Тропа до звезд (СИ) - Лепехин Александр Иннокентьевич

Стенка оказалась настолько уютной, что ей можно было простить даже твердость. Тесно прижавшись лопатками к прохладной керамопластовой панели, «мутант» скрестил руки на груди и зевнул.

— Обращение с военнопленными на высоте. Что дальше? Пытки? Учтите, Семья меня в покоцанном виде не примет. Скажет: «Товар некондиционный».

— Оба! Заткнулись! Нахрен!

К обладательнице такого голоса стоило проявить уважение. И Фэннинг, и Саймон невольно обернулись, и лоцман был готов поставить коллекционный Dalmore против незрелой браги, что у них обоих на лицах мелькнуло что-то вроде «он первый начал!» По крайней мере, за собственными мимическими мышцами он подобный порыв уловил. Но вроде успешно пресек, чего нельзя было сказать об оппоненте.

Отставной вояка и фальшивый матрос втянул воздух носом, поднял обе ладони над головой и сделал пару шагов назад. Желваки у него так и плясали.

— Найти бы в этом тощаке, обо что кулаки марать. Но не будь он пленником Лобы, лежал бы в юшке.

Ага, сделал себе мысленную пометку Саймон, значит все же Ла Лоба — центральная фигура. И фигура сильная. Случись у террористов настоящий разброд и многовластие, по его душу прибежал бы не одинокий Моди, а вся небольшая толпа клановых вождей. Таки не каждый день с неба Фишеры падают.

Он поднял бровь и вполголоса пробормотал:

— Кто-то уже лежал, когда я не был пленником…

Бум! Не имея возможности положиться на чутье, Саймон доверился инстинктам. Голова снова взорвалась, словно Гонконг на Новый Год, но хотя бы не от пропущенного джеба, а от успешной попытки увернуться. Стенной панели за спиной повезло меньше.

— Марк! — Рыжие локоны вспыхнули между лоцманом и разъяренным громилой. — Отставить, солдат! Ты что, не видишь, что он тебя провоцирует?

Умная девочка. Только уже поздно: Фэннинг смотрел почти не мигая. И смотрел только на него. Саймон знал этот взгляд.

Человек устроен невообразимо сложно. И при этом — очень просто. Есть определенные рычаги и потайные тяги, за которые можно взяться, чтобы весь этот механизм пришел в движение. В нужном направлении, конечно же.

В случае с Марком Фэннингом все рисовалось ясно с самого начала. Он не мог забыть, что его уделал какой-то штатский хлыщ в шелковой сорочке — и плевать, что на тот момент Саймон был одет в штатный комбез со скафандром из аварийного комплекта. Сорочка выступала символом классового неравенства. И что обиднее всего, неравенства генетического. Такое не прощали.

Сдерживая очередной приступ тошноты, лоцман поднес ладонь ко рту. А когда отпустило — осторожно, чтобы не увидела Магда, но выразительно пошевелил средним пальцем. Для пущего эффекта еще и кончиком языка уперся в щеку, подвигав им в такт.

Это было уже грубо, но действовать стоило наверняка. Фэннинг покрутил головой и потащил Саймона дальше по расписному коридору — к виднеющейся пневмодвери. Вовремя: со стороны зала послышались шаги и гул голосов. Магда, невнятно зарычав, устремилась следом.

— Значит, так, — перехватила она инициативу, когда дверь щелкнула за спинами. — Я, de puta madre, против. Уверена, Ла Лоба тоже выскажется против. Но если вам обоим яйца мешают спокойно ходить — jak si přejete, насуйте друг другу в морду. Только без смертоубийств и членовредительств. Марк, сдай оружие.

Комнатка оказалась небольшой и пустой, только груда упаковочного пластика пылилась в углу. Удивительно, что на этом корабле в принципе нашлось столько свободного пространства, не занятого никем и ничем. Насколько Саймон был в курсе, традиция бешено экономить место и прикручивать все подряд чуть ли не к потолку шла в космонавтике еще со времен Гагарина. Значит, либо нынешние владельцы наложили свои руки на «Группер» недавно, либо им здорово не хватало экипажа. Либо происходило нечто, требующее масштабной реорганизации всей структуры судна.

