Казачество в 1812 году - Алексей Шишов

Именно в этом кругу родилась (но не сразу, а по истечении какого-то времени) версия о пассивности атамана Платова и «бездеятельности казаков» на поле Бородина. Среди тех, кто приложил к этому руку, официальный историограф Отечественной войны 1812 года генерал А. И. Михайловский-Данилевский, декабрист А. Н. Муравьев.

Известно, что у Платова с Голенищевым-Кутузовым отношения не сложились еще в 1809 году, в ходе Русско-турецкой войны на Дунае. Но надо отдать должное Михаилу Илларионовичу, злопамятным он не был, и потому его личное отношение к атаману Войска Донского после Бородинской битвы смотрится достаточно доброжелательным. Генерал-фельдмаршал, «спаситель России» смог по достоинству оценить роль М. И. Платова и казачества в деле не изгнания Великой армии из Отечества, а ее подлинного истребления.

Обращает на себя внимание то, что атаман Платов сам стал инициатором кавалерийского рейда. Его казаки, не сидевшие сложа руки, разведали броды на реке Колочи и установили еще утром 26 августа, что крупных неприятельских сил на ее противоположном берегу не просматривается. Тогда Платов послал к главнокомандующему состоявшему при нем принца Гессен-Филиппстальского с предложением провести «диверсию» против левого фланга вражеской позиции. Но при этом он просил «подкрепить» его летучий корпус, в котором после ряда откомандировок оставалось только 10 полков (примерно две тысячи всадников).

Думается, что генерал от кавалерии М. И. Платов чувствовал к себе какое-то недоверие со стороны главнокомандующего: на кутузовской диспозиции, отданной 24 сентября, летучий казачий корпус не упоминается среди прочих, в том числе и кавалерийских, корпусов. То есть место ему в битве конкретно не определялось, кроме того, что он находился в составе 1-й Западной армии Барклая де Толли: из местоположения виделись и задачи на бой.

Отправляя 4,5 тысячи конников в рейд, главнокомандующий не назначил старшим ни М. И. Платова, ни Ф. П. Уварова. То есть речи о едином командовании в ходе рейда не было. Поэтому каждый корпусной начальник действовал так, как он считал нужным. Поэтому и не было согласованности в действиях корпусов, что, разумеется, и сказалось на результатах рейда.

С другой стороны, выход русской конницы во фланг Итальянскому корпусу вице-короля Евгения Богарне повлиял на ход сражения. Обеспокоенный Наполеон направил в опасное для его армии место 5 тысяч кавалерии и 10,5 тысячи пехоты. Более того, две дивизии Молодой гвардии, двинутые для фронтальной атаки, были остановлены на полпути и дальше не пошли вперед. В ходе битвы наступила известная передышка.

Историк старой России Н. П. Михневич в своем известном труде дал рейду краткую, но достаточно емкую оценку: «Набег Уварова и Платова за Колочу приостановил наступательные действия неприятельского центра, чем русские воспользовались для приведения в порядок утомленных войск».

Рейд Платова и Уварова, как считает ряд исследователей, заставил императора задуматься над тем, стоит или не стоит вводить в дело Старую гвардию, элиту французской армии, свой главный резерв. Бонапарт понимал, что его соперник может повторить рейд на том же фланге и при его удаче потребуются резервные силы, чтобы отбить русскую конницу, которая вполне реально могла «забежать» в ближний тыл Великой армии. Великий стратег и тактик Наполеон, как шахматный гроссмейстер, вполне мог на поле Бородина просчитать возможные варианты развития сражения.

«За» рейд говорит и следующий факт. Генеральное для 1812 года Бородинское сражение, отличавшееся яркой ожесточенностью сторон и кровопролитием, дало двум армиям – французской и русской минимум пленных, всего по неполной тысяче человек. Из этой тысячи в день 26 августа казаками на всех участках битвы было взято в плен от 450 до 500 разных чинов вражеских войск. А количество пленных, как хорошо известно, в любой войне являлось одним из главных показателей в успешности состоявшегося дела.

Как же атаман М. И. Платов оценивал свое участие в Бородинской битве, равно как и участие летучего казачьего корпуса? Об этом говорит его рапорт генерал-фельдмаршалу М. И. Голенищеву-Кутузову, написанный, правда, не по горячим следам состоявшегося сражения, а в сентябре месяце, вероятнее всего в последних его числах:

«…Получив 25 числа прошлого августа месяца в вечеру приказание Вашей Светлости, отправился я на правый фланг 1-ой армии, располагавшейся в боевой порядок у селения Бородина, и, сделав в ночь распоряжение казачьими полками, находившимся под командою генерал-майора Иловайского 5-го, отправил вправо верст за пятнадцать отряд под командою полковника Балабина 2-го, из пяти сотен полка Атаманского для наблюдения за неприятельским движением, дабы он не мог зайти за фланг наш. Подполковнику Власову 3-му с полком его имени приказал, имея наблюдение за неприятельским движением, связаться постами с полковником Балабиным, и в случае надобности подкреплять оного Балабина.

