Тропа до звезд (СИ) - Лепехин Александр Иннокентьевич

Тот разговор Саймон очень живо вспомнил теперь, когда из-за вентиляционной решетки обозревал полупустой ангар. Охраны почти не наблюдалось, троица техников неспешно ковыряла какой-то смутно знакомый агрегат. Плоский силуэт «Реморы» покоился на стояночных опорах, и внешние двери обоих шлюзов стояли открытыми. Как-то все выходило уж больно сырно да масляно.

На всякий случай лоцман попробовал потянуться к массе челнока. Увы, над затылком глухо отдавалась все та же пустота. Саймон старательно гнал от себя любые панические мысли, но где-то на периферии сознания уже начала шуршать одна такая — нехорошая, сволочная: «Что, если это навсегда?»

Между лопаток протянуло снежным комом, под язык забралась тошнота. Сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, Саймон крепко зажмурился, потом медленно открыл глаза и вернулся в реальность. В конце концов, побег сам себя не провернет. А за пределами поля подавления — ищи лоцмана в вакууме!

Но до упомянутых пределов еще надо было добраться. «Ремора» все так же занимала центральное место в плане, но что-то не давало просто сдвинуть решетку, подойти к челноку и забраться в кабину. Что-то назойливо мешалось в эту благостную картину, будто не давая совершить глупость, которую сходу приметить не смог.

Топтаться на месте, провоцируя подозрения, тоже не стоило. Порой прятаться лучше не по темным углам, а на виду — поэтому Саймон, взвесив «за» и «против», решил обнаглеть.

Он отошел к распределительному щитку, замеченному ранее, нашарил в нем древнюю сенсорную панель и ввел пару команд. Решетка вентиляции, выступавшая еще и сервисным люком, отъехала в сторону. Лоцман примерился, скрючился и, протискиваясь в проем, нарочито запнулся, дав телу потерять равновесие и въехать в невысокий штабель пустых ящиков, составленных возле стены.

Техники обернулись на грохот — и с удовольствием выслушали затейливую тираду «коллеги», густо сдобренную разнонациональным матом в адрес «криворуких конструкторов этого хламовоза». Один, ухмыляясь, словно бегемот на обеде, выкрикнул:

— Эй, cabron! Фонарик потерял, что ли?

— Иди в Arschloch! — в тон ему ответил Саймон, стоя к веселящейся компании спиной и делая вид, что пытается выстроить ящики, как было. — Понавтыкали тут!

Залп хохота и ядовитых комментариев показал, что тактика сработала. Даже стоящая на галерее охранница хмыкнула и пошла дальше по своему маршруту, который прервала ради эффектного саймоновского появления. Это было именно то, что нужно.

Еще немножко поворчав, демонстративно охлопывая одежду, лоцман поправил сумку с инструментами и поковылял мимо челнока. Самым сложным оказалось не переигрывать; подобный опыт раньше как-то заполучить не довелось, и насколько достоверно выглядит сутулая спина вкупе с неровной походкой, приходилось только гадать. При этом еще требовалось успевать украдкой осматриваться, одновременно делая вид, что шлялся по этой палубе уже не меньше сотни раз и с удовольствием бы пропустил данный конкретный.

Обойдя «Ремору» со стороны кокпита, Саймон мысленно почесал собственную интуицию за ушком. Во-первых, кто-то разобрал дальний, скрытый от взгляда со стороны сервисного тоннеля борт: обшивка легкого корпуса аккуратной стопкой лежала рядом, начинку частично раскурочили, а между стрингерами набора виднелся прочный корпус. Великий побег закончился бы, не начавшись.

А во-вторых, за челноком стоял еще один аппарат, гораздо более скромных габаритов и с виду новее. Конструктивно он напоминал тот десантный бот, который сбросил Саймона и отряд «Фогелей» на Ильмаринен, в дизайне же чувствовалось нечто общее с кораблями, атаковавшими ооновские «Гарпии». Свежие воспоминания упали на молодого лоцмана, как затаившийся на шкафу кот, и он чуть не споткнулся во второй раз.

Размышления, подстегнутые мстительной памятью, выходили невеселыми. Ведь он так и не связался с отцом; да, тот, конечно, сам виноват, но… А как же мать?

С матерью они никогда не были близки. В Семьях дети вообще рано становились «общественным достоянием» — читай, общественной собственностью, в которую вкладывались время и ресурсы, а также надежды и чаяния. Но это не давало повода мучить человека безвестием — особенно учитывая оного человека «интересное» положение.

