Домработница царя Давида - Ирина Волчок

— Я хозяин, — сказал мушкетёр, с интересом разглядывая Аню тёмными прищуренными глазами. Глаза были весёлые. — Я здесь живу. Вот, приехал. Здравствуй.

— Здравствуйте, — ответила Аня, закрывая собой проём двери. Она забыла, как надо вызывать охрану. — А паспорт у вас есть?

— Васька! — грозным голосом заорал киношный мушкетёр, оборачиваясь в сторону лифта. — У меня паспорт есть?

— А я откуда знаю? — донёсся от лифта недовольный молодой, даже почти мальчишеский, голос. — Тебя мать собирала. В кармане пиджака посмотри. Во внутреннем. Она документы нам с отцом всегда во внутренний карман кладёт… А зачем тебе паспорт, дядь Давид?

— Таможня добро не даёт! — Сверкая белозубой улыбкой и разглядывая Аню весёлыми глазами, киношный мушкетёр полез во внутренний карман роскошного белого пиджака, не без труда вытащил оттуда довольно толстенькую пачку каких-то документов и плоский кожаный бумажник, бумажник сунул назад, а документы развернул веером перед Аней: — Какой тебе надо, девочка? Выбирай!

Ну вот, мы так не договаривались… Аня однажды вычитывала политический детектив, и оттуда почерпнула информацию: несколько паспортов бывает только у международных террористов. Или у шпионов? Это всё равно, шпионы ничем не лучше террористов. А она так и не может вспомнить, как надо вызывать охрану.

Со стороны лифта послышались шаги, громкое сопение и недовольный мальчишеский голос:

— Дядь Давид, кончай прикалываться. Моих стариков до шизы чуть не довёл, так тебе всё мало… Паспорт, а? Таможня! Лучше бы не забывал ключи от квартиры, где деньги лежат.

Аня тут же подумала, что конверт с хозяйскими деньгами лежит на кухонном столе, на самом виду, бери — не хочу! Лёгкая добыча даже для начинающего домушника, а эти, похоже, прожжённые профессионалы, вон как подготовились: один под царя Давида замаскировался, другой его дядей зовёт, и паспортов заготовили на любой вкус… Вот только не смогли предусмотреть, что с царём Давидом должны приехать ещё четыре человека!

— А где остальные? — бдительно спросила Аня. — Внизу остались? В лифт все не поместились?

— В ситуацию не въехали, — смешливо ответил киношный мушкетёр. — Я их под домашним арестом оставил. Надоели, понимаешь? Васька, что хоть ты возишься? Совсем ослабел? А с виду вроде бы не хилый.

Аня осторожно выглянула из-за косяка двери. Да уж, что не хилый этот Васька — то не хилый… От лифта топал огромный, как статуя Командора, парень. В каждой руке парень нёс по огромной дорожной сумке. Аня однажды вычитывала жуткий триллер, там в таких сумках носили тела замученных жертв. Парень подошёл и небрежно бросил сумки на пол у стены. Понятно — с живыми жертвами сумки на пол так небрежно не бросают…

— Хай, — сказал парень, оценивающе разглядывая Аню с высоты своего командорского роста. — Это ты, что ли, новая кухарка?

— Я домработница. А вы кто?

Аня, чтобы не смотреть на эту статую снизу вверх, перевела взгляд на киношного мушкетёра. Мушкетёр фыркнул, пошевелил бровями и полез в карман пиджака. Наверняка за пистолетом. Аня вспомнила, как можно вызвать охрану: надо просто включить сигнализацию. Дверь открыта, так что сигнализация сработает мгновенно. Через минуту сюда прибегут Олежек, Руслан, Гоша и все остальные. Они обязательно задержат злоумышленников, а может быть, даже и спасут Ане жизнь.

Киношный мушкетёр вынул из кармана мобильник, стал неторопливо нажимать кнопки — так подозрительно долго, что Аня уже решила включать сигнализацию, — наконец поднёс трубку к уху и почти сразу сказал грозным голосом:

— Машка, твоя протеже нас домой не пускает. Скажи ей сама, что мы не бандиты. Хотя про своего сыночка можешь сказать правду.

Он протянул телефон Ане, она машинально взяла и ещё с расстояния вытянутой руки услышала возмущённый крик дамы Маргариты:

— Давид, что ты там опять устроил? Все нервы мне истрепал! И что — не бандит ты после этого?

— Здравствуйте, Маргарита Владимировна, — сказала Аня в трубку. — А почему вы не приехали?

— Потом приеду, — ответила дама Маргарита всё ещё сердито, но уже тихо. — Чего они там хотят? Я не поняла: куда ты их не пускаешь? Если на ипподром — тогда правильно не пускаешь, нечего им там делать.