Сам с полками: Иловайского 5-го, Грекова 18-го, Харитонова 7-го, Денисова 7-го, Жирова, частию полка Атаманского и Симферопольским конно-татарским, в 7 часов утра 26 числа выступил из лагерного расположения и следовал на левый фланг неприятельской армии, и пока прибыл в подкрепление ко мне кавалерийский корпус под командованием генерал-лейтенанта Уварова, действовал я наступательно на неприятельскую пехоту и кавалерию, в лесу бывшую, неоднократными ударами в дротики, опрокидывая его кавалерию с поражением и взятьем до двухсот в плен конных и пехотных стрелков.

По прибытии вышепомянутого кавалерийского корпуса под командою генерал-лейтенанта Уварова, повел атаку на неприятельский левый фланг, стоявший направе селения Бородина, и, потеснив неприятеля, заставил имевшимися у него, Уварова, пушками неприятельскую батарею, у самого леса бывшую и действующую на корпус, замолчать; то я вместе с тем приказал вышепомянутым Донским полкам, присоединив и полк Власова, приняв направо, частию во фланг, а частию и в тыл, за помянутый лес и сделать стремительный в дротики удар на неприятеля.

Неприятель, за лесом находившийся, был опрокинут стремительным ударом тех полков с сильным поражением, оставив на месте убитыми немало, в плен взято во все поражении более двухсот пятидесяти человек разных чинов, которые тогда же и отправлены в Главное дежурство 1-й Западной армии.

После сильных поражений сих неприятель хотя и делал наступление, но был прогоняем неоднократно с поражением, до самой ночи. Полковник Балабин, находясь со фланга даже частию и в тылу, тревожил неприятеля и поражал, довольно доставил пленных уже на другой день по присоединении ко мне.

Представляя в начальническое благоуважение Вашей Светлости неутомимую деятельность и отличное мужество, оказанное в сем сражении командовавшего Донскими полками г-на генерал-майора Иловайского 5-го и споспешествовавших в сильных поражениях неприятеля во все продолжение сражения полковых командиров: подполковника Власова 3-го, а особливо подполковника Харитонова 7-го, которой на всех ударах был впереди, войскового старшину Жирова, командующего полком Денисова 7-го, войскового старшину Победного и Симферопольского конно-татарского полка подполковника князя Балатукова, которые, командуя вверенными им полками, оказали пример храбрости и подавали тем пример всем подчиненным своим, и, прилагая им у сего именной список, покорнейше прошу Вашу Светлость по заслугам их следующего наградения…»

В отношении этого документа следует сказать следующее. Главнокомандующий потребовал от подчиненных ему военачальников предоставить 31 августа – 1 сентября рапорта об участии подчиненных им войск в Бородинском сражении. Генерал от кавалерии М. И. Платов представил свой рапорт на имя генерал-фельдмаршала М. И. Голенищева-Кутузова 25 сентября, то есть в числе последних.

Испрашивая награды для подчиненных ему полковых командиров, Матвей Иванович не забывал и о нижних чинах. Пользуясь данной ему властью, атаман Платов смог, к примеру, произвести восемь урядников Атаманского полка в хорунжие. Они стали офицерами за проявленную доблесть.

…Войско Донское в своем летописании за 1812 год могло гордиться платовским и уваровским ударом во фланг Великой армии Наполеона. Не случайно же в «Письмах русского офицера» Ф. Н. Глинки, образце отечественной документальной мемуаристики, рассказывалось о том лихом деле в таких словах:

«…Передовые французские пикеты всполохнулись и дали тыл. Казаки сели им на плечи!

Напрасно отмахивались французы и немцы длинными палашами и шпорили тяжелых коней своих; донцы, припав к седлу, на сухопарых лошадках мчались стрелами, кружили, подлетали и жалили дротиками, как сердитые осы».

Если Платов и Уваров за Бородинское сражение не удостоились наград, то этого нельзя сказать о их подчиненных. Героем дня 26 августа, к примеру, стал Алексей Безкровный, младший офицер Черноморского казачьего войска, в 1812 году получивший чин сотника с переводом в Санкт-Петербург, в гвардию с чином армейского поручика. Он назначается командиром сотни черноморских казаков, входившей в состав Лейб-гвардии Казачьего полка, составленного из донцов. Позже казаки с Кавказа – кубанцы и терцы – составят личный конвой императора, а Лейб-гвардии Казачий полк, как и гвардейский Атаманский полк, станет чисто донским.