Жизнь в зеленом цвете - 4 - MarInk

- Как мило с вашей стороны, - Гарри остановился у входа в гостиную, нащупывая палочку в кармане. - Я даже и не ждал… а где же сливочное пиво и шоколадные лягушки?

- Любишь же ты паясничать, Поттер…. - протянул Малфой. Остальные молчали, полностью отдавая блондину инициативу. - Вот, сегодня пошутил хорошо…

Гарри молчал, прислонившись к стене одним плечом. Каменная стена холодила кожу сквозь рубашку и мантию.

Малфой встал с дивана одним упругим движением, почти взлетел, и приблизился к Гарри - на фоне зелёного с серебром ковра шустро мелькали две шёлковые чёрные брючины, и от этого у Гарри зарябило в глазах.

- Скажи, Потти, как ты ухитрился обойти Возрастной Рубеж?

- Совсем ты двинулся, Малфи. Кто может обойти чары Дамблдора?

- Любимчик старого маразматика - почему бы и нет?

Гарри даже не понял сразу, кто именно имеется в виду под «любимчиком» - в первую секунду ему даже пришёл на ум Снейп, и Гарри даже удивился, зачем Снейпу понадобилось преодолевать Возрастной Рубеж, если декан Слизерина, во-первых, давным-давно взрослый, во-вторых, не ученик и участвовать в Турнире не может в любом случае.

Слова «любимчик» и «Снейп» соединились в его сознании с Малфоем, стоявшим в полуметре, и Гарри запрокинул голову, поддавшись приступу смеха - нервного, неостановимого, высасывающего силы, захлёбывающегося. Он ржал, как ненормальный, всхлипывал, растирал слёзы по щекам, сползая по стене на пол, который тоже был холодным, закатывался снова и снова.

- Похоже, последним умом тронулся, - прокомментировал Малфой тоном, который трудно было назвать сочувственным.

Гарри глубоко вдохнул и выдохнул несколько раз, прилагая невероятные усилия, чтобы не смеяться. Получалось с переменным успехом.

- Нет, Малфи, последнего ума лишился ты, как тебе ни грустно это слышать, - Гарри ухмыльнулся, глядя на Малфоя снизу вверх - как Гарри сполз по стене, так и остался, а блондину никакая смеховая истерика, тем более чужая, не мешала прочно стоять на ногах. - Я - любимчик Дамблдора? Большего бреда в жизни не слышал, веришь, нет… можно, конечно, назвать его настоящего любимчика, но я этого делать не буду…

- Отчего же нет, Потти?

- Оттого, Малфи, что дешёвым шлюхам важных вещей не рассказывают.

Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы предугадать возможную реакцию Малфоя на такое заявление. Подобного унижения перед лицом всей своей гвардии, Слизерина с первого по пятый курс, он не простит никогда и никому. Даже трупу врага. Даже разделанному на мелкие кусочки и скормленному свиньям трупу врага, над которым предварительно надругались… так, что-то воображение разыгралось. Нервы, нервы, от них все беды…

Кстати, а какого чёрта он вообще назвал Малфоя шлюхой, вне зависимости от того, что это правда? Зачем нарывался на открытый конфликт - пара запасных жизней по сусекам хранится?

Конечно, без конфликта так и так не обошлось бы… недаром же Малфой затеял этот, с позволения сказать, разговор.

Хэллоуин, несомненно, день тяжёлый…

Гарри откатился в сторону, пока Малфой осмысливал высказанное прямо в его аристократичный… хм, сказать «лоб» значило бы погрешить против истины, по обстановке лучше подошло бы «живот». Проход, ведший из гостиной в коридор, открылся, и Гарри встал на ноги уже в коридоре, крепко сжимая в руке направленную прямо на блондина палочку.

Малфой тоже успел выхватить палочку, и теперь ситуация была патовой.

- Ещё раз отправишь меня в лазарет, и тебя вышибут из школы, - предупредил Гарри, совершенно уверенный в обратном. То есть в том, что Малфой опять останется безнаказанным.

- Много мнишь о себе, Потти. Заработаю у Северуса ещё несколько отработок, только и всего…

- Задница-то не болит после «отработок»? - участливо поинтересовался Гарри.

Ему показалось, он слышит трепет навострившихся ушей слизеринцев.

- Потти, что ты пил? - поинтересовался Малфой после полуминутной паузы. - Или просто * * * * * * * , раз такое несёшь…

- Ах, это была твоя маленькая грязная тайна? - Гарри вскинул брови и покрепче сжал палочку. - Уж извини, обмолвился при твоих прихлебалах… или им всем ты тоже даёшь?

Малфой побелел попросту неправдоподобно; таким белым и прозрачным бывает узор на окнах зимой. Вот только окно обычно не произносит слившимися с остальным лицом губами (у окна, по большому счёту, нет ни губ, ни лица, и в данный момент Гарри казалось, что это куда более удачное устройство, чем человеческое):

- Avada Keda…

Гарри шарахнулся назад, прогибаясь и понимая с ужасающей чёткостью, что он не успевает, и луч третьего Непростительного сейчас попадёт ему в лоб - почти туда же, куда в своё время угодил Вольдеморт… «Прощай, сей мир, ты был не так уж и хорош, так что покидаю я тебя на Малфоев и прочих обезьян с гранатами, то бишь с Авадами… эй, это что, вот так всё и происходит?».

В гостиной раздался звук взрыва - уши Гарри на секунду заложило; повис густой чёрный вонючий дым… «Определённо, на том свете меня вряд ли вот так вот сразу встретили бы навозной бомбой!»

Малфой, как и большинство присутствовавших в гостиной, надсадно кашлял, не в силах выговорить конец проклятия.

«Это кто же мне такой подарок сделал?». Близнецов поблизости не наблюдалось, хотя купить у них бомбу-другую всегда мог любой. Другое дело, что вряд ли кому-то из слизеринцев пришло бы в голову в такой ответственный момент мешать Малфою и тратить на него запас не таких уж дешёвых бомб…

Гарри конспиративно отполз по стеночке к лестнице, шедшей наверх - вонь долетала и сюда, но уже далеко не такая концентрированная. Кажется, Малфой не намерен выскакивать и договаривать... Голова кружилась, смертельно хотелось лечь и расслабить мышцы, но сегодня ему явно не светило занять свою кровать.

Янтарный феникс перенёс его на Астрономическую башню - впервые после многих раз, когда Гарри оказывался у библиотеки. Разнообразие - это тоже неплохо…

Ночью здесь было довольно неуютно, учитывая, что начинался ноябрь - месяц, когда лужи покрываются льдом, но снега всё ещё нет, а есть только пронизывающий холод… Гарри содрогнулся от одного воспоминания о прошлых зимах и всерьёз задумался о том, как ему пережить следующую.

Бортик башни был достаточно широким, чтобы можно было там усесться, свесив ноги наружу; так Гарри и поступил, чувствуя, как влажный холод камня без особых усилий заползает под одежду и покрывает его всего гусиной кожей.

Темнота расстилалась перед ним лиловато-чёрным ковром, в котором, если присмотреться, выделялись цветные пятна: тёмно-зелёное Запретного леса, серебристое - озера, тёпло-жёлтое, как масло, хижины Хагрида - в её окнах все ещё горел свет.

Всё казалось слишком мирным, чтобы поверить в какие-то там Авады, Круциатусы, в четвёртых чемпионов для Турниров всего трёх Волшебников… «Пастораль, блин». Что-то яркое оранжево-красное, с размытыми очертаниями скользнуло перед ним и уселось на плечо.