По правде говоря (СИ) - Риз Екатерина

Я отвела руки от лица, я не плакала, только щёки лихорадочно горели. Я провела ладонями по гладкой столешнице.

- Работать.

- С ума сошла? Что ты сейчас наработаешь? У тебя всё-таки важный процесс.

- Не волнуйтесь, Андрей Романович, всё будет хорошо. Но это лучше, чем сидеть и реветь.

Андрей посверлил меня взглядом, прошло несколько секунд, и он сказал:

- А ты не реви. Не надо реветь из-за предателей. Много чести. – Ещё помедлил и предложил: - Хочешь, съездим куда-нибудь позавтракать?

Я тут же отказалась, покачала головой. Сообщила ему:

- Нет. У меня есть булка.

- Вижу, - усмехнулся Андрей. – И кофе. А ещё кофе есть?

- Сейчас сделаю.

Он проводил меня взглядом. Не знаю, что Андрей Романович пытался во мне высмотреть, к чему он приглядывался, но взгляд у него был встревоженный. То ли булка моя огромная его беспокоила, то ли помявшийся от ночных мытарств костюм, то ли то, как я щурила глаза. Дело в том, что вчера я отправилась на встречу в ресторан в линзах, оставив очки дома, а из-за обилия слёз, линзы пришлось вынуть. И теперь я не слишком хорошо видела и бесконечно щурилась. Не критично, но неудобство испытывала.

В течение дня я много раз набирала Вовкин номер. Но его телефон был выключен, а звонить Лидии Николаевне или её мужу я больше не стала. Не нашлось во мне смелости и сил на это. Решила положиться на Вовкину порядочность. Но, наверное, зря. Он мне так и не позвонил. Зато в районе трёх часов мне позвонила Жанна и сообщила, что Вова вернулся. Машина под окном стоит, на своём месте.

- Он один приехал или с родителями? – спросила я.

- Этого не видела, - ответила и тут же предложила: - Хочешь, схожу и узнаю? – Её голос звучал настолько воинственно, что я тут же от предложения отказалась.

- Не нужно. Я сама.

- Что, пойдёшь разговоры разговаривать? Он тебе даже не перезвонил, Вика!

- В конце концов, я должна разобраться в ситуации, - пыталась я доказать ей. – Да и вещи мои там. Я там живу… Вчера ещё жила.

- Хорошо, буду ждать твоего звонка. Только ты держи удар, Вика, слышишь? Не давай себя в обиду! Если что, кричи громче, я прибегу на подмогу.

Я, конечно, пообещала, что буду сильной, стану себя защищать, но, на самом деле, у меня внутри всё затряслось. Настолько, что я, забыв о правилах приличия, ушла с работы, ни с кем не попрощавшись. Даже Андрея Романовича в известность не поставила. Можно сказать, что тайком убежала. Пока ехала в автобусе, а ехать предстояло почти час, всё гадала, чем закончится моя встреча с Вовкой. И что я от него услышу. Предчувствовала, что ничего хорошего.

Машина, на самом деле, была припаркована на импровизированной стоянке перед домом. Я посмотрела на неё недолго, после чего направилась в подъезд. Перед дверью квартиры возникла небольшая дилемма – позвонить мне в звонок или привычно отпереть дверь своим ключом. Как будет правильно?

В конце концов, пришла к выводу, что не стану никому облегчать задачу. Достала ключи из сумки, вставила ключ в замочную скважину, он легко повернулся, а дверь открылась. Навстречу мне никто не спешил, препятствовать появлению в квартире, которую я два последних года называла своим домом, не стал, и я вошла в прихожую. Даже свет включила. Вот после этого в дверях комнаты появился Вовка. Глянул на меня хмуро, но что-либо говорить не спешил. Пришлось мне первой поинтересоваться:

- Что вчера случилось?

- Случилось? – переспросил он.

- Ты уехал. Уехал и бросил меня под дверью. Как кошку бездомную. Вова, ты ничего не хочешь мне объяснить?

- Тебя никто не бросал, - объявили мне. – Нечего было из дома уходить в ночь. Куда-то, к кому-то.

Его слова и тон звучали весьма красноречиво, а ещё заучено. То ли он сам готовился к этому разговору, то ли его готовили. Я склонялась к второму варианту. Я смотрела на него, на человека, который когда-то признавался мне в любви, который смеялся вместе со мной, держал меня за руку, строил планы на будущее, кстати, ещё совсем недавно, а сейчас он смотрел на меня, как на чужую, недовольно и крайне снисходительно. Будто я отнимаю его время своим появлением.

