АНАЛОГИЧНЫЙ МИР – 2 - Зубачева Татьяна

— Сын? — спросил он по-русски.

— Сын, — твёрдо ответил Тим так же по-русски.

— Святое дело, — хмыкнул мужчина.

Он разглядывал Тима, тоже не узнавая и явно пытаясь вспомнить.

Тим быстро привёл себя в порядок и ушёл. И по дороге к своему отсеку, вспомнил: этого человека он видел на Русской Территории, ещё… да, тогдашний хозяин, Джус Армонти, разговаривал с молодым капризно-надутым хлыщом в охотничьем клубном костюме, а этот стоял за правым плечом хлыща. Коллега, выходит? Хреново. И чего такому здесь надо? Как вообще попал в лагерь? Да ещё в семейный барак? Надо с Димом поговорить. Чтобы не разговаривал с незнакомыми. И ничего ни у кого не брал.

Подходя к своему отсеку, чуть не столкнулся с Эркином. Обменявшись улыбчивыми кивками, разминулись, не задев друг друга, но Тим уловил лёгкий запах спиртного и удивлённо покачал головой. Однако, что это с Морозом? Никогда за ним такого не водилось. Если парень запьёт, а индейцы пить не умеют и сразу срываются в запой, так визу потеряет, как нечего делать. Жалко, хороший парень, хоть и спальник.

Когда Тим вошёл в отсек, Дим уже лежал под одеялом, но не спал.

— Пап, ты наподдал ему?

— А зачем? — спокойно ответил Тим, раздеваясь и складывая одежду.

— Ну-у… чтоб не лез больше.

— И так не полезет, — улыбнулся Тим. — Спи.

— Ага, — согласился Дим, поворачиваясь набок и, по своему обыкновению, сворачиваясь клубком. — Я тебе чего-то сказать должен был. И забыл.

— Завтра вспомнишь и скажешь.

Тим поправил, подоткнул ему одеяло и залез на свою койку. Пока не сменили свет, он почитает. Вытащил из-под подушки разговорник, перелистал. Да, раздела "семейные беседы" нет. Ну, перечитаем "служебные". Тоже пригодится.

Эркин никак не ждал, что день закончится выпивкой. Да и остальные тоже.

Сразу после ужина, когда все выходили из столовой, к нему подошёл Терёха и, буркнув, чтобы шёл к Дальней пожарке, тут же отошёл. Эркин пожал плечами, успокоительно улыбнулся Жене и пошёл.

Пожарок или пожарных лестниц в лагере много. Обычно возле них курили. Большая пожарка у мужского барака, Ближняя — у семейного, а Дальняя — это за баней. Там собирались не все, а кого позвали и по делу. И туда просто так не подваливали.

Недоумение Эркина — никаких дел у него с Терёхой не было, Терёха вообще ни с кем дел не имел, занятый своим выводком и Доней, даже что у Большой, что у Ближней пожарок не каждый день бывал — только возросло при виде собравшихся. Роман, Грег, Фёдор, ещё двое семейных мужиков, знакомых ещё по тому, первому, лагерю, зачем-то Сашка с Шуркой. Ни хрена себе, какая компания!

Эркина встретили хохотом.

— Мороз, и тебя позвали!

— Знать бы ещё, зачем, — ответил Эркин, прикуривая у Грега.

— Ну, мужики, — покрутил головой Фёдор, — если это… купили нас, я ему…

— Это мне? — вынырнул из темноты и вдвинулся в их круг Терёха. — Ни хрена ты мне, Федька, не сделаешь.

— Дони побоится, — понимающе вставил Сашка, получив сразу несколько щелчков по макушке и затылку.

Все рассмеялись, и Сашка гордо ухмыльнулся, потирая затылок.

— Смена, Федь, растёт, а? — подмигнул Грег.

— Ладно, мужики, — Терёха шумно выдохнул. — Не будем тянуть. Времени в обрез.

— Чего так, Терёха?

— Зачем звал-то?

— Случилось чего?

— Тихо, — оборвал гомон Терёха. — Не галдите. Во, — и откуда-то извлёк бутылку, — давайте отвальную, мужики. Уезжаю я.

— Че-го?! — потрясённо переспросил Фёдор.

— Когда?

Терёха зубами сорвал с бутылки колпачок и ловким ударом ладони по донышку выбил пробку. Отпил глоток и передал бутылку стоящему рядом Роману.

— Сейчас. Вот сей минут и уезжаю.

