Что такое счастье. Избранное - Эдуард Асадов

Орел

Царем пернатых мир его зовет.И он как будто это понимает:Всех смелостью и силой поражаетИ выше туч вздымает свой полет.

О, сколько раз пыталось воронье,Усевшись на приличном отдаленье,Бросать с ревнивой ненавистью тениНа гордое орлиное житье.

За что он славу издавна имеет?С чего ему почтение и честь?Ни тайной долголетья не владеет,Ни каркать по-вороньи не умеет,Ни даже просто падали не ест.

И пусть он как угодно прозывается,Но если поразмыслить похитрей,То чем он от вороны отличается?Ну разве что крупнее да сильней!

И как понять тупому воронью,Что сердце у орла, не зная страха,Сражается до гибели, до прахаС любым врагом в родном своем краю.

И разве может походить на нихТот, кто, зенит крылами разрезая,Способен в мире среди всех живыхОдин смотреть на солнце не мигая!

«Рыбье счастье»

(Сказка-шутка)

В вышине, отпылав, как гигантский мак,Осыпался закат над речушкой зыбкой.Дернул удочку резко с подсечкой рыбакИ швырнул на поляну тугую рыбку.

Вынул флягу, отпил, затуманя взгляд,И вздохнул, огурец посыпая солью:— Отчего это рыбы всегда молчат?Ну мычать научились хотя бы, что ли!

И тогда, будто ветер промчал над ним,Потемнела вода, зашумев тревожно,И громадный, усатый, как боцман, налимПоявился и басом сказал: — Это можно!

Я тут вроде царя. Да не трусь, чудак!Влей-ка в пасть мне из фляги. Вот так…Спасибо!Нынче зябко… А речка — не печка. Итак,Почему, говоришь, бессловесны рыбы?

Стар я, видно, да ладно, поговорим.Рыбы тоже могли бы, поверь, судачить.Только мы от обиды своей молчим,Не хотим — и шабаш! Бойкотируем, значит!

Мать-природа, когда все вокруг творила,Не забыла ни львов, ни паршивых стрекоз,Всех буквально щедротами одарилаИ лишь рыбам коленом, пардон, под хвост!

Всем на свете: от неба до рощ тенистых,Травы, солнышко… Пользуйтесь!Благодать!А вот нам ни ветров, ни цветов душистых,Ни носов, чтоб хоть что-то уж там вдыхать!

Кто зимою в меху, кто еще в чем-либоГреют спины в берлоге, в дупле — везде!Только ты, как дурак, в ледяной водеПод корягу залез — и скажи спасибо!

Мокро, скверно… Короче — одна беда!Ну а пища? Ведь дрянь же едим сплошную.Плюс к тому и в ушах и во рту вода.Клоп и тот не польстится на жизнь такую.

А любовь? Ты взгляни, как делила любовьМать-природа на всех и умно, и складно:Всем буквально — хорошую, теплую кровь.Нам — холодную. Дескать, не сдохнут, ладно!

В общем, попросту мачеха, а не мать.Вот под вечер с подругой заплыл в протоку,Тут бы надо не мямлить и не зевать,Тут обнять бы, конечно! А чем обнять?Даже нет языка, чтоб лизнуть хоть в щеку.

А вдобавок скажу тебе, не тая,Что в красавицу нашу влюбиться сложно —Ничего, чем эмоции вызвать можно:Плавники да колючая чешуя…

Скажешь, мелочи… плюньте, да и каюк!Нет, постой, не спеши хохотать так лихо!Как бы ты, интересно, смеялся, друг,Если б, скажем, жена твоя чудом вдругПревратилась в холодную судачиху?

А взгляни-ка на жен наших в роли мам.Вот развесят икру перед носом папы,И прощай! А икру собирай хоть в шляпуИ выращивай, папочка милый, сам!

Ну а рыбьи мальки, только срок придет,Сразу ринутся тучей! И смех, и драма:Все похожи. И черт их не разберет,Чьи детишки, кто папа и кто там мама.

Так вот мы и живем средь морей и рек.Впрочем, разве живем? Не живем, а маемся.Потому-то сидим и молчим весь векИли с горя на ваши крючки цепляемся!

Э, да что… Поневоле слеза пробьет…Ну, давай на прощанье глотнем из фляги. —Он со вздохом поскреб плавником живот,Выпил, тихо икнул и ушел под коряги…

Маленькие герои

В промозглую и злую непогоду,Когда ложатся под ветрами ницКусты с травой, когда огонь и водуШвыряют с громом тучи с небосвода,Мне жаль всегда до острой боли птиц…

На крыши, на леса и на проселки,На горестно поникшие сады,Где нет сухой ни ветки, ни иголки,Летит поток грохочущей воды.

