Без единого выстрела - Андрей Воронин

Чек решил пойти напролом.

Он поставил машину на краю площади и зачем-то стал собирать следящую аппаратуру. Мысли его были заняты предстоящим разговором, а руки, действуя словно сами по себе, свинчивали, укрепляли, снимали чехлы и втыкали в гнезда разъемы до тех пор, пока Чек не спохватился: а зачем, собственно, он это делает? Кому он отдаст отснятый материал — Канашу? Канаш, конечно, будет доволен, но вмешиваться в очередную историю с шантажом Чек больше не собирался, а в том, что Канаш замышляет именно шантаж, можно было не сомневаться: вряд ли Рогозин заказал запись своего предыдущего разговора с хромым для семейного альбома. Скорее всего, он понятия не имел о том, что такая запись вообще ведется, иначе вел бы себя намного осторожнее.

А, да черт с ним, решил Чек. Пусть видит, что я не вру и что все мои карты лежат на столе. И вообще, никогда не знаешь, что тебе пригодится в следующий момент. Может быть, удастся записать что-то интересное.

Он укрепил штатив на приборной панели и активировал аппаратуру. Сервомотор ожил с тихим электрическим жужжанием, и видеокамера принялась вращаться из стороны в сторону, обводя площадь любопытным, все замечающим глазом. Чек подключил к камере ноутбук, проверил качество видео- и звукозаписи, немного передвинул штатив, чтобы передняя стойка кузова не лезла в кадр, закурил и стал ждать, нетерпеливо поглядывая на часы.

Золотистый «бьюик» возник на площади с опозданием в полторы минуты. Чек направил объектив камеры на лобовое стекло рогозинского автомобиля, дал наезд и одновременно увеличил изображение на мониторе до максимума. Слегка размытое расстоянием и чрезмерным увеличением лицо водителя заняло весь экран. Он был в машине один, и это был не Рогозин.

Мысли Чека лихорадочно заметались, ища объяснения этой новой странности. Неужели Рогозин доверяет кому-то настолько, что послал его на встречу с хромым вместо себя? Полмиллиона долларов, фальшивый паспорт, пикантные подробности, которые могут всплыть в разговоре с хромым… Было очень сомнительно, что Рогозин отважился бы пойти на такой риск.

Чек сообразил, что сидит в самом центре готовой захлопнуться гигантской ловушки. В самом деле, зачем отдавать кому-то такие огромные деньги без каких бы то ни было гарантий, когда в городе навалом отморозков, всегда готовых нажать на спусковой крючок за пару тысяч? Значит, где-то поблизости, скорее всего, на чердаке одного из окружающих площадь домов, сидит снайпер. А может быть, никакого снайпера нет и в помине, просто тот, кто приехал на встречу вместо Рогозина, держит на коленях заряженный пистолет, и когда хромой подойдет к машине, выпалит ему прямо в физиономию…

Все эти мысли промелькнули в голове у Чека за какую-то долю секунды, а в следующее мгновение Чек увидел хромого. Как и в предыдущий раз, тот был одет в белую рубашку и темные брюки, и так же поблескивал на его левом запястье массивный браслет дорогих часов желтого металла — не то позолоченных, не то и в самом деле золотых. Двигаясь своей ныряющей походкой, один вид которой вызывал у Чека мышечные судороги, хромой направился к «бьюику», который в это время неуверенно заруливал на стоянку. Тренированный глаз опытного геймера определил, что он пройдет мимо «хонды» в какой-нибудь паре метров, и, когда хромой достиг расчетной точки, Чек, не придумав ничего лучшего, крикнул в открытое окошко:

— Атас! Засада!

Хромой, который ожидал чего-нибудь в этом роде, стремительно присел и обернулся на крик, и тут правый рукав его рубашки у плеча словно взорвался изнутри, выбросив состоявший из клочков материи и не правдоподобно алой крови фонтанчик. Хромой покачнулся, словно его сильно ударили кулаком в плечо, и упал на одно колено.

Понимая, что губит всю свою карьеру, а возможно, и жизнь, Чек завел двигатель и рывком послал машину на выложенный фигурной цветной плиткой тротуар, поставив ее на линии огня между хромым волком и невидимым охотником. Он испытывал те же ощущения, что и во время компьютерной игры, и был так же решителен и сосредоточен. Снайпер почему-то больше не стрелял, но Чек не обольщался по этому поводу: возможно, стрелок просто хотел получше прицелиться. Ударив по тормозам, Чек перегнулся через соседнее сиденье, распахнул дверцу, откинул спинку сиденья вперед и крикнул хромому;

— Сюда!

Хромой встал на ноги, покачнулся и боком повалился на сиденье. Чек рванул машину с места, развернулся, пронзительно визжа покрышками, выскочил на проезжую часть и дал полный газ. Хромой на заднем сиденье сыпал страшными ругательствами, половины которых Чек не понимал, словно его пассажир говорил на иностранном языке, и раз за разом хлопал дверцей.