— Я их в квартиру не пускаю, — виновато сказала Аня. — Я же пятерых человек ждала, а приехали только двое… и… в общем, они не совсем такие, как я ожидала. Но раз вы подтверждаете…

— Молодец, — сказала дама Маргарита очень довольным голосом. — Так с ними и надо. Паспорт потребуй показать. Пусть знают, что и на них управа есть.

— Да я уже потребовала, — призналась Аня. — Так неудобно получилось…

— Классно получилось, — одобрила дама Маргарита. — Ты там построже с ними. Пусть отольются этим котам наши слёзки. Ну, пока, держи оборону. Трубку Василию дай.

От волнения Аня не сразу сообразила, кто тут Василий, а когда наконец сообразила — он сам вынул телефон из её руки. Аня пошире распахнула дверь, посторонилась, чтобы царь Давид мог беспрепятственно проникнуть в собственную квартиру, хотела спросить, не надо ли ему помочь, но постеснялась. Царь Давид не производил впечатления человека, который нуждается в помощи. Даже сидя в инвалидной коляске. Да и коляска, оказывается, была с электрическим мотором. Она зажужжала, мягко стронулась с места и шустро въехала в прихожую мимо Ани.

— Добро пожаловать, — пробормотала Аня в спину царя Давида.

Он вроде бы кивнул головой, но ничего не ответил. Наверняка не станет подписывать договор. Кто ж будет держать на работе человека, который не пускает законного хозяина в его собственную квартиру? Аня всё время думала об этом, наблюдая, как статуя Командора, не переставая говорить по телефону, небрежно забрасывает дорожные сумки в квартиру, захлопывает дверь, привычно, как у себя дома, поворачивает рычаг блокиратора замка, открывает встроенный шкаф, роется там в нижнем ящике в поисках чего-то… Очевидно: этот Василий — частый гость в доме. Или даже живёт здесь? Только этого не хватало! Мы так не договаривались…

Аня вопросительно оглянулась на коляску с царём Давидом, и увидела, что коляска уже пустая, а царь Давид стоит рядом, как ни в чём не бывало, и даже рукой ни за что не придерживается. Оказывается, он тоже был очень большой. Конечно, не такой, как статуя Командора, но уж никак не ниже метра восьмидесяти. И не такой широкий, как племянник. Даже вообще никакой не широкий, а скорее тонкий, хоть и широкоплечий. Поджарая фигура танцора и осанка военного. Семьдесят лет!..

Царь Давид, наверное, понял, о чём она думает, разулыбался, подбоченился, поводил плечами, гибко понаклонялся в стороны и слегка потопал ногами.

— А? — хвастливо сказал он и подмигнул. — Ничего ещё, да? Ещё и кое-кто из молодых спортсменов может позавидовать! Вырази своё мнение, Васька!

Васька за спиной Ани выразил своё мнение нечленораздельным мычанием.

— Завидует, — перевёл его мычание царь Давид. — Мальчику двадцать пять лет, а мяса наел, как к пятидесяти. Ни один конь не выдержит.

— Я мышцы накачал, а не мясо наел, — возмущенно буркнул Васька. — А эти ваши лошади мне глубоко фиолетово. Мне ваши конкуры и родео не вставляют.

— Говори по-русски! — рявкнул царь Давид грозно. — Это что, в Лондоне таких гопников растят?

Васька в ответ тоже что-то заорал, но что — Аня не поняла, потому что Васька орал по-английски.

Ну вот, так она и думала. Не успели порог переступить — и уже скандал. Аня дождалась паузы в Васькином крике и спросила, обращаясь к пустому инвалидному креслу:

— Наверное, пора обедать? Или сначала душ после дальней дороги?

Васька помолчал и хмуро сказал:

— Сначала душ.

Царь Давид засмеялся и сказал:

— Молодец, девочка. Не обращай внимания, мы всю жизнь так. Васька в меня пошёл, совсем психованный. Отец-то у него ничего, смирный. А мать ты сама видела. Сандро и Машке с нами тяжело, они всё ждут, когда мы друг друга поубиваем. А нам орать только в кайф, понимаешь?

— Дядь Давид, говори по-русски! — злорадно сказал Васька.

И царь Давид тут же закричал что-то на не известном Ане языке. Скорее всего — на грузинском.

Аня вздохнула и пошла в кухню заправлять салаты и разогревать слойки с козьим сыром. Кухня находилась далеко от прихожей, за двумя коридорами, тремя стенами и одной дверью, но Аня прекрасно слышала, как дядя с племянником то орали друг на друга на разных языках, то громко хохотали на два голоса, то хлопали дверцами шкафов, то роняли на пол что-то металлическое… Сумасшедший дом. И это будет очень хорошо, если царь Давид не станет подписывать договор. Вряд ли она долго вытерпит такую обстановку. Или уж не терпеть? Сразу сказать, что она работать не будет — и пусть ищут другую домработницу. Или даже спровоцировать царя Давида на недовольство ею, тогда он её просто выгонит, не заставляя отрабатывать две недели…