Все от стихии прячется в округе:И человек, и зверь, и даже мышь.Укрыт надежно муравей. И лишьНет ничего у крохотной пичуги.

Гнездо? Смешно сказать! Ну разве дом —Три ветки наподобие розетки!И при дожде, ей-богу, в доме томНичуть не суше, чем на всякой ветке!

Они к птенцам всей грудкой прижимаются,Малюсенькие, легкие, как дым,И от дождя и стужи заслоняютсяЛишь перьями да мужеством своим.

И как представить даже, что ониИз райских мест, сквозь бури и метели,Семь тысяч верст и ночи все, и дниСюда, домой, отчаянно летели!

Зачем такие силы были отданы?Ведь в тех краях — ни холода, ни зла,И пищи всласть, и света, и тепла,Да, там есть все на свете… кроме родины…

Суть в том, без громких слов и укоризны:Что, все порой исчерпав до конца,Их маленькие, честные сердцаОтчизну почитают выше жизни.

Грохочет бурей за окошком ночь,Под ветром воду скручивая туго,И что бы я не отдал, чтоб помочьВсем этим смелым крохотным пичугам!

Но тьма уйдет, как злобная старуха,Куда-то в черный и далекий лес,И сгинет гром, поварчивая глухо,А солнце брызнет золотом с небес.

И вот, казалось, еле уцелев,В своих душонках маленьких пичугиХранят не страх, не горечь и не гнев,А радость, словно сеятель посев,Как искры звонко сыплют по округе!

Да, после злой ревущей черноты,Когда живым-то мудрено остаться,Потокам этой светлой добротыИ голосам хрустальной чистоты,Наверно, можно только удивляться!

Гремит, звенит жизнелюбивый гам!И, может быть, у этой крохи-птицыПорой каким-то стоящим вещамБольшим и очень сильным существамНе так уж плохо было б поучиться…

Эфемера Вульгарис

Серебристый огонь под сачком дрожит,Только друг мой добыче той рад не очень:Эфемера Вульгарис… Обычный вид.Однодневная бабочка. Мелочь, в общем…

Что ж, пускай для коллекции в строгой рамеНе такая уж это находка. Пусть!Только я к Эфемере вот этой самойКак-то очень по-теплому отношусь.

Мы порой с осужденьем привыкли зватьНесерьезных людей и иные отсевкиНарицательно: «бабочки-однодневки».Я б иную тут все-таки клал печать.

Мотылек с ноготок? Отрицать не будем.И, однако, неплохо бы взять примерС этих самых вот маленьких ЭфемерМногим крупным, но мелким душою людям.

Сколько времени тянется день на Земле?Скажем, десять часов, ну двенадцать всего-то.Но какая борьба и какая работаРади этого света кипит во мгле!

Где-то в речке, на дне, среди вечной ночи,Где о крыльях пока и мечтать забудь,Эфемера, личинка-чернорабочий,Начинает свой трудный и долгий путь.

Грязь и холод… Ни радости, ни покоя.Рак ли, рыба — проглотят, того и жди.А питанье — почти что и никакое.Только надобно выжить любой ценоюРади цели, которая впереди.

Как бы зло ни сложилась твоя судьбаИ какие б ни ждали тебя напасти,Не напрасны лишения и борьба,Если все испытания — ради счастья.

И оно впереди — этот луч свободы!А покуда лишь холод да гниль корней.И такого упрямства почти три года,Ровно тысяча черных и злых ночей.

Ровно тысяча! Каждая как ступень.Ровно тысяча. Выдержать все сполна.Словно в сказке, где «тысяча и одна…».Только здесь они все за один лишь день.

И когда вдруг придет он на дно реки,Мир вдруг вспыхнет, качнется и зазвенит.К черту! Панцири порваны на куски.И с поверхности речки, как дым легки,Серебристые бабочки мчат в зенит.

Вот оно — это счастье. А ну, лови!Золотое, крылатое, необъятное.Счастье синего неба, цветов, любвиИ горячего солнца в глазах, в крови —Семицветно-хмельное, невероятное.

— Но позвольте! — мне могут сейчас   сказать. —Кто ж серьезно такую теорию строит?Это что же: бороться, терзаться, ждатьИ за краткое счастье вдруг все отдать?Разве стоит так жить?!— А по-моему, стоит!

Если к цели упрямо стремился ты,И сумел, и достиг, одолев ненастья,Встать в лучах на вершине своей мечты,Задыхаясь от солнца и высоты,От любви и почти сумасшедшего счастья.

Пусть потом унесут тебя ветры вдальВ синем, искристом облаке звездной пыли…За такое и жизни порой не жаль,Что б там разные трусы ни говорили!

Комары