От родственников причудливый ассоциативный ряд протянулся обратно к «Фогелям». Да, парни были сотрудниками Оосавы, но реакция Микко на появление «Гарпий» не допускала иных трактовок: их предали. Актером сержант Джавад выглядел еще худшим, чем сам юный лоцман, так что стоило считать пленных разведчиков товарищами по несчастью. «Это если Моди не наврал, и они вправду живы», — напомнил сам себе Саймон. Ответственность за других он на себя брать не любил, но тут просто смирился: кто, кроме него?

Впрочем, любым героическим (и не очень) свершениям следовало подождать. Сперва надлежало покинуть зону действия подавителя, а для этого нужен был транспорт. Компактный бот подходил идеально.

Чувствуя себя ловцом космических кораблей в их естественной среде обитания, Саймон с независимым видом потопал по широкой дуге, долженствовавшей привести к пилотскому шлюзу. Соображения о том, как он будет пробиваться из ангара наружу, если повезет запустить движки, пока пришлось задвинуть на задворки мыслительного процесса. Если память не подводила, этнические русские называли это «положиться на авось»…

Из-за бота вышел человек.

За долю секунды Саймон успел перепугаться, разозлиться и чуть не расхохотаться. Что, сложно без чутья, а, господин лоцман? Раньше такого сюрприза просто не могло бы произойти. Лишний повод не терять бдительности и хладнокровия.

Человек оказался еще одним охранником. Он улыбнулся в ответ на кривую фишеровскую ухмылку и заметил:

— Долго ты. Тревогу вон когда объявили…

Сердце снова чуть не рухнуло в штанины, но мозг успел перехватить инициативу. Лоцман фыркнул и выпятил подбородок:

— Как смог. Не все из нас бездельничают, пыль пиная.

Это оказался верный ход: охранник надулся и пробурчал в ответ:

— Да-а, пыль, ага. Пока вы, летуны, бока належиваете, раз в месяц по тревоге бегая за штурвал, мы тут, конечно, пинаем... всякое.

— А, так ты пилот? — раздалось сзади. Саймон развернулся и увидел одного из техников, видимо, поддавшегося зову любопытства. — Войцех, отстань от парня. У нас палубная дверь барахлит, так ему пришлось через сервисный лезть. Измазался вон целиком.

— Я в курсе! — возмутился охранник. — Самого чуть не придавило! Когда пофиксите, бракоделы?

Перебранка набрала явно привычные обороты. Пользуясь тем, что более не является новостью дня, лоцман таки подобрался к боту вплотную… И застыл. В плане нарисовалась критическая уязвимость, не замеченная ранее и тем более обидная — из-за своей, в общем, очевидности: шлюз требовалось как-то открыть, а доступа не было.

Охранник тоже заметил озадаченный взгляд. Правда, отреагировал не так, как ожидалось: подошел ближе и махнул запястьем возле гермодвери.

— Опять забыли предупредить, что ли? — проворчал он, когда створка скользнула в борт. — Сейчас сеть безопасности перестраивается, поэтому доступ завязан на конкретный код. Всем не раздают; секретность. Хотя уж пилотам могли бы…

— Факт, — кивнул Саймон, взбираясь на приступку. — И это, про пыль… Извини, в общем.

— Проехали. Кастовые шуточки, — улыбка снова появилась на лице собеседника. Он покачал головой, отвернулся и пошел дальше.

Когда лоцман уже был готов нырнуть в проем, сзади раздалось неуверенное:

— Эй, пилот! No entiendo una cosa, инструменты-то тебе зачем?

— Сменщик жаловался, в кабине свет барахлит, — нашелся Саймон, мысленно кляня себя за непродуманность, а остальной род людской за любопытство. — Решил, мол, чего вас отвлекать, сам гляну перед вылетом.

— А-а-а… — протянул техник и тоже направился по своим делам. — Ну, если не справишься, зови, te ayudaré.

Внешняя дверь прошуршала на место, датчики подтвердили, что выравнивание давлений не требуется, и перед лоцманом открылся короткий коридор в кабину. Пока он шел до пилотского ложемента, в голове вертелся весь богатый ассортимент ругательств, густо замешанных на самокритике. Магда в очередной раз оказывалась до обидного права: он идиот.