Внизу - Сванетия - Александр Кузнецов (3)

Один раз у меня с друзьями произошел ожесточенный спор о том, какие горы самые красивые. Один из нас утверждал, что нет большей красоты, чем на Алтае; второй стоял за Памир; третий умолял нас согласиться с тем, что нет на свете все-таки гор прекраснее Тянь-Шаня, а четвертый считал, что камни — они везде одинаковые. Так вот, я твердо стою на своем и заявляю: нет гор красивее, чем в Сванетии. Правда, в том споре я был за Алтай, но это не меняет дела. Главное — иметь глубокое и непоколебимое убеждение.

Приблизительно на полпути Миша придержал коня и подождал меня,

— Смотри, стена Дэва,— указал он на дно ущелья. Ущелье, почти теснина, было перегорожено с обеих сторон высокой каменной стеной шириной этак метра два и высотой метров в тридцать. Из какой она сложена породы, не могу сказать, вниз не спускался, скорее всего из вертикально расположенных плит сланца. Выходы скал в виде ровных стен начинаются на одной стороне ущелья и продолжаются на другой. В середине эта стена прорвана пляшущим потоком Ингури.

— Стена Дэва,— повторил Миша.— Я ходил на нее смотреть еще мальчишкой. Мы верили, что ее построил Дэв.— И он рассказал еще одну легенду.

Дэв полюбил Ламарию и захотел на ней жениться. А Ламария не соглашалась. Тогда Дэв рассердился и начал перегораживать Ингури каменной стеной, чтобы затопить ущелье и сделать здесь море. Он носил камни и возводил стену сразу с двух сторон, с этого склона и навстречу — с другого. Но боги не могли допустить такого, и против Дэва выступил на этот раз сам Джграг. Когда стена была почти готова и Дэву оставалось только перегородить реку, сбросив вниз огромный камень, по ущелью вдруг понесся громадный баран, выпущенный Джграгом с ледника Шхара. Ударив рогами в стену, гигант развалил ее. Остатки камней унесла река.

Полюбовавшись на добросовестную работу Дэва, мы повернули коней в сторону Ушгули. Что говорить, путь от Кали до Ушгули мы могли бы легко пройти пешком. Однако поездка наша утратила бы от этого частицу прелести. Въехать в Ушгули на конях все равно что прибыть по океану в неведомую землю на паруснике. Парусов над морями и океанами нынче так мало! Не больше, чем неизведанных стран. А Ушгули один из самых таинственных уголков на земле. Я был готов к сильным и ярким впечатлениям, но то, что я увидел, совершенно ошеломило меня.

Перед этим мы объехали верхом общества Лахамули, Чубухеви, Пари, Цхумари и Эцери — бывшие владения князей Дадешкелиани. Там было интересно, но места эти полузаброшены, башен и всякой старины немного. Разве что селение Кичкилдаши производит впечатление древнего селения сванов. Знаменитое некогда селение Таврали пустынно лежит в развалинах. Сейчас тут живет всего шесть семей, хотя недавно было семнадцать. Селения Лашграши практически не существует, жители покинули его лет десять назад. Одни развалины. Из этих мест, расположенных вдали от основной дороги, люди перешли жить в ущелье Накра. Лет 50-60 назад в Накре не было ни одного жителя. Поэтому во всем ущелье вы не найдете старинного сванского дома или башни. А по Накре, как и по Бечо, как раз пролегают туристские тропы, ведущие с перевалов. Люди едут по Сванетии и не видят Сванетии. Совсем не то Ушгули.

Попадаешь в иной мир, в другой век. Это как сон наяву. Лес черных башен молчаливо стоит в окружении таких же черных и таких же древних домов-крепостей. Нигде нет пристроек и новых зданий. Все как тысячу лет назад. Живая история.

В узеньких проулочках промеж домов лежал снег, в то время как в Местии давно отпахали. Толстые обуглившиеся двери со следами пуль, закопченные окна-бойницы, темные проемы входов в башни и дома, таинственные дворики... Людей встретишь не часто, и только стариков — молодежь на работе. Перед каждым встречным я останавливался пораженный, настолько выразительны их лица. Они спокойны и суровы. Они смотрят твердо и прямо,— глаза людей, ничего не страшащихся, людей гордых и властных и в то же время добрых и мудрых. Движения неторопливые и уверенные. Передо мной вставали ушгульцы — «племя львов»,— гордость Вольной Сванетии, отважные и непобедимые, сохранившие на века свой облик, как и эти монументальные замки. Столетиями их притесняли князья Дадешкелиани и Дадиани, но, истекая кровью в этой длившейся веками войне, ушгульцы отстояли свою свободу.

Свобода дается нелегко. В 1830 году русский академик из французов Броссе вывез отсюда в Париж интересный документ — примирительную запись ушгульцев с князем Верхней Рачи, который двенадцать лет не пускал сванов за солью в Рачу и Лечхум и за одного своего родича убил триста сванов. Сваны отдали по этому документу земли от Цены до Осетии и ушли с этой земли, не стали жить под властью князей. Земли опустели. В течение четырех веков князья Дадешкелиани пытались покорить ушгульцев. По сказаниям и песням можно предположить, что временами князья прорывались в Вольную Сванетию и доходили до Ушгули. Но в Ушгули не входили никогда. Ушгульцы принимали к себе всех непокорных князям, вооружались и отбрасывали врага обратно в Бечо и Эцери. Ушгул славился своей неприступностью далеко за пределами Сванетией. Многие века совсем крохотное, но неприступное общество сванов становилось убежищем для побежденных царей, кладовой ценностей Кавказа и Закавказья, ценностей, которые заполняли убогие на вид сванские церквушки. Даже русский царь Алексей Михайлович имел по этому поводу сношения с ушгульцами. В 1669 году он получил от сванов известие о том, что те «укрыли в своей земле царя (Баграта IV) от преследования турок а также спасли все честные иконы, кресты и мощи». Можно представить, какие исторические ценности и произведения искусства хранили в себе, да отчасти и хранят доныне, скромные сванские часовенки в верховьях Ингури. Недаром церковь Квирика постоянно охраняло шесть вооруженных стражей, а с XVIII века, после вторжения в Закавказье турок, охрана не подпускала никого на расстояние выстрела. В церкви Вольной Сванетии не имел права войти даже священник, ключи хранились не у него, а у ключарей, выбранных родом. Ключари, в свою очередь, не могли никого пустить друг без друга и без согласия общины.

Сейчас в Ушгули семь таких церквей, но было значительно больше. Один путешественник писал 80 лет назад:

«Есть много древних, полуразрушенных и разрушенных церквей, а также священных мест, где по преданию существовали церкви. В Ушгулах, например, таких развалин насчитывается до десяти». Далеко не полностью сохранившиеся ценности ушгульских церквей сейчас хорошо припрятаны. Многое, очень многое, к сожалению, бесследно исчезло.

Одна из самых интересных церквей Ушгули — церковь ушгульской Богородицы в Жабиане — стоит в крепостной ограде под охраной башни, возвышаясь над селением. Двери ее окованы железом. Рядом старинное и запущенное кладбище. Мы не попали внутрь, не оставалось времени на длительные переговоры. Говорят, она богата чеканными иконами.