— Ногу, — покосившись на дверцу, сквозь зубы сказал ему Чек. — Ногу убери, неужели сам не чувствуешь? Хромой убрал ногу и захлопнул дверцу.

— Ты кто? — спросил он.

— Кто надо, — отрезал Чек. — Какие дела у тебя с Рогозиным?

— Пошел ты, — сказал хромой. — А ну, останови машину!

— Сиди, — ответил Чек. — Ты же мечтал прокатиться на иномарке. А вожу я получше Рогозина, не сомневайся.

— Вон как, — сказал хромой после довольно длительной паузы. — Не того я, значит, вырубил…

— Того, того, — успокоил Чек. — Так куда поедем?

— Никуда я с тобой не поеду. Останови, падло, пока я тебе прямо на ходу башку мордой назад не поставил.

— На спидометре сто двадцать, — проинформировал его Чек. — Расшибемся в тонкий блин. То, что от нас обоих останется, будет похоже на банку тушенки, по которой ударили кузнечным молотом. Ты этого хочешь?

— А чего хочешь ты, сявка? — спросил хромой. Чек заметил, что он говорит с трудом, словно бы через силу — видимо, сказывались потеря крови и болевой шок.

Чек перестроился в левый ряд, включил указатель левого поворота и резко свернул направо — так, что резина протестующе взвизгнула и задымилась, оставив на асфальте широкие черные полосы.

— Я? — Чек резко, неприятно рассмеялся. — Десять миллионов баксов и балетную труппу Большого театра… Я хочу поговорить. Только поговорить, ничего больше. Если хочешь, я сотру все записи. Могу дать денег. Их у меня не много, но на то, чтобы купить паспорт и свалить в какое-нибудь тихое местечко поближе к Уралу, хватит вполне. От Рогозина ты все равно ничего не добьешься, кроме еще одной пули.

— Убью суку, — с трудом выдавил хромой.

— Позади тебя аптечка… такая коробка с красным крестом, — сказал Чек. — Наложи жгут, или повязку, или что там нужно в таких случаях… И скажи мне, куда ехать, пока не потерял сознание, иначе мне придется тащить тебя в больницу, а там Рогозин тебя найдет в два счета. А если не Рогозин, то милиция.

— Налево давай, — прохрипел хромой. — Вот так теперь три квартала по прямой, потом направо. Увидишь стройплощадку и тормози. Только поближе к кустам, понял? О чем будет разговор?

— А ты быстро сдался, — сказал Чек. — Не ожидал.

— За мной должок. Если бы ты не начал орать, я бы сейчас уже остывал. Так что с меня причитается. Только не увлекайся, когда станешь назначать цену, я тебе не Золотая Рыбка.

— Мне много не надо, — откликнулся Чек, не отрывая сосредоточенного взгляда от дороги. — Скажешь, чем тебе не угодил Рогозин, и мы квиты.

— А тебе он чем не угодил? — спросил хромой. Голос у него теперь стал совсем тихим и невнятным.

— Мне он всем угодил, — сказал Чек. — Я на него работаю, он мне платит, и платит хорошо. Но мне надо знать. Надо знать, понял, волчара? Это не имеет отношения ни к деньгам, ни к моей работе.

В кармане у Чека зазвонил мобильник. После недолгого колебания Чек вынул трубку из кармана и ответил на вызов.

— Чек? — голосом Канаша заорала трубка. — Где ты? Ты его ведешь?

— Да, — ответил Чек, чувствуя, как хромой позади него напрягся и вцепился в спинку его сиденья. — Да, Валентин Валерьянович, я его веду.

В это было невозможно поверить, но Канаш, похоже, до сих пор ничего не знал о той роли, которую Чек сыграл в покушении на хромого.

— Не упусти его, Чек, — прорычал Канаш. — Виси у этой падали на хвосте и держи меня в курсе.

— Не знаю, — сказал Чек.

— Что значит «не знаю»?! Ты что, обкурился? Пьян? Ранен?

— Не знаю, — повторил Чек и выбросил телефон на дорогу.

— Кто это был? — прохрипел сзади хромой.

— Мой начальник, — ответил Чек. — Тот, которому ты третьего дня чуть голову не отшиб. По-моему, это он в тебя стрелял. Велел висеть у тебя на хвосте и не выпускать из виду. Еще велел держать его в курсе.

Хромой со стоном откинулся на сиденье.

— А ты его послал, — сказал он. — Почему? Он же с тебя шкуру спустит. Ты же даже слинять от него не сможешь, потому что не умеешь ни хрена… Объясни… Чего ты мне тут горбатого лепишь? Если что не так — задавлю, как клопа.

— С клопом тебе сейчас не справиться, — сказал Чек, — а со мной и подавно. Ты у меня в руках, волчара. Что захочу, то и сделаю. Захочу, отвезу к Рогозину. Он мне должность даст, деньжат подкинет… А захочу, сам тебя на ремешки порежу. У меня, дядя, такое ощущение, что задолжал ты мне уже давненько. Лет одиннадцать будет, пожалуй.