Дамиан... (СИ) - Екатерина Юдина

— Причем тут он? Я просто… — сделав глубокий вдох, я попыталась отстраниться, но Дамиан не дал. — Пожалуйста, отпусти. Я хочу посмотреть на тебя.

После моих слов последовало несколько секунд тишины. Очень длинных и, казалось, вовсе бесконечных.

— Пожалуйста, дай мне посмотреть, — вновь прошептала.

Дамиан сразу не отпустил, но, спустя какое-то время, его руки перестали держать меня и я медленно подняла голову. Я обещала себе, что постараюсь скрыть любую реакцию на увиденное, но не смогла этого сделать. Дыхание застряло в горле и я широко раскрыла глаза.

Я не была в состоянии сказать хотя бы какое-то слово, но в это мгновение хотела прошептать: «Прости».

Ведь именно я была виной тому, что сейчас видела.

Одна нижняя сторона его лица была покрыта жуткими, уродливыми шрамами, которые так же коснулись половины губ. И это уже был не тот Дамиан, которого я знала с детства. Смотря на эти увечья, хотелось отвернуться, но я не отводила взгляд. Вот только, наверное, Дамиан все равно что-то увидел в моих глазах.

— Сделай лицо попроще, Мила, — он оскалился, после чего растрепал мне волосы и надел маску обратно.

Так будто только что ничего не происходило, он посмотрел на наручные часы. Кажется, собрался куда-то уходить, но я сделала несколько глубоких вдохов и, не в силах сопротивляться своим эмоциям, поднялась на носочки. Сдернула маску с Дамиана, после чего коснулась губами его щеки. Той самой, которая была изуродована глубокими шрамами.

— Мила, — он рыкнул. В первое мгновение замер и каждая его мышца накалилась, потом он попытался оторвать меня от себя, но я не далась.

Это было сложно, так как Дамиан значительно выше меня, но, намертво вцепившись в его рубашку, я вновь и вновь оставляла легкие поцелуи на его щеке, скуле и изуродованном уголке губ.

А, отстраняясь, посмотрела в его серые глаза и, еще сильнее сжав черную ткань рубашки, прошептала:

— Ненавижу тебя. Слышишь? Ненавижу, — я дернула за галстук Дамиана, наматывая его на кулак. Возможно, физически он это и вовсе не заметил, но я прикладывала немало сил. Сейчас говорила с надрывом и ощущая, как внутри все пылало. Еще немного и я взорвусь подобно вулкану.

Дамиан рыкнул и, сжав пальцами мой подбородок, вновь поцеловал. Набросился своими губами на мои, буквально истязая их. А я, не выдержала и простонала. Да, поцелуи непривычны из-за дефекта губ, но такие же приятные, как и полтора года назад. Нет, они были еще более сводящие с ума.

— Взаимно, Мила, — прохрипел всего лишь на мгновение отрываясь от моих губ. — Проклятье, как я ненавижу тебя. За все, что ты делаешь со мной, — парень укусил меня за губу и вновь поцеловал так, что все мысли прошли рябью и ноги подогнулись.

— Что я с тобой делаю? — спросила прерывисто. Не выдержала и ударила парня в грудь, но, кажется, больно от этого было только мне. — Чтобы я не делала, тебе плевать. Тебя твои шлюхи всегда успокоят.

— Шлюхи, — Дамиан оскалился.

— Да. Те девки, с которыми ты спишь каждую ночь.

Дамиан рыкнул и подхватил меня на руки, после чего перебросил через свое плечо и понес меня в сторону лестницы.

— Я ни с кем не сплю.

— Думаешь, я поверю в это?

— Тогда, почему я должен верить в то, что Монтеро целовал тебя против твоей воли?

Я начала вырываться за что получила сильный шлепок по попе.

— Не вырывайся, Мила.

— Куда ты меня несешь? Что собираешься делать?

— В спальню. Раздену и буду с тобой разговаривать и разговаривать, — пока я пыталась вырваться, низ моего платья задрался и я ощутила, как руки Дамиана сжались сильнее из-за чего мое тело буквально заныло. — Проклятье, ты на это гребанное свидание чулки надела?

Глава 18 Яд и Алкоголь

Наверное, чуть ли не вся прислуга слышала то, с каким грохотом Дамиан захлопнул дверь, после того, как занес меня в свою спальню. Даже я зажмурилась, опасаясь того, что по стенам пойдут трещины и петли слетят с дверных проемов.

Зашипев, я собиралась сказать Дамиану, чтобы он был поосторожнее, но, разве сейчас было до этого? Наверное, даже если бы весь мир погрузился в адский хаос, это показалось бы второстепенно, или вообще незначительно. Куда важнее та буря, которая разрывала чувства в клочья и, в тот же момент усиливала их в миллион раз, сужая весь мир до предела этой спальни. Места, в котором сейчас были только мы вдвоем.

Дамиан кинул меня на кровать, так что я подпрыгнула на матрасе и ненадолго потеряла равновесие, но, вцепившись в подушки, постаралась приподняться, чтобы поправить задравшееся платье.

— Шлюх своих бросай на кровать, а меня не трогай, — зло прошипела, после чего взяла подушку и бросила ее в Дамиана. Правда, он ее с легкостью перехватил.

— С Монтеро будешь так разговаривать, — он сверкнул жутким взглядом и, ослабив галстук, снял его. Небрежно отбросил галстук в сторону, после чего сжал руки на моих щиколотках и притянул меня к краю кровати, так, что платье вновь задралось, оголяя трусики и чулки, на которые Дамиан смотрел с неприкрытой звериной яростью.

— Причем тут Адан? — я брыкалась и, вырвав одну ногу из хватки парня, попыталась пнуть его в торс. Желала сопротивляться Дамиану, с такой же силой, с которой меня тянуло к нему. Как же я сильно злилась на него и, в противовес этому ощущала, как по коже бежали мурашки.

— Почему ты постоянно говоришь о шлюхах? — Дамиан сильнее сжал мою лодыжку и укусил меня чуть выше коленки. Я не смогла сдержать стон, чувствуя, как парень перевернул меня на живот и чуть ли не порвал змейку на моем платье, пока расстегивал ее. — Нравится разговаривать про них, когда мы в постели?

— Я говорю про шлюх потому, что, черт возьми, ты променял меня на них, — собственные слова распалили жуткий гнев и я, до боли стиснув зубы, попыталась опять пнуть Дамиана, но, из-за того, что я лежала на животе, сделать это было трудно.

Он одним движением расстегнул мой лифчик и сдернул лямки платья вниз, из-за чего легкая ткань складками собралась около талии и я голой грудью прикоснулась к прохладному покрывалу, которое так сильно контрастировало с моей разгоряченной кожей.

Судорожно вздохнув, я почувствовала то, как грубые ладони Дамиана взобрались под низ моего платья, сразу прогоняя по телу обжигающие огоньки. Пробуждая во мне нечто податливое и показывая, кто настоящий хозяин моего тела. Кто заставлял меня гореть, дрожать и вновь ощущать себя