Руки кукловода - Наталья Александрова

Начнем сначала: Петр Ильич имеет отдельную квартиру в нашем городе (возможно, он ее снимает, но это в данный момент не важно), но почему‑то предпочел поселиться у нас с мамулей. Я терялась в догадках, зачем он это сделал.

Хочет быть поближе к мамуле? Но еще ни одну женщину не отпугнуло наличие у любимого человека отдельной квартиры. К тому же там и я мешаю, и Леопольдовна ворчит…

Все нормальные логические предположения я исчерпала. Осталось только одно: этот неизвестный Петр Ильич задумал что‑то плохое. И для осуществления своих преступных замыслов ему нужно было поселиться в нашей квартире. Кто ему нужен в первую очередь – мамуля? Или, может быть, я?.. Во всяком случае, именно с его появлением в нашем доме начали со мной происходить всякие странные и неприятные вещи…

Ну хорошо, я Петра Ильича выследила и даже по счастливой случайности узнала номер квартиры, в которой он живет.

Как бы теперь попасть в эту квартиру в отсутствие хозяина…

Я осознала эту мысль и вздрогнула. Вот‑вот, раз он поступает нечестно и пробрался к нам в квартиру обманом, то я должна, просто обязана отплатить ему тем же. Я должна проникнуть в эту его квартиру и попытаться что‑то узнать о мамулином постояльце. Но как это сделать? Выкрасть ключи, подумала я и поежилась: нарушаю закон, вступаю на криминальную дорожку. Но что‑то мне подсказывало, что Петр Ильич даже если и обнаружит пропажу ключей, в милицию с заявлением не пойдет.

Пока я так колебалась, из подъезда показался Петр Ильич собственной персоной. Он выглядел очень озабоченным, в руке у него был «дипломат». Целеустремленно шагая, он вышел на улицу и остановился на перекрестке, подняв руку. Через минуту притормозила вишневая «девятка», и Петр Ильич отбыл на ней на деловую встречу. Я была уверена, что встреча деловая, уж очень озабоченный у него был вид, да еще портфель…

Преследовать его не имело смысла – я бы не успела поймать машину. Поэтому я расплатилась, потом села в маршрутку и поехала навестить Мишку в больнице.

К моей великой радости Мишку перевели из реанимации в палату. Без проводов он выглядел вполне прилично, только голова забинтована.

– Легкое сотрясение мозга, сломаны три ребра и нога, а внутренние органы не повреждены! – с гордостью отрапортовал Мишка.

– Нашел, чем гордиться! – фыркнула я. – Ты лучше скажи, как тебя угораздило?

– Тормоза отказали, – вздохнул он, – вот какое дело.

– Мишка, это ведь все неспроста!

– Да знаю я. – Мишка поманил меня ближе и оглянулся на пожилого дядечку в синем тренировочном костюме, который, положив ногу в гипсе поверх одеяла, делал вид, что читает газету.

Я присела на кровать, наклонилась и подставила ухо к Мишкиным губам.

– Не хочу про это при посторонних говорить, а этот все время подслушивает… любопытно ему, видишь…

– А я вчера в милиции была, – зашептала я, – там следствие идет, и про твои тормоза они тоже поинтересуется.

Дядечка с соседней кровати встал и вышел, опираясь на костыль, наверное, подумал, что у нас с Мишкой амурный интерес, раз так шепчемся.

И я рассказала Мишке все, что случилось после его аварии, даже про то, как мы разодрались вчера с Гюрзой.

– Слушай, – Мишка выглядел заинтригованным, – а ведь она сегодня с утра ко мне приходила!

– Зачем? – вытаращилась я.

– Как это – «зачем»? – возмутился Мишка. – Навестить тяжело больного сотрудника, вот зачем!

– Наша Гюрза? – Я не могла поверить.

– Да, вон фруктов принесла, – Мишка показал на большой пакет с бананами, яблоками и грушами. – Так я думаю, может, не есть, ведь небось отравленное?

– Не ешь, – категорически заявила я, – у тебя организм и так ослаблен, как бы чего не вышло…

– А выбросить тоже жалко, – размышлял Мишка, – вот разве Юране скормить?

Он показал на угловую койку, где кто‑то спал, накрывшись с головой одеялом.

– Так‑то он мужик ничего, спит себе да спит, – пояснил Мишка, – только ночью храпит сильно. А здоровый… и поесть любит, так вот я думаю, испробовать на нем, что ли?

– Нехорошо на невинном человеке эксперименты ставить, – строго сказала я, – но вообще‑то, чтобы Гюрза кого‑то навестила в больнице? В голове не укладывается…

Не уставая поражаться такому поступку Гюрзы, я задумчиво попрощалась с Мишкой и пошла прочь. Неужели моя вчерашняя трепка пошла начальнице на пользу?

