Команда ликвидаторов - Валерий Рощин

– Так точно.

– Действуй…

Водитель плавно трогает машину, разворачивается и гонит обратно – в направлении Москвы.

«Здесь его труп и вправду никогда не найдут, – довольно жует пухлыми губами Борщевский. – А если и найдут, то не скоро – когда от тела останутся жалкие кости…»

Через некоторое время он замечает заходящий на посадку гражданский лайнер. Кривая настроения резко уходит вверх.

Еще бы! Во внутреннем кармане пиджака лежит билет до Стамбула. Вылет из аэропорта «Шереметьево» сегодня поздним вечером в двадцать три пятнадцать. Три часа полета, и – здравствуй, турецкий берег Мраморного моря!

В Стамбуле его ждет короткое легкое дельце. Надо наведаться на борт круизного судна «Sea Dream», встретиться с капитаном второго ранга Черенковым и поставить точку в сложной многоходовой операции. Последнюю жирную точку, после которой не останется ни следов, ни свидетелей. Ни-че-го!

Часть IV

Отель «Classic Beach»

Глава 1

Турция; Чанаккале – Стамбул

15–16 августа

Если ты все сделал правильно, это еще не значит, что у тебя все будет хорошо.

Я принял «посылку» близ одного из пирсов Сплита и благополучно доставил ее на борт «Sea Dream», но ее место вычислил проклятый хорват по имени Анте Анчич.

Мне удалось обвести вокруг пальца дотошных хорватов в греческих Патрах, но папаша Хелены оказался хитрее.

Мы оторвались от преследователей в Эгейском море, однако ненадолго – погоня настигла нас на турецком пароме «ALINTERI-10».

Я удачно смылся с парома, спрятал «посылку» на морском дне, уничтожил второго хорвата и добрался до пролива Дарданеллы. Но и этого оказалось недостаточно – над головой вновь кружит тот же легкий вертолет, что не давал покоя перед встречей с паромом.

«Вертушка» настигает нас у кромки реденького лесочка. Если бы не рослые деревца, то проклятый пепелац как пить дать сбрил бы нам лопастями головы.

В лесочке опускаю Хелену на землю – она немного пришла в себя и готова двигаться самостоятельно. Бежать чертовски неудобно – на наших ногах нет обуви, а под травой скрываются сухие ветки, кочки и прочая неприятность.

– Куда мы бежим? – спрашивает девушка.

– Пока не знаю. Для начала нужно как-то отделаться от этой приставучей сволочи.

– Как?

– Не знаю. Не отставай…

Я и в самом деле не имею понятия о том, куда перемещаться. При подготовке каждой операции в составе «Фрегата» мы в обязательном порядке изучали близлежащую сушу со всеми населенными пунктами, инфраструктурой – все до мельчайших деталей. А вот перед посадкой на «Sea Dream» времени на подготовку мне не дали. Да и вообще генерал Борщевский, отправлявший меня на задание в пожарном темпе, показался весьма странным типом. Странным, если не сказать отталкивающим…

Сделав небольшой круг, вертолет вернулся и теперь пытается зависнуть поблизости от нас. Я же, приблизительно восстановив в памяти карту пролива, бегу легкой трусцой на северо-восток. Бежать быстрее нет смысла – «вертушка» все одно догонит…

Наш забег кончается довольно неожиданно. Вертолет исчезает из поля зрения, и некоторое время мы слышим лишь шум двигателя и трескотню его винтов. «Завис или садится?» – гадаю я про себя.

Осторожно обходим опасное место. И вдруг в разрыве меж деревьями и высокими кустами отчетливо вижу яркий красно-белый фюзеляж. Кажется, пилот мостится присесть на обширной поляне.

Ловлю Хелену за руку:

– Подожди здесь. Присядь. Отдышись.

– А ты?

– Есть одна рациональная мыслишка. Ты, главное, не высовывайся, а я скоро вернусь…

Пригнувшись, бегу в сторону вертолета. На ходу высматриваю необходимое для воплощения родившегося плана орудие.

Ага, вот отличный дрын! Подбираю крепкий тяжелый сук двухметровой длины и почти ползком приближаюсь к краю поляны.

«Вертушка» медленно перемещается вдоль опушки, видимо подыскивая ровное место для посадки. Сколько народу внутри пассажирской кабины, мне определить не удается – не позволяет высокое расположение блистеров.

Все, я прячусь под крайними кустами – жду удобного момента. Красно-белый фюзеляж медленно проплывает мимо.

Еще немного…

Отлично! Срываюсь и бегу следом за пепелацем. Почти догнав, уклоняюсь немного в сторону от плоскости вращения лопастей хвостового винта. Бросать неудобно – хвостовая балка вибрирует и болтается из стороны в сторону.

