь какой-то. Военные его что ли себе забрали?

Введенскому пришлось затратить немало труда, чтобы научить Серафима произносить эти фразы естественно. Но у частного детектива оказались неплохие режиссерские способности, а у Серафима обнаружился настоящий актерский талант.

Во всяком случае, изображать из себя невинную овечку он научился быстро и делал это гораздо лучше, чем, к примеру, Светлана.

Света умела великолепно владеть своим телом, но вот натурально произносить заученные фразы и импровизировать на ходу ей не удавалось.

Именно поэтому Введенский отказался от первоначального плана, в котором главным действующим лицом была именно Светлана, и решил задействовать в операции Серафима.

Вообще-то Введенский задумал простую проверку. Если шофер знает, что на самом деле представляет собой главная база «Плутона», то расспросы обязательно должны его насторожить. Это вызовет напряжение, неестественность, вместо искренних ответов шофер будет излагать легенду, а это всегда заметно. С другой стороны, он в этом случае тоже заметит, что Серафим излагает свою легенду. И может предпринять адекватные действия.

Если же шофер ничего не знает, то расспросы не вызовут у него никакого подозрения, и ненатуральности в словах Серафима он тоже не заметит — для него все будет выглядеть правдоподобно.

Конечно, лучше бы Введенскому самому задавать вопросы и выслушивать ответы — однако он не хотел засветиться раньше времени.

Он прекрасно сознавал, что подвергает шестнадцатилетнего мальчика серьезной опасности — даже несмотря на три дня успешных тренировок.

Но Введенский придерживался философии тентай-де, которая, в числе прочего, учит: «Ничего не добьется тот, кто хочет получить слишком много, приложив к этому слишком мало усилий».

А еще она учит: «Никто не сделает за тебя то, что должен и можешь сделать только ты сам».

Это кажется аксиомой, банальной и не нуждающейся в повторении — но как часто люди пренебрегают ею.

Когда Серафим во время первой встречи с Введенским плакался ему в жилетку, жалуясь на нерасторопность милиции и ее нежелание искать бедную Настю, Борис сразу вспомнил эти слова — но промолчал.

Он сказал это позже, во время второй встречи, когда Серафим удивился, почему на роль помощника частный детектив выбрал именно его — нервного, слабого и неуклюжего.

— Никто не сделает за тебя то, что можешь и должен сделать только ты сам, — процитировал тогда Введенский кодекс тентай-де.

И прибавил к этому еще одну тентайскую аксиому:

— Победу приносит не сила мускулов, не острота меча, не мощь оружия. Победу приносит вера в себя.

У вас есть план, мистер Фикс?

— А там большой шишка живет, — просто и натурально сообщил Иван Петрович Сидоров, когда Серафим, стараясь быть естественным, задал свой главный вопрос — почему так строго охраняют территорию, где раньше был пионерлагерь «Бригантина».

Иван Петрович так и сказал: «большой шишка». И добавил:

— Плутонов фамилия, может, слышал?

Фамилию он произнес с четко артикулированным «у» в первом слоге. И доверительно продолжил:

— Это, наверное, плут потому что. Или плут, потому что фамилия такая.

— А колючая проволока зачем?

— Проволока это еще что. Там охраны понатыкано, куда ни плюнь. Как тридцать три богатыря все равно.

— Тридцать три человека что ли?

— А черт его батька знает. Кто их считал? Видимо-невидимо. Приезжаешь — один сразу в кабину садится. А другие вдоль дороги стоят, как мертвые с косами.

— У них там что, секреты какие-то?

— Да какие секреты… Шишку этого кильнуть хотят — вот и все секреты.

— Что сделать хотят?

— Кильнуть. Ну, что киллеры делают.

Слово «киллеры» он произнес с одним «л».

— Убить что ли? — решил все-таки уточнить Серафим.

— Ну а то.

Мужику было лет сорок, и в речи его словечки из современных жаргонов — молодежного и уголовного — соседствовали с выражениями прошлых лет. Например, шестнадцатилетнего Серафима Иван Петрович неизменно называл «стариком», что у нынешней молодежи как-то не принято.

А еще Иван Петрович не курил и, как следствие, не лазил в карман за сигаретами. И вообще не делал никаких подозрительных движений — только без умолку трепал языком.

Серафиму этот мужик понравился. И надо заметить, он не проявил ни малейшей напряженности, когда Серафим стал развивать идею о том, что хороший киллер может проникнуть куда угодно, если ему хорошо заплатить.

Эту тему Серафим с Введенским не прорабатывал, но детектив разрешил мальчику импровизировать, и тот импровизировал от души.

А Иван Петрович сразу подхватил идею и стал подробнейшим образом описывать организацию охраны на главной базе «Плутона». Естественно, он мог сообщить только то, что видел и о чем знал, но оказалось, что видел и знал он немало.

— А если спрятаться у вас в кузове за ящиками?

— Старик, какие ящики? Я туда порожняком езжу.

— Ну не обязательно у вас. Кто-то ведь привозит товары на этот склад.

— Кто-то привозит. Но все равно не выйдет.

— Почему? У вас на автобазе охрана, наверное, попроще. Подкупить грузчиков, засесть в дальнем конце фургона, а дальше коробки сплошняком, ящики всякие. Разве нельзя так сделать?

— Это запросто. Наши грузчики за бутылку хоть роту в кузов посадят. Только не получится. У «Плутона» собачки особо тренированные. Чужого за версту чуют.

— А если шофер незнакомый?

— А про шофера собачке скажут «свой» — и она заткнется.

— А если шофера подменить.

— Это можно. Только наша автобаза должна по факсу передать в «Плутон» данные на нового шофера. А на въезде его особо тщательно обыщут. И глаз с него не спустят, пока обратно не уедет. Они вообще ни с кого глаз не спускают. Короче, если заместо шофера киллер приедет, то максимум кого он может грохнуть — это одного охранника, и то вряд ли.

Если бы кто-то из охраны Платонова слышал этот разговор, он непременно решил бы, что двое в кабине грузовика ГАЗ-53 на полном серьезе разрабатывают план убийства «большого шишки», засевшего в бывшей «Бригантине». Иван Петрович настолько вошел в роль, что стал разговаривать так, будто Серафим и есть киллер:

— Нет, старик, об этом забудь. Ты и двух шагов не сделаешь, как тебя прикончат.

Когда Серафим позже пересказывал все это Введенскому, тот хохотал, будто ему рассказали уморительный анекдот. Хотя на самом деле веселого было мало.

С одной стороны, конечно, хорошо, что отпала необходимость личной встречи Введенского с Иваном Петровичем. Первоначальный план предполагал, что Серафим произведет общую проверку, а потом Введенский решит, как лучше выманить у товарища Сидорова нужную информацию.

Товарищ Сидоров выложил всю информацию сразу, в дружеской беседе с юным попутчиком, и теперь Введенский мог не напрягаться по этому поводу.

А что толку?

Единственное слабое место в охране базы «Плутона» — это допуск на территорию посторонних шоферов. Но у них нет ни малейшего шанса отклониться от строго заданного маршрута — до склада и обратно.

Им даже запрещено выходить из кабин — если не считать обыска на посту у ворот.

И водилы не протестуют, потому что охранники доверительно объясняют им: на босса охотится мафия, уже были покушения, и никто не хочет, чтобы киллер пробрался в его резиденцию в одной из прибывающих машин.