В какой-то момент Вовка не выдержал наших скрещённых взглядов и ушёл обратно в комнату, а я, лишнюю секунду посомневавшись, отправилась за ним.

- Так всё из-за того, что я ушла вчера? – не могла я поверить. – Но я ведь не гулять отправилась! Я пытаюсь заработать лишние деньги!

- Деньги таким способом не зарабатываются, - произнёс он, и я даже интонации Лидии Николаевны в его голосе уловила. Наставительные и бескомпромиссные.

- Каким способом? – Я готова была кричать от бессилия и абсурда ситуации. – Встреча заняла несколько часов, обсуждалась финансовая состоятельность проекта! Господи, что ещё мне тебе сказать? Почему, вообще, ты заставляешь меня оправдываться?

- Я не прошу тебя оправдываться! – повысил он голос в ответ. – Вика, мне это не нужно. Мне хватило твоего вчерашнего поступка!

- Моего поступка? – изумилась я. – А что по поводу твоего поступка? Что ты бросил меня! Бросил ночью, в подъезде! Мне пришлось идти ночевать к соседям!

- Дай догадаюсь! – Вовка вскинул руку, затем пальцем в меня ткнул. – Ты к Жанке отправилась! А она только рада, обсудить, какое я чмо!

- Так я и в этом виновата? Что не заночевала на ступеньках?

Он вдруг замахал на меня руками.

- Вика, хватит, хватит! Я не хочу всё это слушать!

- Да что слушать-то? – воскликнула я. – Я до сих пор не могу понять, в чём конкретно я перед тобой провинилась?

- Ты думаешь, я не знаю, с кем ты вчера ужинать отправилась? Я загуглил, посмотрел!

- Что ты посмотрел?

- На твоего начальника, - весомо заметил он, и взглянул на меня взглядом поборника нравственности.

Конечно, я почувствовала вину. Можно было зажмуриться, повиниться, начать просить прощения, но я наблюдала за Вовкой и понимала, что он бьёт наугад. И даже если он и заметил в наш вечер в ночном клубе, насколько долго я сидела у барной стойки и разговаривала с Андреем, это всё равно не повод меня в чём-то обвинять. Мало того, что обвинять, а ещё и наказывать, выставляя на ночь из дома. Всё это напоминало повод.

Вовка тем временем усмехнулся.

- А он ничего, презентабельно выглядит. Не урод, богатый, не женатый.

- Что ты говоришь? Ты сам себя слышишь? – Я не могла оправиться от удивления.

- Вика, перестань. В конце концов, мы с тобой оба знаем, что ты не просто так устроилась к нему на работу.

- Да, не просто так, - согласилась я. – А потому что ты меня об этом просил.

- Неправда. Если бы дело было только в этом, ты бы ни за что не согласилась. Но у тебя был более достойный повод. И не ври мне, что не думала о сестре, когда шла туда в первый день. А тут всё так удачно совпало!

Я покачала головой.

- Ты сошёл с ума.

- Правда?

Я решительно повторила:

- Правда. Ты сошёл с ума.

- Хорошо, пусть будет так. Я сумасшедший.

Вовка отвернулся от меня. Стоял, уперев руки в бока, и смотрел в окно. А я смотрела на него, на его спину, и не знала, что мне дальше делать, что дальше говорить. Оставалось только задать один-единственный вопрос.

- Мы расстаёмся?

Он молчал, и было заметно, что он колеблется с ответом. И я прекрасно понимала, о чём он в этот момент думает, что он чувствует, что его смущает и заставляет сомневаться. Потому что я чувствовала то же самое. По крайней мере, мне казалось, что мы с Вовкой сейчас мыслим в унисон. Он, как и я, чувствует, что наши с ним отношения зашли в тупик. Мы попросту упёрлись в стену, и двигаться дальше некуда. Но взять и решить всё одним махом, движением руки, единственным словом – очень трудно, на это необходимо решиться. Чтобы завтра утром проснуться в новой реальности, с новым мироощущением, человеком свободным, без данных когда-то обещаний, без обязательств.

Мы прожили вместе столько, сколько смогли.

Так получается?

Вовка по-прежнему молчал, и это уже стало казаться невыносимым и даже унизительным. Я стояла в молчании и покаянии за его спиной и будто ожидала его решения, своей участи. И я действительного этого ждала. На какую-то секунду меня накрыло ожидание облегчения. Которое наступит, как только Вовка повернётся ко мне и скажет, что я говорю глупости, что расставаться никто не собирается, что он меня любит и никуда не отпустит. А то, что случилось вчера, всего лишь нелепость и недоразумение.