– Ничего, – говорю я, прицеливаясь, – в любом живом организме есть отверстие для клизмы. Найдется оно и у тебя.

С силой запускаю дрын в вертикальный диск, что магически поблескивает в лучах предвечернего солнца. Запустив, отскакиваю подальше и падаю на землю, обхватив голову руками…

Мне не раз доводилось летать на вертолетах. Если в район предстоящей операции боевых пловцов, как правило, доставляли на судах, то в точку непосредственного погружения десантировали с помощью этих неприхотливых аппаратов. Чаще летали на мощных камовских «вертушках» с двумя несущими винтами, но иногда приходилось пользоваться и машинами Миля – с рулевым винтом на конце хвостовой балки.

Однажды пришлепали в район на большой гражданской посудине; к нескольким точкам погружения намереваемся добраться на новеньком Ми-8МТВ. Взлетаем с просторной палубной площадки, разворачиваемся против ветра, начинаем разгон скорости…

И в самом начале разгона то ли из-за порыва ветра, то ли из-за нехватки мощности (полные баки топлива, полтора десятка пловцов в полной амуниции, плюс куча снаряжения!) вертолет просаживается и в последний момент самую малость задевает рулевым винтом леерное ограждение.

Казалось бы, что за беда? Ну, зацепили, ну, стесали сантиметр-другой лопастных законцовок – какая с того трагедия?..

Впрочем, в те секунды мы не догадывались ровным счетом ни о чем: ни о касании рулевым винтом препятствия, ни о его частичном разрушении, ни о возможных последствиях сего происшествия. Мы тупо вцепились в то, что было под руками, а машина раскручивалась вокруг оси винта и опасно заваливалась набок.

Потом случился большой бульк – вертолет ухнул об воду, и все содержимое грузовой кабины, включая нас и огромную желтую бочку с керосином, прыгало и металось по ограниченному пространству.

Мои парни приучены ко всяким жизненным выкрутасам, к тому же все сидели в гидрокомбинезонах и с готовыми к работе ребризерами. От команды «Приготовиться к десантированию» до прыжка в воду обычно хватало минуты: надеть на ноги ласты, натянуть на голову полнолицевую маску и схватить автомат. Короче, незапланированный контакт «вертушки» с водой заставил произвести те же действия, только в невероятно ускоренном темпе. Оно и понятно – все молодые, все хотят жить.

«Ми-8» продержался на поверхности около минуты, и этого нам хватило с избытком. Первым делом вытащили экипаж и часть снаряги. Остальное спасали, пока несчастный пепелац погружался до глубины полусотни метров. Потом всплыли на поверхность, посчитались по головам и начали взбираться по штормтрапу на палубу посудины.

Все закончилось хорошо. А часом позже мы сидели за столом кают-компании с летчиками, глушили под хорошую закусочку авиационный спирт и слушали их байки о причинах аварии. Вот тогда-то я и узнал об ахиллесовой пяте классических одновинтовых вертолетов. Узнал и запомнил на всю оставшуюся жизнь: если у тебя нет ПЗРК или мощного стрелкового оружия, способного поразить экипаж, пробить или поджечь топливные баки, вывести из строя важные системы, то попробуй покалечить наиболее уязвимую деталь конструкции – рулевой винт на конце хвостовой балки. Без исправного рулевого винта «вертушка» становится почти неуправляемой и чаще всего оказывается лежащей на боку.

Кажется, запущенный мною дрын угодил точно в цель – в бешено вращавшийся диск. Во всяком случае, лежа на земле и прикрывая голову руками, я отчетливо различил треск, хлопки и что-то еще, помимо ровной работы двигателя и стрекота лопастей несущего винта.

«Готово, – сильнее вжимаюсь в пожухлую траву. – Теперь бы уцелеть в вихре разлетающихся обломков!»

Сзади меня, метрах в пятнадцати, погибает вертолет: рулевой винт разрушен, и реактивный момент заставляет фюзеляж крутиться против вращения несущего винта. Подъемная сила стремительно падает, и летательный аппарат в полном соответствии заветам сэра Исаака Ньютона грохается об землю. Основную силу удара принимают полозья, затем фюзеляж заваливается набок, разбивая лопасти и разбрасывая во все стороны части своего израненного организма.

Приподнять голову и посмотреть назад я осмеливаюсь лишь через несколько секунд, когда двигатель окончательно захлебнулся, а скрежет и прочие ужасные звуки стихли.

Красно-белая «вертушка» лежит на боку. Метрах в тридцати сиротливо торчит оторванная хвостовая балка; рулевого винта на ней, конечно же, нет – его обломки разлетелись по всей поляне. Остекление кабины разбито, одна из дверей валяется недалеко от меня. Под остатками занимается пламя – вероятно, загорелось вылившееся из бака авиационное топливо.