К вечеру преступный план полностью созрел.

Для того чтобы чувствовать себя в относительной безопасности, я должна не красть ключи у Петра Ильича, а сделать свой комплект. С одной стороны, задача усложняется: сначала выкрасть ключи, а потом положить их на место, а с другой стороны, потом я смогу выбрать удобное время для посещения квартиры, когда буду точно уверена, что Петр Ильич не сможет меня там застать.

Из детских приключенческих книжек в голове сидели смутные воспоминания о куске мыла, в который вдавливают ключи, и потом по этому оттиску делают новые. Из более поздних сведений в голове вертелись отрывки какого‑то фильма, где профессионал делал оттиски в коробочке, заполненной специальной субстанцией. Где бы взять такую коробочку?

Но я представила, как прихожу с такой коробочкой или, еще лучше, с куском мыла в мастерскую по изготовлению ключей, и что они мне там скажут? А самое главное: что я им скажу?

Нет уж, отставим в сторону детективы и будем действовать открыто – так меньше шансов быть заподозренной в плохом.

По дороге домой я заскочила в мастерскую по изготовлению ключей, что располагалась в подвальчике неподалеку от нашего дома. У окошечка маялся мужчина типично интеллигентной внешности: седая бородка, очки и потертая кепочка.

– Второй раз прихожу! – скорбно обратился он ко мне. – Никак не подходят…

Я забеспокоилась: качество работы у этого мастера явно оставляло желать лучшего.

– У вас замок старый, ключ трудоемкий, – донеслось из окошка, – поставили бы «цербер»…

– От «цербера» ключ большой, дочка его сразу же потеряет, – вздохнул мужчина, – она и так‑то…

Я взглянула на него удивленно: судя по седой бороде, у него терять ключи должна не дочка, а внучка. Впрочем, некоторые дочки и в сорок лет дуры. Очевидно, мужчине досталась именно такая.

Заказчик долго перебирал выданные ключи, не отходя от окошечка, так что у меня лопнуло терпение. Я подошла ближе и попыталась разглядеть, кто там в окошке. Седобородый оглянулся на меня, вероятно, я произвела на него впечатление, потому что он оживился, глазки под очками заблестели так живенько, что стало видно даже через мутные, Бог знает сколько не протертые стекла.

– Вы закончили? – строго спросила я. – А то я спешу.

Седобородый поскучнел, вздохнул и ушел, ссутулившись. Из синего пуховика у него торчали в стороны перышки.

За окошком в крошечной комнатке сидел за столом шустрый востроглазый парнишка и что‑то писал. За ним приткнулся смурной работяга и пилил болванку, зажатую в тиски.

– Слушаю вас. – Парень вскинул голову.

– Хм… вы до которого часу работаете?

– До девяти, там написано. – Парень кивнул на стенку.

– Значит, если я часам к восьми ключи принесу, за час сделаете?

– Смотря какие… – протянул парень, внимательно меня рассматривая.

– Обыкновенные, – буркнула я, очень мне не понравился его взгляд.

– Федя у нас мастер, – кивнул парень на работягу.

Сумрачный Федя никак не отреагировал.

– Значит, сделаете за час, и никакой квитанции, – сказала я парню и добавила, оглянувшись на прейскурант: – Плачу вдвое.

– Втрое, – ответил парень не промах

Мои голубки пили чай на кухне. Стол опять‑таки был сервирован по высшему разряду. Я подумала вдруг, что если мне мамулин серебряный набор успел осточертеть, то что же говорить тогда о Петре Ильиче? Как ему надоели должно быть, мамулины ухаживания, ее чрезмерная забота, эта ее, с позволения сказать, стильность… Откровенно говоря, вытерпеть все это можно, только лишь поставив перед собой важную задачу. Так какова же эта задача? Зачем у нас поселился Петр Ильич? Стоя в коридоре и слушая его разговор и смех, я поняла, что он моей матерью совершенно не увлечен. Со стороны, как говорится, виднее!

Дождавшись, когда они уйдут, я поела на кухне, потом убрала посуду. В коридоре было темно, на часах – полвосьмого. Я прислушалась: парочка слушала в комнате у мамули записанный на видео концерт Паваротти. Замирая от страха, я подошла к вешалке и залезла в карман пальто нашего гостя. В первом кармане – ничего, только горсть мелочи. Во втором… есть, вот они, ключики! Даже не прячет, старый пройдоха, так уверен в нашей с мамулей глупости и доверчивости!

Когда я зашнуровывала ботинки, мамуля возникла на пороге:

– Ты куда это?

– Сигареты кончились! – крикнула я уже с лестницы.