Дорога без возврата - Ярослав Васильев

Неудивительно, что и в новом варианте истории Илларион станет идеологом перемен и поддержит устремления молодого князя… Да и само противостояние Рима и Киева в новом варианте истории тоже неизбежно, и придётся именно на XIII век. Ведь именно в это время Папы сумели наконец реализовать придуманные ещё Григорием VII планы об утверждении своей власти над Европой. Амбиции и могущество римских первосвященников достигли наивысшего развития, а повеления Папы (или в другом варианте патриарха – логика событий от этого не изменится) стали законами для народов и королей. Но именно в XIII веке римские первосвященники столкнулись с яростной оппозицией и в светской, и в религиозной жизни. Только в нашем варианте событий противостоял Риму император Священной Римской империи Фридрих II, который не только сам попытался объединить Европу под своим скипетром, но и на подвластных землях начал отделять церковь от государства. Человек независимых взглядов и широчайшего образования, он скептически относился к католическим догматам и не боялся выражать симпатию даже к исламу. Также наплевательски он относился и к отлучениям и интердиктам – в его государстве неудобные императору указы Папы Римского попросту не исполнялись. (Сохранился один из циркуляров императора времён противостояния, в котором говорится: «Не мы первые и не мы последние страдаем от папских злоупотреблений церковной властью, подвергающих обидам всех от самых высших до самых низших. На самих вас лежит часть вины в этом, потому что вы повинуетесь лицемерам, у которых жажда власти так велика, что не утолили бы ее все воды Иордана».)

В нашей истории союзников в борьбе с притязаниями римских первосвященников Фридрих II не нашёл, и после его смерти они ненадолго одержали победу… Которая оказалась пирровой. Растратив силы на борьбу, вскоре Папы склонились перед могуществом французских королей. И хотя время от времени и добивались новых успехов, прежней силы и светской власти глава Церкви так никогда и не добился. Также, а скорее всего даже быстрее повторится и в другом варианте развития событий. Ведь новый, русский культурный виток славян стал куда более евразийским, поэтому русские легко находили общий язык и с обитателями Великой Степи, и с народами сибирской тайги. Находили там себе друзей и союзников, чтобы в горниле войн и политических бурь выковать себе новое государство, ставшее самым большим в мире – Россию.

Предисловие три. Вечный эль

В начале – середине IV века нашей эры в Великой степи, разделявшей Европу и Китай, закончились длившиеся почти два века лихолетье и засуха. Муссоны понесли тихоокеанскую влагу в пустыню Гоби, а циклоны – атлантическую влагу в Заволжье и к горам Тянь-Шаня и Тарбагатая. Наполнилась водой впадина Балхаша, а Сырдарья подняла уровень «болота оксийского» и превратила его в Аральское море. Лесостепь поползла на юг, за ней туда же двинулась тайга, оттесняя сухие каменистые полупустыни. В степи начались переселения и столкновения племён, рождались и гибли государства и империи.

Одним из таких кочевых народов стали тюркюты (множественное число от тюрк). Тюркюты вышли на политическую арену относительно поздно, и хотя к VI веку существовали уже давно, соседи заметили их примерно в 545 году, когда Бумын-каган покорил сначала ближние племена телеутов, а потом остальную степь. И появилось новое могучее государство – Тюркютский каганат. Чтобы держать в покорности огромную страну, тюркюты создали жёсткую военизированную социальную организацию общества и назвали её «эль». А чуть позже, когда стало казаться, что государство незыблемо и вечно, стали говорить «Вечный эль» (как тут не вспомнить Римскую империю с её Вечным городом).

В центре этой социально-политической системы была «орда» – ставка хана с воинами-нукерами, их жёнами, детьми и слугами. Вельможи имели каждый свою орду, с офицерами и солдатами. Все вместе они составляли «кара-будун» или «тюрк-беглер-будун» – тюркские беги и народ (на ум опять приходит Рим с девизом «Senatus Populus que Romanus» – Сенат и граждане Рима). А кормили народ-войско огузы – покорённые племена, служившие орде и хану из страха, а отнюдь не из искренней любви. То и дело возникали восстания, но жестоко подавлялись. Итог такого государства вполне закономерен. Могучая колониальная империя ввязалась в войну с Ираном: тюркюты получали из Китая шёлк, но торговали с покупателями через Иран – и захотели устранить посредника, забиравшего себе изрядную долю прибылей. Война оказалась долгой и кровопролитной, силы были подорваны, к тому же вмешалась природа, начиная с конца VII века маятник погоды качнулся в обратную сторону. Степной климат постепенно становился всё засушливее. Тяжёлые военные поражения унесли жизни воинов, разорённая долгими сражениями страна стремительно нищала. Погиб последний законный хан и началась первая гражданская война, осложнённая массовым восстанием покорённых народов. В 757 году войска династии Тан легко завоевали остатки каганата и стёрли о нём память подчистую. Так что следующие обитатели Великой степи, а вместе с ними и соседи, смело говорили: до нас люди в этих краях особо и не жили. Впрочем, стоит оговориться, что для мировой культуры наследие тюркютов потеряно не было. Китай эпохи Тан впитал очень много «бесхозных» достижений каганата. Немало выходцев из Степи, не желавших погибать в бессмысленных гражданских войнах, и пусть через несколько веков династия Тан пала, после долгого периода смутного времени к власти пришла династия Мин, возродившая идеи эпохи Хань – замкнутость, идеология превосходства над соседями, отказ от всего некитайского – искусство и литература эпохи Тан остаются непревзойдёнными. Они до сих пор являются духовным стержнем современного Китая.