Снова вспомнились ооновские «Гарпии» и их противники, зависшие над снежной равниной. Ведь эти корабли требовалось спроектировать, построить, оснастить… Укомплектовать экипажами. Подобное требовало времени, а значит, антилоцманский заговор крутился уже давно. Но вот вам полупустой «Группер», выглядящий так, словно в нем на днях затеяли генеральную уборку. Что-то здесь не стыковалось.

Лоцман катал эти мысли в голове, чтобы заглушить, задавить голос здравого смысла. А тот, настырно лез наверх, истошно попискивая: «Дурак! Идиот! Ты bakayaro, Саймон Фишер, cretin и schlimazl, верно Магда сказала! Сейчас тебя размажут по стенке, и что?»

И ничего. Рубикон оказался таким мелким, что он перешел его вброд, не замочив голеней. Ālea iacta est.

Первый хук он успешно пустил поверху, пригнувшись. И от лоу-кика ушел полууворотом. Дальше стало куда кислее. Даже головная боль и тошнота словно отступили в какой-то момент, согласившись, что есть вещи куда более интересные и требующие остаточных резервов тушки. А интересно выходило вполне.

Перейдя от угроз к рукопашной, Фэннинг как будто расслабился. Возможно, так оно и вышло: попадая в знакомую ситуацию, в которой тело полагалось на инстинкты, а голова лишь курировала общую картину, психика имела свойство рассеивать накопившийся стресс. «Ты знаешь, что делать», — транслировала она. На лице матроса появилась улыбка. Удары сыпались обманчиво лениво и беззлобно. Это было его ремесло, это было то, что он знал и любил.

Саймон же почти не рыпался. Он уворачивался, блокировал, отступал по кругу — и только ритмично повторял про себя: «Рано. Рано. Рано, сказал!» Шанс у него оставался только один.

И этот шанс вдруг мелькнул заполошной синицей. Занося кулак для очередного удара, Фэннинг раскрылся. Не просто изобразил, заманивая противника, а на самом деле снял защиту. Видимо, решил, что лупцевание «хлыща» пройдет вполсилы. Саймон просто не смог пройти мимо.

Он быстро переступил, перенес центр тяжести, набрал воздуха в легкие. Крутанулся на носке, придавая полетевшей по дуге ступне добавочное ускорение. Четко представил себе точку контакта на стыке височной и челюстной кости…

И в этот момент организм решил, что все. Голова заискрила архаичной электросваркой, в желудке вспучило клубок змей, опорная нога подломилась. Уже падая на пол, Саймон понял: «Промазал».

Рядом с ним гулко рухнуло чье-то тело.

Тошнота наконец вошла в свои права. Ничего не видя из-за вспышек перед глазами, на ощупь найдя стену и рывком встав на колени, лоцман отчаянно блевал, надеясь только не замарать комбинезон. План провалился по всем статьям: как бы там ни вышло с Фэннингом, сейчас Магда его скрутит, вызовет дополнительную охрану…

В плечо ткнулось что-то твердое.

Проморгавшись, утерев сопли, слезы и прочие субстанции, Саймон рискнул повернуть голову. Прямо перед носом маячил цилиндрик одноразового инъектора. Надпись на пластике не сразу сложилась в осознанное, но когда смогла — брови лоцмана взлетели вверх.

Панаксол. «Бог из тюбика», — как называли его в спецподразделениях. Препарат гормонов, энзимов и наномашин, способный привести смертельно раненого солдата в боеготовое состояние за считанные минуты. Дорогое удовольствие.

— Держи, чемпион, — фыркнула Магда, возвращая шокер на пояс. — Кстати, ты помнишь, что ты идиот?

— Не устаю повторять про себя, — прохрипел Саймон, отодвигаясь от мерзко пахнущей лужи. — А теперь…

— А теперь ты бежишь.

Он уставился в невыносимо зеленые глаза. Секунду помолчал. Затем кивнул, вскочил на ноги и проскользнул к двери, сжимая инъектор в кулаке.

В коридоре было пусто. Сзади — тихо.

Часть 2. Глава 4

Да, когда в жизни не на что жаловаться — это никак не менее чем чудо.

Инъектор впился в шею с тихим шипением. В принципе ничто не мешало целить в бедро или в плечо, но первым делом Саймону хотелось восстановить работоспособность мозга. Конечно, это являлось иллюзией: панаксол разносился с кровотоком и распределялся по организму равномерно. Но кто мы без веры в чудо?