Бутылка пошла по кругу, а Терёха необычно быстро говорил:

— Автобус там высадит всех, шофёр поменяется, мы погрузимся и айда. К утру обещали к границе подкинуть.

— А там куда? — спросил Грег.

— На Ополье. Землю беру. С домом.

— Ополье велико, это, — Грег свёл на секунду брови, — это ж… это сколько графств, тьфу-ты, областей.

— И климат там, говорят…

— Холодно, знаю. Но холод сухой, и климат здоровый. И не самый север, — Терёха дышал, как на бегу.

— А спешишь чего?

— Я ж говорю. Дом беру. До больших холодов обиходить надо. И сад там, огород, земля же… Ну, — Терёха прислушался к далёким голосам, — ну, мужики, чтоб и вам пофартило.

— Счастливо, Терёха.

— В добрый час.

— Счастливо оставаться. Может, и встретимся когда.

— Может.

— Деньги-то есть? На обустройство много надо.

Терёха ухмыльнулся.

— Мы ж из-под Горелова, Питборн теперь. Дома, что мой, что Дониной семьи, целы, там другие живут. Ну, я и подписал, что претензий не имею, а мне компенсацию за дом. И Доне. Да ещё ссуду дают. До урожая хватит. Счастливо, мужики.

И ушёл.

— Да-а, — покрутил ему вслед головой Фёдор, — вот не ждал, не гадал.

— Что ж, — Роман оглядел бутылку, где на донышке плескался остаток, посмотрел на Сашку с Шуркой, — вам хватит, мальцы, а мы допьём. По полглотка как раз. Пусть повезёт Терёхе.

— Пусть, — согласился Эркин, прикладываясь к бутылке.

Пить он не хотел и наклонил бутылку так, чтобы жгучая бесцветная жидкость коснулась губ и только. Ему и одного глотка хватило, чтобы ощутить себя… ну, не пьяным, но выпившим. Передавая бутылку дальше, заметил взгляд Грега и ответно улыбнулся. Если и ещё кто заметил его жульничество, то промолчал.

Быстро допили, пустую бутылку отдали Сашке с Шуркой — пусть поменяют на что-нибудь, сами сообразят, не маленькие — и ушли от греха. Пока не застукали.

— Рот прополощи, — посоветовал Эркину Фёдор. — А то учует.

— Это кто меня нюхать будет? — удивился Эркин и, чтобы Фёдор не подловил на слове, добавил: — Комендатура дрыхнет уже.

— Ну-ну, — хмыкнул Фёдор. — А так-то запомни. Спитой чай хорошо запах отбивает.

— Чеснок ещё, — сказал один из мужчин.

— Чеснок не все любят, — возразил Роман.

— Жевать? — удивился Эркин.

— Нюхать, — рассмеялся Грег. — Иной раз пусть лучше спиртным пахнет, чем чесноком. А так… и кофе жуют, и мяту. Да чего только ни придумывают. Ладно. По домам, мужики.

— Где он, тот дом? — вздохнул второй из приглашённых

— Будет, — неожиданно для себя твёрдо ответил Эркин, входя в семейный барак.

Если Женя и заметила что-то, то вида не подала. Она сидела на своей койке, расчёсывая на ночь волосы, когда Эркин вошёл в отсек. Алиса уже спала. Нюся тоже лежала у себя, закутавшись с головой в одеяло. Эркин улыбнулся Жене, взял полотенце и пошёл в уборную.

Чеснок, спитой чай, мята — запомнить, конечно, надо, но здесь ничего такого не достанешь. Водой, как всегда, прополоскать рот, пальцем промять дёсны — это он тоже с питомника знает. Разминувшись с Тимом, он вошёл в уборную. И опять, как всегда, снял рубашку, обвязался ею по поясу, умылся, обтёрся холодной водой до пояса и отошёл, уступая место. Много незнакомых, ну да, автобус пришёл, новеньких привёз. Сколько ж народу рвёт отсюда, скольких припекло. Ну… чей-то взгляд на затылке. Растирая натянутым полотенцем плечи и спину, Эркин медленно, чтобы не спугнуть, повернулся на взгляд. Индеец? Да, точно. Лицо не старое, а волосы с проседью. Стрижен коротко, но не наголо, как уже на впуске сразу стригут вшивых. Одежда старая, но всё зашито, залатано. С семьёй, значит, ну да, других в семейном бараке не бывает, хотя… Индеец так же внимательно, но вполне дружелюбно оглядывал его. Вместо полотенца у мужика кусок мешковины, чистый, аккуратно подшитый. А казённое куда дел?