Но что если война с Ираном окажется не очень тяжёлой, да к тому же победоносной? За счёт той самой помощи византийцев после смерти Юстиниана I? Законы природы всё равно не обмануть, а тюркюты стали как и Киевская Русь завершением эволюции своего витка. Там, где основа государства в том, что каждый мужчина в первую очередь – воин, уменьшение в правящей нации числа деятельных, готовых воевать и рисковать жизнью ради славы и Родины людей особенно заметно. В какой-то момент очередной каган захочет поправить дела маленькой победоносной войной. Мягкобрюхая Европа и жирные византийские и кавказские земли под боком, добычи бери – не хочу. Вторжение закончится катастрофическим провалом. Ведь начнётся война примерно в конце девятого века, и к этому времени тюркюты будут уже в конце завершающей фазы развития, когда слишком многие думают в первую очередь о своём личном куске, а интересы государства где-то в самом низу списка приоритетов. Зато у византийцев это период подъёма, когда основная масса населения – трудолюбивые граждане, которые хоть и предпочитают плуг, но всегда готовы при нужде перековать его в меч ради защиты общего дома (хороший пример для сравнения – Римская империя времён Октавиана Августа). Да и Европа прошла эпоху становления, и полна тех, кто готов умереть за идею: ради поиска Грааля провести жизнь в скитаниях, погибнуть как Роланд за славу и величие короля.

Остатки тюркютов будут изгнаны обратно в Степь. Но, в отличие от нашей истории, даже расколовшись на два или три государства, заметная часть народа уцелеет, сохранит культуру – ведь европейцев и степняков не разделяла многовековая вражда, как в случае с китайцами, и выжигать кочевья до последнего человека никто не станет. А дальше – новый виток этнической истории, который закономерно будет считать себя продолжателем тюркютов (как русские, белорусы и многие другие числят в пращурах Киевскую Русь).

Как тогда изменится политическая карта региона к XIII веку? Восточная часть, скорее всего, повторит наш вариант истории. Кыргызы уничтожат восточные обломки империи тюркютов – Уйгурский каганат, но столетняя засуха X века войну и экспансию кыргызов остановит. На западе тюркюты пойдут дорогой византийцев: когда народы пусть разные, но живущие в одном государстве примут некую объединяющую идею и культурную надстройку, и с гордостью примутся говорить, что мои деды были печенегами, клобуками или половцами, но я – тюрк. Сохранятся и караванные дороги Великого Шёлкового пути, пусть и не в таком объёме, как в период расцвета. Целостное государство, в отличие от мелких и нищих разрозненных племён, сумеет найти ресурсы для поддержания оазисов даже во времена засухи X века.

К тому же стоит учитывать, что степняки начала второго тысячелетия были весьма открытым этносом, терпимым и восприимчивым к чужеземным идеям. В качестве иллюстрации можно привести монголов: сам Чигиз-хан был приверженцем одной из местных ветвей митраизма, но при этом многие соратники исповедовали христианство несторианского толка, были буддистами-ламаистами, а то и вовсе язычниками. Поэтому культурные связи с восточными степняками сохранятся. Да и племена кераитов, ойратов, меркитов, тайджиутов, монголов и остальных, вероятно, будут помнить о величии каганата, мечтать о возрождении державы… Когда в XI веке климатический маятник качнётся в сторону улучшения погоды, во вчерашней пустыне опять пойдут дожди и зазеленеет трава, а помолодевший Тюркютский каганат начнёт продвижение на восток, степные племена охотно вольются в его состав. Немалую роль сыграет, хотя и против своей воли Китай, при каждом новом Сыне Неба пытавшийся продвинуть свои границы на север: те же монголы предпочтут стать воинами при дворе кагана, чем рабами китайских вельмож. (Поднятой целины Хрущёву в этом варианте истории точно не видать. Нынешний Казахстан будет экономически и культурно связан уже совсем с другим государством. Хотя, если заглянуть чуть дальше, земли нынешней Новосибирской области в состав обновлённой Степи не войдут. Местные лесные племена исконно не ладили с кочевниками, а тратить силы на удержание враждебной территории, с которой нет никаких прибылей, прагматичные ханы не станут. До Транссибирской магистрали и горно-обогатительных комбинатов ещё немало столетий).